Часть 1. Ловушка.
Солнце стояло уже высоко, ярко освещая небольшую лесную поляну. Было довольно жарко, и потому вокруг было тихо и спокойно, так как все звери спрятались в тень и прохладу своих жилищ от полуденного зноя. Лежащий посреди поляны не был исключением и так же, как и многие живые существа, спрятавшись в тени, под широкой кроной раскидистого дерева, мирно спал. Следует сказать, что обычно этот человек, звавшийся самураем Джеком, спал весьма чутко, но сейчас, видно, был так утомлён долгими странствиями, сражениями и дневной жарой, что не слышал ни тихой песни маленьких птичек на соседних кустарниках, ни шороха листьев, ни громко хрустнувшей под когтистой лапой веточки. В любой бы другой день это, несомненно, заставило бы самурая подскочить и схватиться за меч, приготовившись отразить любую атаку, но только не сейчас. Молодой человек был абсолютно безмятежен, и даже меч его лежал чуть ли не на другом конце поляны вместе с прочими походными вещами. Итак, полуденную тишину нарушало лишь тихое пение птиц и лёгкий шорох листьев кустов, и хруст прутиков под когтистыми лапами. Вскоре из-за зелени показалась морда, и блеснули алым глаза. Зверь и правда был совсем не похож на обычного лесного обитателя, в чём можно было убедиться уже через пару минут, когда одним грациозным прыжком зверь оказался рядом с лежащим. Но теперь уже посреди поляны над самураем возвышался человек, но красного цвета глаза и длинные острые когти выдавали в нём явно не человеческое происхождение. Он медленным шагом прошёл мимо Джека, заложив руки за спину. Величественная осанка, горящие адским пламенем глаза, демоническая улыбка, всё шире расплывающаяся с каждым шагом и обнажающая острые клыки, небольшая бородка, которую он теперь поглаживал рукой — всё это выдавало в нём никого иного, как самого Повелителя Тьмы — Аку. Чёрный плащ волочился по земле следом за хозяином, но полы его казались призрачными, ибо не имели чётких очертаний, а будто растворялись постепенно в воздухе серой дымкой, чёрные волосы Демона торчали в разные стороны, больше напоминая рожки. Только сейчас, наблюдая появление самого Повелителя Тьмы, пусть и в человеческом обличье, можно было заметить, что совсем притихли птицы, палящее солнце скрылось за непонятно откуда возникшей тучей, и подул резким порывом ледяной ветер. «Вот ты и попался, самурай! — губы Демона вновь растянулись в самодовольной усмешке, обнажив острые клыки. — Было более, чем опрометчиво, с твоей стороны оставаться здесь, ещё и практически без оружия». Взгляд Аку упал на лежащий неподалёку меч самурая. Мгновенно возникла мысль убить этого ничтожного человечешку его собственным оружием. Но глаза Демона вспыхнули адским пламенем ярче прежнего, когда он вновь окинул взглядом свою жертву. Сейчас его извечный враг выглядел просто ужасно беззащитным: чёрные волосы не были, как всегда, туго затянуты на затылке, а беспорядочными волнами разметались по траве, выражение лица Джека было совершенно спокойным, дыхание ровным, одна рука лежала вдоль тела, а вторая, согнутая в локте — поперек груди. Демон впервые видел самурая таким расслабленным. И потому у него родился гораздо более изощрённый план. «Убить... Ха! Это слишком просто, слишком скучно для самого Аку и будет слишком безболезненно для Джека. У меня есть план получше!» — даже внутренний голос Демона гремел в окружающей тишине. Когда же разразился Аку громогласным смехом, из закрывающей солнце тучи ударила молния где-то неподалёку. Естественно, на это действие не могло не последовать реакции самурая. Джек резко подскочил на месте, попытавшись подняться, но.. конечно же, у него ничего не вышло. Потому что Аку не был бы Аку, если бы не оставил за собой преимущество. Именно поэтому самурай не смог не только подняться, но даже толком пошевелиться, так как руки и ноги его запутались в траве, которая будто живая, накрепко привязала его к земле. Максимум, что он мог сделать, это сидеть полулёжа, оперевшись на локти. Демон же расхохотался ещё громче, наблюдая за ежесекундно меняющимся выражением лица самурая. Сначала Джек выглядел просто растерянным и удивлённым, даже чуть по-детски, видимо, спросони, как казалось Демону. Потом лицо самурая приобрело, наконец, осознанное выражение: брови сдвинулись к переносице, а взгляд будто прожигал Демона ненавистью. Аку же видел сейчас в противнике не кровного врага, а скорее рассерженного обиженного ребёнка, поэтому смех Повелителя Тьмы никак не утихал. Джек оскалился, тщетно пытаясь выпутаться из травы.Часть 2. Искушение.
