Место для каждого и каждый на своём месте

Знать, что после твоей смерти дело всей твоей жизни погибнет вместе с тобой – каково это? Спросите Ротти Ларго. Злорадство, горечь, безнадёжность. Некому доверить наследование ГенКо. Дети? Да он даже полуразложившийся труп ни одному из них бы не доверил. Сотрудники корпорации? Посредственные глупцы. Девчонка? Уоллес вырастил трусливого взбалмошного ребёнка. В Шайло нет ни намёка на то, что она дочь Марни. Скромнее, чем его собственные дети, но при ближайшем рассмотрении – такой же мусор. Все они мусор. Всё, что Ротти оставляет после себя – это куча мусора. И ГенКо. - Вспомнит ли мир о том, что у него был Ротти Ларго? Лица, изуродованные ужасом. Лица, светящиеся радостью. Лица, тронутые любопытством. Лица, искажённые ухмылками. Лица сидящих в зале, почтивших Генетическую Оперу своим присутствием людей, расплываются. Сливаются в одну сплошную непрозрачную пелену. Тьма встаёт перед глазами Ротти Ларго. Он лежит на холодном и жёстком. Пол сцены? Вероятно. Неужели ещё не пришла пора ему умереть, и это был просто тяжёлый обморок? Хмыкнув, Ротти открыл глаза. Темно. А что самое странное, тихо. Если бы он потерял сознание и тут же очнулся, не было бы так тихо. А если бы его успели перенести куда-то, не было бы так жёстко. Заинтригованный, Ларго осторожно приподнялся и попытался осмотреться. Меньше всего место, где он находился, походило на зал, в котором проходила Генетическая Опера. Однако никаких сомнений по поводу своего пребывания Ротти больше не испытывал. Кладбище ни с чем не перепутаешь. Холодной и жёсткой поверхностью оказалась могильная плита, на которой он теперь и лежал. Кладбище. Не так уж удивительно. Весь мир сейчас – одно огромное кладбище. Ротти не сразу понял, что в окружающем пейзаже его смущает. Небо. Запрокинув голову, он с удивлением разглядывал чистое, не затянутое обычной дымкой смога небо, круглую луну, искорки звёзд, редкие облака, напоминающие вытянутых в длину ленивых рыбин. Ротти почти не помнил такого неба, несмотря на свой возраст. Почему-то именно вид ярко-жёлтой луны разбудил целое полчище сомнений. Ларго уже не был уверен в том, что всё ещё жив и всё ещё находится в привычном мире. Неизвестно, сколько бы он ещё просидел так, на могильной плите, задрав голову, но его внимание привлёк звук, показавшийся знакомым. Пение. И пела, в этом сомнений быть не могло, Мэг. Её-то голос ни с чьим не перепутать. Спешно поднявшись, Ротти отряхнул ладони о брюки и пошёл в ту сторону, откуда доносилась песня. То, что костюм, надетый по случаю Оперы, остался на нём, приятно удивило. Мэг сидела на невысокой оградке и напевала какую-то мелодию без слов. Кладбище было залито лунным светом, и Ротти издалека заметил её. Судя по движению её головы, по дрогнувшему голосу, она тоже увидела и узнала его. Значит, могла видеть. - Не ожидала встретить здесь тебя, - едко выделив интонацией последнее слово, Мэг, тем не менее, ничем больше не выдала своей неприязни. - Где – здесь? Вопрос прозвучал жалобно. Даже беспомощно. Ротти Ларго не привык казаться беспомощным, но и в настолько безвыигрышных условиях ему бывать ещё не приходилось. - Где? – Мэг улыбнулась. – По ту сторону смерти, конечно. Разве это не ты позаботился о том, чтобы я оказалась здесь как можно скорее? Другое дело, что и сам не замедлил последовать за мной. Это единственная приятная новость за всё время, что я здесь провела. Патовая ситуация. Она, кажется, что-то знает, Ротти же не знает ничегошеньки. Кто владеет информацией, тот владеет миром. - Это была случайность, нелепая, глупая, ужасная случайность. Мэг, мы ведь теперь в одной лодке, - в том, чтобы быстро импровизировать в экстремальных условиях, Ротти не было равных. Даже теперь он выглядел убедительно. Однако Мэг не успела