Forecast Bleak

Слэш
Перевод
PG-13
Завершён
315
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
315 Нравится 2 Отзывы 23 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Хината помнит, как прекрасный день вдруг заволокло тучами, когда Мономишка появился в его жизни, и как-то, совсем не казалось, что это простое совпадение. Также, не было большой неожиданностью обнаружить, что Мономишка может управлять погодой в этом месте, хотя Хината понятия не имел, как это возможно. Он не ожидал, что Мономишка может контролировать погоду до такой степени, хотя… Метель до сих пор не ослабевала. Хаджиме Хината никогда не видел ничего подобного. Он едва может подтолкнуть входную дверь домика, чтобы открыть небольшую щель наперекор сугробам, которые, кажется, создали в невероятно короткие несколько минут; даже если бы он мог выйти, он не самоубийца, чтобы бежать куда-то в рубашке с короткими рукавами. Почему он должен быть в летнем домике вместе с Нагито Комаедой, когда это началось? (Это началось, потому что он был именно с Комаедой?) Хижина замораживалась, ледяной ветер с визгом проникал через промежутки половиц. Хината хотел пройти на кухню за портативной печкой, когда это началось, но она была заблокирована; тогда он попытался выяснить, может ли кондиционер быть установлен так, чтобы нагреть это место, но Мономишка выскочил из ниоткуда, когда он подошел к ней. – Упупупу, лучше не надо! Я очень занят глажкой в чулане, так что если ты включишь кондиционер, ты установишь супер высокий уровень до полного выключения! А тебе ведь не хотелось бы быть в темноте, да еще и наедине с Комаедой-куном. Не так ли? Хината не хочет быть наедине с Комаедой даже со светом. Он с самого начала знал, что добровольно охранять его было ошибкой. Но Комаеда все еще связан, так что он не может нанести большого ущерба, ведь так? Хината останавливается перед дверью зала и делает глубокий вдох. Жуткий холод зависает в воздухе, и Хаджиме почти физически ощущает его в своих легких. Он искал что-нибудь, чем можно было согреться – и Комаеда тоже; Хаджиме не намерен умереть от холода – но большинство дверей в ложе заблокированы, что означает, осталось только одно. Он открывает дверь, и там это: последнее ужасное напоминание того, что здесь произошло несколько дней назад. Скатерть, которую Хината сунул в угол, так что бы ему ни пришлось смотреть на нее, до сих пор покрыта засохшей кровью Тогами. Он должен был догадаться, что ее не мог найти кто-нибудь еще. Иначе, зачем бы Мономишке оставлять покрывало здесь? Другие скатерти были убраны. Ковер был прижат на всех четырех углах неподвижными латунными статуями Мономишки. Комаеда смотрит с пола, руки все еще связаны за спиной. – Хината-кун, ты вернулся! Хината не отвечает. Он берет скатерть и, морщась, осторожно оборачивает её вокруг себя, убедившись, что держит кровь на внешней стороне. Он садится на ковер, отвернувшись от Комаеды, смотрит на стену и старается не думать о трупе Тогами под столом. А потом он оборачивается, потому что, невозможность видеть Комаеду, заставляет его чувствовать себя действительно некомфортно. – Тебе холодно? – Спрашивает Комаеда. Хината совершенно отказывается отвечать на этот вопрос. Он вполне уверен, что в его жилах уже образовались сосульки. И он старается придать не впечатлённый взгляд, но трудно сказать, вышло ли это у него, когда он не может чувствовать своё лицо. – Пожалуйста, Хината-кун, возьми мою толстовку! – Восклицает Комаеда, пытаясь сбросить её, несмотря на то, что он никогда бы не смог снять рукава толстовки со своих связанных запястий, – Было бы неподобающим мне носить её самому, когда кто-то другой гораздо больше заслуживает