Джек теперь выглядел совсем иначе, чем пару минут назад, но всё равно необычно: смотрит на меня исподлобья снизу вверх, скалясь, смольно-чёрные волосы беспорядочно разбросаны по плечам, из-за полу сидячего положения кимоно почти распахнуто, а руки крепко сжаты в кулаки. — Что бы ты не сделал, Аку, я просто так тебе не сдамся! — как всегда, героически восклицает самурай. Я медлю с ответом, не отводя от него лукавого взгляда, обхожу вокруг и возвращаюсь на прежнее место. Сажусь напротив него, чуть склонившись, плавно провожу острыми когтями по его щеке, отводя упавшие на лицо чёрные пряди, и тут же резко обхватываю рукой его лицо за скулы, впиваясь когтями в шею, но лишь слегка, даже не до крови. — Ты так в этом уверен, самурай? — наконец произношу я, склоняясь ближе к его лицу, так что ощущаю его дыхание. Он явно хотел произнести в ответ ещё одну пламенную речь, но лишь оскалился, прошипев: — Более чем.. — О-о, — я делаю наигранно обиженное выражение лица, но тут же усмехаюсь вновь, обвожу языком губы, демонстрируя острые клыки. — Ты всего лишь ничтожный человечешка и ничего не сможешь сделать против меня, Аку, Повелителя Тьмы. Я отпускаю его, почти отшвыриваю от себя, так что он резко отворачивается в сторону и смотрит на меня прожигающим яростью взглядом, на его щеке остались яркие ссадины от моих когтей. «Какой глупец!» — я вижу: глаза его остаются с тем же выражением, как и всё лицо, лишь мускулы напрягаются сильнее. Я знаю, что он обдумывает план своих действий и следит за каждым моим движением, но я уже чувствую смятение самурая, провожу рукой вниз от его ключиц, распахивая кимоно и обнажая грудь. Усмехаюсь, ощутив дрожь его тела от моего прикосновения. Забавно. Его взгляд всё также твёрд, следит за мной. «Пожалуй, пора его лицу принять другое выражение», — я мысленно смеюсь, склоняюсь и провожу языком, подобным наждачной бумаге, от уха Джека до шеи, одновременно опускаясь рукой к поясу его кимоно. Самурай всем телом вздрагивает и дёргается в сторону, пытаясь отстранится, но я чувствую, что его бросило в жар. — Что ты задумал, Аку?! — Джек хмурится, оскалившись, как загнанный дикий зверь, но я ясно вижу удивление в глазах, как бы он не пытался его скрыть. — Если хочешь убить меня, убей прямо здесь, сейчас! Я приму смерть достойно, без страха и сомнений! И ты всё равно не станешь победителем! — его взгляд вновь горит решимостью. — Какая вдохновляющая речь, самурай! — усмехаюсь, плавно проводя острым когтем по поясу его кимоно. — Нет, Джек, о нет, я придумал более изощрённый план твоего убийства. Замечаю едва уловимое удивление в глазах самурая. Да, кажется, что он начинает понимать, что я действительно не стану убивать его привычным оружием, магией или его же мечом. Проскальзываю языком по шее Джека, слегка щекоча ухо, начинаю лишь слегка поддразнивать незатейливой лаской, забираюсь рукой под кимоно, провожу слегка вниз от пояса когтём, оставляя алую ссадину. Дрожь, да, я чувствую теперь дрожь тела, лежащего подо мной, как пробежали мурашки по его коже от движения когтя. Впиваюсь в его шею поцелуем, оставляя яркий засос, веду языком по его плечу, царапая клыками совсем легонько, но уже до крови, мгновенно слизывая, одновременно резким движением руки разрываю когтями давно надоевшее кимоно, обнажая всё тело своей жертвы. «Да, не стоит отрицать, что он красив, годы тренировок владения мечом и частые битвы закалили, но и оставили шрамы, конечно. — веду рукой вдоль его