ответить. Откуда-то из-за могил, непонятно с какой стороны, с воплем «Ненавижу!» вылетел человек, сбил с ног Ротти, и они вместе покатились по земле. Мэг вскрикнула, поняв, что это Конфискатор. Окаменев, будто превратившись в одно из мраморных изваяний ангелов или горгулий, женщина смотрела, как Ларго хрипит, пытаясь отцепить от своего горла пальцы человека, являвшегося каждому должнику ГенКо в ночных кошмарах. Она же первой услышала собачий лай, приближающийся с той стороны, откуда пришёл Ротти. - Зиро, что там? Новое действующее лицо выскочило из-за надгробия и, будоража сонные окрестности заливистым лаем, кинулось на борющихся мужчин, явно желая принять участие в куче-мале. Пёс был приземистым, коротколапым, длинноухим и, как с удивлением заметила Мэг, полупрозрачным. - Так-так-так. Зиро, это твоя добыча? Следом за пёсиком из тени шагнул мужчина, закутанный в чёрный плащ, настолько просторный и длинный, что фигуру его обладателя разглядеть возможным не представлялось. Лицо же, казалось, было покрыто слоем грима, как у самой Мэг. Чем ещё объяснить его неестественную бледность? Незнакомец приблизился к валяющимся на земле и уже не пытающимся убить друг друга Ротти и Конфискатору. Вокруг них нарезал круги неугомонный Зиро. - Добро пожаловать в город Хэллоуин. Зиро, не вздумай кусать их. Я бы не решился, - произнеся это, мужчина улыбнулся. Блеснули карикатурно-длинные клыки. «Как они помещаются у него во рту?» - пришёл в голову Мэг глупый вопрос. Она видела вампиров в старых фильмах, и уж этот индивидуум мог быть только им. - Добро пожаловать и Вам, блистательная леди, - вампир церемонно поклонился, протянул женщине руку, и она увидела, что его плащ – вовсе не плащ, а гигантские крылья, как у летучей мыши. Отказаться от протянутой руки казалось делом невозможным. Пока вампир раскланивался перед Мэг, поднялись с земли временно забытые ими, но не Зиро, теперь обнюхивающим полы плаща Конфискатора, мужчины. Оба выглядели потрёпанными и разозлёнными. Во время потасовки шлем свалился с Конфискатора, и теперь Мэг могла бы разглядеть его лицо, если бы он не стоял к ней спиной. - Зиро! К ноге. Джек мне голову оторвёт и воткнёт среди тыкв, если ты куда-нибудь сбежишь. Теперь-то к вампиру обернулись оба: и Ротти, и Конфискатор. Мэг едва сдержала стон изумления, увидев наконец лицо второго. Город Хэллоуин преподносил сюрприз за сюрпризом. Перед ней стоял Натан Уоллес, облачённый в униформу Конфискатора. И, кажется, он тоже был удивлён, увидев её перед собой. - Вы трое, кажется, знакомы? Тогда позвольте представиться. Влад. А теперь идёмте, я покажу город и представлю вас мэру. Зиро, да прекрати ты прыгать! Натану не сиделось в отдельном склепе со всеми удобствами, который радушно предложила ему ведьма, занимающаяся жилищным вопросом. Он совсем не так представлял себе загробный мир. Вообще говоря, никогда он особо не задумывался о том, каким будет посмертие. Всяко лучше, чем его жизнь. Но город под названием Хэллоуин оказался местом неординарным, если можно так выразиться. Натан пробыл здесь всего ничего, а уже устал вздрагивать и пугаться. Его окружали создания, вышедшие из ночных кошмаров. При всём при этом вели себя они вполне добродушно, даже гостеприимно. Порой Натану казалось, что он просто свихнулся из-за своей работы и на самом деле лежит, примотанный к одной из коек психиатрической лечебницы. Однако и безумный город, и его кошмарные обитатели потеряли всякое значение, когда Натан узнал от мэра потрясшую его новость. Марни здесь. Здесь, совсем рядом, рукой подать. Она живёт у доктора Финкельштейна и ещё не знает, что Натан тоже здесь. Разумеется, Натану не сиделось в склепе, будь он хоть трижды комфортабельным. Он шёл к дому Финкельштейна. Ротти откровенно не нравился этот Хэллоуин. Если