её тепло, было бы ужасно... Это заставляет Хинату смутиться. Он не может сказать, что он не искушен. За все хорошее, что летний коттедж делает для защиты от холода, и ощущение скатерти – саваны* Тогами – на нём, заставляет его метаться прямо под кожей. Может быть, он действительно заслуживает его больше чем Комаеда; он никогда не пытался убить кого-то ради безумных надежд, в конце концов. Если только один из них выживет, это, конечно, было бы лучше... Черт. Он не может так думать, это заставляет его чувствовать себя ужасно. – Тогда, что, если бы мы разделили скатерть? – Комаеда спрашивает, а затем, в ответ на взгляд Хинаты произносит, – Ах, я не говорю, что это только для меня! Это было бы теплее для нас обоих, правда! Но я уверен, что мы могли бы что-нибудь придумать, если ты не веришь, что я заслуживают того, чтобы воспользоваться мной. Все тепло, что моё ничего не стоящее тело может произвести, для тебя, Хината-кун! Хината продолжает пристально смотреть на Комаеду. Несомненно, взаимовыгода в том, чтобы согреть, друг друга есть. Это имеет смысл. Но Комаеда тот, кто ответственен за гибель двух своих одноклассников; Комаеда тот, кто серьезно, серьезно тронулся и он больше, чем немного жуткий. Хината не отвечает, просто оборачивает скатерть ближе вокруг себя. Комаеде, как-то удаётся, ярко вздыхать. Они некоторое время молчали после этого, но ветер кричит мимо все больше и больше немеющих ушей Хинаты. Может быть, он просто должен выйти наружу, в метель. Он не может вообразить, что может быть хуже, чем это. Иногда он поднимает голову, чтобы проверить Комаеду. И каждый раз, когда Хината не посмотрел бы на него, Нагито просто смотрит на него, ласково улыбаясь. Хаджиме останавливает взгляд. Хината сидит на ковре, с опущенной головой, неконтролируемо дрожа, обернутый так плотно, как он может, находясь в окровавленной скатерти. И, в конце концов, Хаджиме понимает, что ему на самом деле слишком холодно, это подавляет его возражения на предложение Комаеды. Он действительно не хочет подходить слишком близко к Нагито, но он очень, очень замёрз. Хината пытается встать, но у него не вполне получается, он еле волочит свои ноги по ковру, спотыкаясь. Комаеда наблюдает, как Хаджиме, волнуясь, приближается к нему. – Я собираюсь обернуть это вокруг тебя, – говорит Хината, расправляя половину скатерти и окутывая Нагито, – ты будешь вести себя тихо и неподвижно. Ясно? – Ясно. Комаеда подчиняется; он остается совершенно неподвижным, но это дается ему нелегко. Хината безуспешно пытается игнорировать почти неслышимый шум, исходящий от Комаеды, который он не может до конца подавить. Хаджиме ужасно хочет забыть о пребывании в тепле окровавленной скатерти. Когда Хината успокаивается, сидя прямо напротив Комаеды, и тянет ткань ближе вокруг них обоих, Комаеда выпускает измученный, судорожный вздох, с мельчайшим намеком на всхлип. Хаджиме хочет вернуться в прошлое и не услышать этого. Кожа Комаеды настолько ледяная, что Хината замерзает еще больше, если прижимается к нему. Конечно, Комаеда был опьянен этой ситуацией, только потому, что, вероятно, это не будет длиться долго. Почему он так думает? Это правда не то, о чем он хочет думать. Но это все труднее игнорировать, слыша маленькие трепещущие вдохи Комаеды, бьющие по уху. – Ты можешь наслаждаться этим меньше? – шипит Хината. - Мм, - ответил Комаеда, - мм-м. - Если честно, это худшая попытка, которую кто-то когда-либо делал, чтобы скрыть стон, как звук соглашения. Хината толкает его прочь, смещая скатерть, и она падает с плеч Хинаты и– – Чёрт, так холодно! Хината оборачивает обратно в ткань себя и Комаеду, не давая себе шанс, чтобы подумать о том, насколько