бедра, осматривая, изучая. — Но на шрамы, оставленные мной, ты не сможешь закрывать глаза..» Медленно веду по внутренней стороне бедра самурая и опускаю руку ему на пах, сжимая. Ухмылка отражается на моих губах, а глаза сужаются, приближаюсь к лицу Джека. «Уже хочется, Джек? Я удивлён. Впрочем ты так просто не сдашься, я знаю». — Хватит шуток, Аку! - восклицает самурай, смотря на меня испепеляющим взглядом, но я чувствую, как мелкой дрожью трясёт всё его тело. — Пусти меня и решим всё в честном бою, как мужчина с мужчиной! — Глупый самурай! — смеюсь, не спуская с него взгляда. — Где ты видел, Джек, чтобы Аку сражался честно? Подлость, коварство, жестокость... искушение... Я — Демон. Это моя натура. Прерываю свою речь, только чтобы схватить когтями Джека за волосы и резко дёрнуть, заставляя откинуть голову, открывая беззащитную шею. Приближаюсь к его уху, обвожу кончиком языка, усмехаюсь, ощутив новую волну дрожи, пробежавшую по его телу. —м Я — Повелитель Тьмы и всего мира, всё принадлежит мне, — шепчу ему в ухо властно, голос мой звучит хрипло, но уверенно, как никогда, я сам себя не узнаю, ибо никогда еще мои глаза не горели по истине адским пламенем, и я сам не чувствовал столько власти, даже владея всем миром. — И ты, самурай Джек, должен подчиниться мне! Я провожу когтем по обнаженной шее своей жертвы, оставляя довольно глубокую рану, мгновенно слизываю горячую жидкость. «Да.. Нет ничего слаще, чем вкус страха..» - как бы ты не скрывал, я уже знаю, что ты испугался сейчас, пусть и на долю секунды. Не давая самураю придти в себя и ответить, затыкаю ему рот поцелуем, возвращая руку ему на пах, поглаживаю, почти с нежностью, при этом терзая его губы жестким, отрывистым поцелуем. Не удивительно, что он пытается сжать губы, но, конечно, в таком положении, когда я сильнее наматываю на руку его волосы, у него ничего не получается. Как только раскрываются его губы, приникаю поцелуем вновь, чувствую его тяжёлое дыхание, прерывистое от каждого нового движения моей руки его пробивает дрожь. Но он не сдастся, даже в этом поцелуе отражена борьба, обвожу языком его зубы, нёбо, ласкаю, но без капли нежности, жёстко, властно, он пытается укусить меня — тщетно. «Вот глупец..» - проскакивает у меня в голове мысль. Прерываю поцелуй и снова спускаюсь к шее, слизывая выступившие капельки крови, поцелуями-укусами спускаюсь всё ниже по груди, не выпуская из когтей его волосы, но чуть ослабив хватку. Я слышу тихий вздох. Усмехаюсь, когда тут же с силой закусывает губу. Меж тем спускаюсь всё ниже поцелуями, задерживаясь на груди, мягко обвожу языком сосок, прикусываю, мысленно ухмыляясь: я чувствую, что ему больно. Поднимаю на него взгляд, он смотрит куда-то в сторону, тяжело дышит, учащённо, медленно убираю руку с его члена и слежу за реакцией: расслабленный выдох.. или разочарованный?.. Продолжив, я пытаюсь свободной рукой раздвинуть ему ноги, на меня падает разъярённый взгляд. «Ну, что ж, пусть так.. Ты сдашься так еще быстрее..» - спускаюсь языком по нежной коже вниз, одновременно отпуская волосы самурая и впиваясь когтями в его бёдра обеими руками (наверняка останутся синяки и ссадины от когтей). Дальше всё происходит быстро. Как только я касаюсь языком возбуждённый плоти, Джек инстинктивно изгибается, запрокинув голову и сам раздвигает ноги, закусывает губу сильно, до крови, не издавая ни звука. Но я вижу, как вздымается его грудь, как сильнее кровоточит на шее глубокая рана, как пробегают по его телу мурашки, а руки сжимаются в кулаки. Мой взгляд пылает, когда я медленно провожу пальцами между ягодиц своей жертвы, убрав острые когти, резко ввожу в него пальцы, ухмыляюсь, быстрыми поцелуями-укусами возвращаясь к его шее. Мои глаза с каждым прикосновением к нежной коже разгораются всё ярче демоническим огнём, как только я в полной мере ощущаю дрожь его тела: губы приоткрыты, глаза распахнуты и грациозно выгнута спина. Обхватываю свободной рукой скулы самурая, заглядывая ему в глаза, усмехаюсь самодовольно, почти