в первую минуту, только очнувшись на кладбище, он был рад почувствовать себя живым, то теперь жалел об этом. Везде, куда бы ни бросил взгляд, он встречал ужасные, омерзительные хари. Многие из них выглядели человечно, и это оказывалось зачастую куда отвратительнее, чем если бы в них не осталось ничего от людей. То, что Мэг и Натан тоже оказались здесь, Ротти не утешало. Уоллес жаждал его смерти, второй, третьей, десятой. В одном из переулков выводил унылую мелодию уличный оркестр. К чести музыкантов, выглядели они хуже, чем играли. Ларго остановился перед ними и заметил знакомую фигуру в другом конце переулка. Натан так спешил куда-то, что ничего вокруг себя не видел. «Что это могло настолько заинтересовать его?» Скрываясь в тени домов, Ротти последовал за Уоллесом, стараясь не отстать. Вампиры не отпускали Мэг от себя ни на шаг. Влад представил её троим своим братьям, и «блистательная леди» пленила их тоже. Переполненная впечатлениями, Мэг смутно запомнила процедуру знакомства с мэром, после которой новые поклонники увлекли её куда-то. Они окружили женщину таким вниманием, которого Мэг не получала даже будучи голосом ГенКо. Она пела для них снова и снова, а их глаза разгорались восхищением всё ярче. Головокружение от их комплиментов больше всего напоминало опьянённость. Но никогда алкоголь не вызывал в теле Мэг такой лёгкости. Она не возражала, когда вампиры принялись целовать ей руки. Но когда они вдруг окружили её, оказавшись так близко, что можно было чувствовать пульсирующее движение крови в их венах, Мэг очнулась. Теперь сияние их глаз не обманывало её. Это было не восхищение. Голод. Когда Мэг рванулась из сомкнувшихся на её запястьях рук, она не ощущала страха. Ею двигал один из первобытных инстинктов, заложенных на глубину сознания, инстинкт самосохранения. Именно он помог ей безошибочно угадать, в какой стороне дверь, и оказаться у спасительного выхода раньше ничего не успевших понять преследователей. Выскочив наружу, Мэг, не разбираясь, бросилась за угол склепа. Спотыкаясь о надгробные плиты, каким-то чудом не падая, шипяще ругаясь сквозь зубы, она убегала всё дальше. Как ей казалось, за спиной не было никого, но останавливаться и оборачиваться Мэг пока не решалась. Когда её от склепа отделяло, как ей показалось, достаточное расстояние, она наконец остановилась. Позади действительно никого не было. Может, вампиры по какой-то причине не стали преследовать её? Мэг улыбнулась и, успокаиваясь, принялась осматриваться. Тут её накрыла тень. Вампиры настигали жертву, как соколы, пикируя с высоты. Мэг охватило безразличие. Она уже не возражала, когда лёгкая, острая, но мгновенно прошедшая боль пронзила шею сбоку. Едва сдерживаясь, чтобы не забарабанить в дверь, Натан дёрнул за шнур звонка. От волнения ему показалось, что прошла целая вечность между звучным «доннн» и крикливым «Дверь открыта!» Финкельштейн выкатил ему навстречу, восседая в инвалидном кресле. Уоллеса передёрнуло. Точно в таком же его выкатили на сцену во время Генетической Оперы… Кажется, целую вечность назад. - С чем пожаловал? Сумасшедший учёный даже не пытался казаться вежливым. - Мэр сказал, что в Вашем доме живёт Марни. Я пришёл к ней, - от терпения Натана с каждой секундой оставалось всё меньше. Марни совсем рядом. Здесь, прямо в этом доме. Может быть, она сейчас спустится по лестнице, опоясывающей башню изнутри. Финкельштейн закрякал в ответ. Кажется, это должно было означать смех. - Марни! К тебе тут какой-то чудак. Она действительно спускалась по лестнице. Вышла как раз из-за той двери, на которую выжидательно смотрел Натан. Он всегда чувствовал её, как себя. - Кто… - на последней ступеньке Марни споткнулась. Натан дёрнулся к ней. Финкельштейн даже не шевельнулся. - Натан? Уже? Что с моей дочерью? Несмотря