мало он может сделать, потому что, черт возьми, у него нет альтернативы. Комаеде уже теплее, чем раньше, и Хината ненавидит себя за то, что чувствует это. – Не трогай меня, – бормочет он, отвернувшись в другую сторону от Комаеды, – я имею в виду, не больше, чем – ты понял, что я имею в виду. Комаеда смеётся: «Я не могу, Хината-кун, я все еще связан! Но я понимаю, почему ты хочешь убедиться в том, что я не трону тебя. Это должно быть трудно, быть так близко к кому-то, кто настолько отвратителен». Хината чуть не сказал, что он не отвратителен, и понимает, что он действительно не отвратительный. И, наконец, он приходит к выводу, что, вероятно, будет лучше, если он ничего на это не ответит. – Но, если я не могу ничего сделать, чтобы помочь... Я могу дать тебе мое тепло, я могу поддержать твою надежду на выживание в этой метели… – Комаеда, – оборвал Хаджиме, – Заткнись. – Если ты хочешь надеть мою толстовку, или если ты хочешь, чтобы я разогрел воздух, прежде чем его вдохнуть, тебе нужно только спросить! Хината уже было хотел спросить, как, черт возьми, Нагито намерен разогреть воздух, а затем понимает, и резко отдёргивает себя. Ему кажется, что он, возможно, покраснел. И Хаджиме очень надеется, что Комаеда этого не заметит. Но, по крайней мере, это заставляет его лицо чувствовать себя немного менее онемевшим. Какое-то время Комаеда вёл себя милостиво тихо, хотя его дыхание все еще немного более слышимо, чем Хината хотел. Хаджиме проводит большую часть времени, пристально глядя в стену. Сейчас определенно теплее, чем до обмена теплом с Комаедой. – Хината-кун? Хината обхватывает себя. – Я знаю, что я не в том положении, чтобы попросить тебя о просьбе, – произносит Комаеда – но не мог бы ты развязать мои руки? – Нет, – ответил Хината. – Конечно, ты совершенно прав, – говорит Комаеда, с довольно грустной улыбкой. – Извини, что попросил тебя об этом. Наступила пауза. Хината знает, что это нелепо, но... он начинает чувствовать себя злодеем. Он пихнул Комаеду и сказал ему заткнуться, отказываясь развязывать его. И все, что Нагито сделал после суда... это было действительно жутко, но все же. Возможно, пришло время, быть немного более благодарным. Комаеда никогда не преодолеет свои проблемы, если люди продолжат относиться к нему, как к мусору. Хината чуть было не говорит: «Может быть, это именно то, с чем я могу помочь». Но в следующий момент Хаджиме понимает, что это именно то, чего добивается Нагито. Комаеда просветлел: «Ну, на самом деле, может быть, тебе и не нужно развязывать меня! Если бы ты мог просто вывернуть скатерть наизнанку, то этого было бы достаточно!» Хината хмурится: – Почему? Другая сторона еще холоднее. – Он колеблется, – и... и кровь... – Но именно поэтому, Хината-кун! – Нагито восклицает слишком восторженно. – Благородная, великолепная кровь Супер уровня старшей школы - Наследника! Как ты можешь выдержать это? Быть к ней настолько близко, и до сих пор не прикоснуться? – Он засмеялся, – твой собственный талант в твоей же крови, тебе должно быть его достаточно, верно? Но для кого-то такого никчемного, вроде меня... Я просто хочу почувствовать ее на моей коже. Вот все, что я хочу! Хината пристально смотрит на него. – Хината-кун? – Спрашивает Комаеда. Хината осторожно выбирается из их совместного кокона в арктический воздух зала. Потеря тепла Комаеды является одновременно ужасающей и облегчающей. Комаеда вопросительно наклоняет голову. – Я ухожу отсюда, – говорит Хината. Он уже даже может чувствовать свои онемевшие пальцы. – Я… ненадолго. * Саван — одежда для усопшего или покрывало, которым накрывают тело в гробу.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.