нежно двигая пальцами в податливом теле. Снова вижу, как сочится кровь из судорожно закушенной губы самурая, но вместе с тем, я также ясно вижу, как затуманиваются страстью его глаза. — Ну что, Джек? — с жаром шепчу ему в губы с той же самодовольной усмешкой. — Надолго еще хватит твоей выдержки? Он скалится, а я чуть изменяю угол проникновения в горячее тело... Вокруг эхом разносится мой зловещий смех. А ведь мне действительно забавно наблюдать твои жалкие попытки сопротивления, самурай. Даже в такой мелочи ты не можешь мне противиться. Я всё же Демон, а ты - ничтожный человечешка. Да, люди так слабы, особенно, когда дело касается извечных человеческих пороков: алчность, гнев, лень, обжорство, гордыня, зависть и.. похоть. Демоны всегда затаскивали людей в самые запутанные сети греха, даже если этот грех жил в самых далёких глубинах человеческой души. Я вновь выпускаю острые когти, медленно проводя ими по обнаженной груди своего заклятого врага, оставляя яркие поперечные царапины, мои губы растягиваются в коварной улыбке, а глаза горят адским пламенем. Я уже в предвкушении победы, ибо в этой схватке не может быть моего поражения... Я наконец добился своего, ибо с губ самурая сорвался прерывистый стон, спина изогнулась чуть ли не в судорогах, а бёдра вскинулись к моей руке. Я уже одержал свою победу.. Победоносно улыбаюсь и выпускаю свою демоническую сущность. Одним молниеносным движением, впившись когтями в плечо самурая, переворачиваю его на живот и вхожу одним резким быстрым движением, раздирая плоть на плече Джека почти до костей, а другой другой сжимая его бедро до синяков. С каждым следующим быстрым движением я замечаю, как содрогается его тело, вновь и вновь срывается с его губ ничем не удерживаемые стоны, его локти неожиданно подгибаются, почти падает на землю, но нет, я не дам ему даже этой вольности, возвращаю его в прежнее положение резким рывком за волосы. Он отчаянно пытается высвободить руку и дотянуться до моей, но трава накрепко привязала его к земле. Джек хрипло выдыхает, когда я наклоняюсь ближе и целую его окровавленное плечо, оставляя еще один засос, на что получаю ответом еще один протяжный стон. Так сладки эти звуки, боли или наслаждения — это для меня уже неважно. В каждом из них я слышу отчаяние. Да, отчаяние. Я упиваюсь им, едва не до хруста костей сжимая самурая в жестком объятии, но замедляю движения, чувствуя, как ритмично пульсирует, охватывая жаром, податливое тело. Затуманенный взгляд самурая завораживает меня и заставляет почти рыкнуть, надавив на спину своей жертвы, заставив выгнуться; мои собственные глаза горят демоническим огнём, с каждым прикосновением, с ускоряющимся с каждой секундой танцем боли и удовольствия, похоти и нежности, Добра и Зла. И я сам уже не могу себя контролировать, срываюсь на бешеный ритм. Экстаз, достигнутый контрастом крайних противоположностей — высшее наслаждение. Джек бессильно падает на землю, путы травы мгновенно исчезают, а я совершенно спокойно поднимаюсь и смотрю на свою жертву сверху вниз. «Как бы ты не был силён, ты всё же всего лишь человек. И только. Как бы ты не старался, тебе не устоять перед человеческими страстями..» — странно, но самодовольная усмешка давно уже исчезла с моих губ. Наклоняюсь, присев возле самурая и одним легким движением переворачиваю его на спину. Беру за подбородок и смотрю на него. — Смотри на меня, самурай, — мой голос звучит серьёзно, но, конечно, демоническая натура дает о себе знать легкими нотками иронии и будто металлическим отзвуком. — Ты проиграл, Джек. Глупый ничтожный самурай, ты уже понял, что я не собираюсь тебя убивать, ибо жить с осознанием собственного унизительного поражения хуже, чем умереть. Справишься с этим, Джек? Усмехаюсь уголком губ, в глазах будто промелькивает пламя самого Ада, и я исчезаю так же быстро, как появился. Следом исчезает и тёмная туча, и испепелённое молнией дерево возвращается на прежнее место, только душа и тело самурая уже никогда не станут прежними...