на сумбурность вопросов, Уоллес понял всё. Он всегда понимал её лучше, чем себя. - Шайло. Я назвал её Шайло. С ней всё хорошо, она красивая, умная и очень похожа на тебя. Марни. Она отвела глаза, только что не покраснела, как будто Натан внезапно оказался абсолютно голым. - Пойдём на улицу. Не будем тревожить доктора, - и, извинившись перед Финкельштейном, Марни вывела мужа – бывшего мужа? – наружу. - Я так ждал, так хотел этого. Марни, наконец-то, - Натан попытался обнять её, но наткнулся на грустный взгляд и замер. - Прошло семнадцать лет. Семнадцать лет здесь, понимаешь? Ты не представляешь, кто я теперь – нет, что я теперь. Это город Хэллоуин. Впервые название города прозвучало настолько зловеще. Натан непроизвольно вздрогнул от холодка, пробежавшего по позвоночнику. - Ты тоже изменишься, но и это не имеет значения. - Что же тогда вообще имеет значение? – Уоллес не хотел верить в то, что стояло за её словами. За её взглядом. – Я убил тебя тогда, но я не хотел этого, клянусь! Это была случайность, о которой я жалел потом все годы, что прожил без тебя. Если дело в этом, то да, конечно… - Шайло, да? – несмело повторила Марни имя дочери, даже не слушая его объяснений. – Я уже давно не думаю о ней. И ничего не почувствовала, когда ты заговорил, когда назвал её имя. Натан, ничего! Натан понимал, о чём она. Женщина, стоящая перед ним, вдруг показалась ему чужой, далёкой и совершенно не похожей на его Марни. Ротти, скрывающийся буквально в нескольких метрах от места, где стояли Натан и Марни, в первый миг чуть было не вскрикнул, обнаружив себя. Он не ожидал увидеть женщину, которую так и не перестал любить. Конечно, ещё при жизни, только узнав о неизбежном исходе, он думал, что теперь отправится к Марни, но мысли, что она может быть в таком месте, даже не допускал. Конечно же, Ротти слышал каждое её слово. И когда Натан, резко развернувшись, ушёл, даже не ответив на её тихое «прости», возликовал. Ему было неважно, помнит там Марни о своей дочурке или нет. Ларго пригладил волосы потной от волнения ладонью, и тут Марни повернулась к нему спиной, чтобы вернуться в дом. Вернее, тем местом, где у нормальных людей обычно находится спиной. У Марни – у того существа, которое говорило, как Марни, выглядело, как Марни – отсутствовала часть тела от затылка и, видимо, до поясницы. Там была просто дыра. До шеи её прикрывало платье, но по тому, как болталась ткань, очертания этой дыры виделись ясно. Внутри же не было ничего. Пустота. Ротти так и не вышел из своего укрытия в тени, позволив Марни уйти в башню и запереть за собой дверь. Мэг очнулась в одиночестве. Вампиры куда-то ушли. Она смутно помнила, что было, и не знала, сколько времени прошло с момента, когда она оказалась на кладбище. Всё дальнейшее сплеталось в огромный клубок, из которого получалось выдернуть только отдельные вспышки-воспоминания. Улыбающийся мэр. Улицы Хэллоуина. Зиро, радостно мчащийся к какому-то высокому джентльмену в полосатом костюме. Склеп. Песни. Слова. Глаза. Страх. Погоня. Клыки. Жажда. Знакомая до судорог жидкость на губах. Тьма. Она осмотрелась. Снова склеп. Каменные стены, красные ковры, роскошные кресла с высокими спинками. Усыпальницы с массивными крышками. Застонав, Мэг с трудом поднялась с кресла. Комната тут же поплыла. Как ей всё-таки повезло, что в загробном мире ей вернули глаза. Нужно на воздух. Распахнув дверь, женщина увидела огни города в некотором отдалении и кованую ограду кладбища, отделяющую склеп, из которого Мэг и вышла, от окраин Хэллоуина. Этот склеп был крайним на кладбище. Мэг сделала несколько шагов в направлении огней. Быть может, если она не успеет уйти раньше, чем вернутся хозяева, то ещё пожалеет о том, что не была убита сразу. Натан крепко прижимал к себе шлем Конфискатора, как будто тот был его собственной головой, слетевшей с плеч, и в задумчивости смотрел на пятую кружку жидкости, о составе которой ничего не знал и знать не хотел. Достаточно было того, что сносило с неё на раз. В тот момент, когда он всё-таки придвинул её к себе, к нему подсел джентльмен, в котором Мэг узнала бы хозяина Зиро, будь она в этом же кабачке, единственном на весь Хэллоуин. Но Мэг именно сейчас выходила из склепа и никак не могла оказаться здесь. Поэтому Натан только сощурился, пытаясь сфокусировать взгляд на лице незнакомца. - Что, приятель, хреново тебе? – участливо спросил тот, небрежно махнув бармену, флегматичному оборотню. - Не то слово, - в любом другом состоянии Натан не стал бы даже реагировать, не говоря уж о развёрнутом ответе. – Жена у меня вот… И бывший Конфискатор развёл руками, как бы объясняя, что всё действительно хреново. - А, жена! – понимающе закивал его собеседник. – Понимаю! Жёны – это вообще туши свет. Кстати, я Джек. - Натан, - пожимая протянутую руку, Уоллес обратил внимание на неприятно холодные твёрдые пальцы. И предпочёл не опускать глаза. - Моя Салли пилит меня постоянно. То я не так сижу, то не так одеваюсь. А всё после одного-единственного раза, когда я оказался неправ, а она права, - прервавшись, Джек влил себе в рот рюмку подозрительно синюшной жидкости. – Была тут история с Рождеством… Так сколько лет уж прошло, а она всё не угомонится. - Ну, Марни не такая. Но она от меня вроде как ушла… - Так это же отлично! – Джек хлопнул Натана по плечу. – Когда жена уходит, надо веселиться, что есть духу! Вот бы и моя куда-нибудь ушла. Взять хоть эти её постоянно отваливающиеся в самый неподходящий момент конечности… И Джек принялся подробно рассказывать обо всех невзгодах семейной жизни. А Натан всё больше успокаивался. Может, и правда, отдельный комфортабельный склеп – отличный вариант? Уродливый, кривой дом, стоящий на отшибе Хэллоуина, показался Ротти самым подходящим на данный момент местом. Он настолько разительно отличался от великолепия ГенКо, что не бередил тоску в душе самого состоятельного человека в мире. В том мире. Тем более, здесь, кажется, никто не жил. Разве кто-нибудь мог жить в подобной дыре? Ротти просто хотел скрыться ото всех. Он не видел никакого будущего для себя. Город Хэллоуин не для Ларго. И дело даже не в безумии. Здесь нечем заняться. Бизнес? Политика? Криминал? Да никто из этих чудиков слов-то таких не слышал. А остальные сферы казались Ротти мелкими, несерьёзными. Скучными. - Значит, скучными, а? Ротти вздрогнул. Мало того, что здесь кто-то был, так этот кто-то ещё и сумел залезть в его мысли. - Прыгай сюда, и я покажу тебе кое-что, что разубедит тебя. Хэллоуин – такой же, как и другие города. В нём есть всё, если знать, где искать. Голос исходил из железной трубы, недалеко от которой сидел Ротти. С опаской заглянув в широченное отверстие, Ларго не разглядел ничего. - Или ты боишься? Давай! Кто не рискует, тот ничего не добивается! Это убедило Ротти. Кем бы ни был обладатель голоса, он явно знал толк в делах. С трудом взобравшись на край отверстия, мужчина прыгнул в трубу. Полёт был недолгим, но болезненным. Вывалившись прямо на середину какого-то стола, Ротти осмотрелся. Местечко по духу не сильно отличалось от всего Хэллоуина. Стол оказался центром огромной рулетки, а рядом с ним возвышался мешок с головой и руками. - Отлично! – радостно возопил мешок, протягивая Ротти «руку». – Я Уги-Буги. И мы с тобой славно повеселимся. Мэг уже давно бесцельно шаталась по улицам Хэллоуина и подумывала о том, чтобы вернуться в склеп – наверное, вампиры уже беспокоятся. - Мэг? – кто-то осторожно, будто не веря, тронул её за плечо. Перед ней стояла Марни. Именно такая, какой запомнилась, ничуть не изменившаяся. Без лишних слов Мэг сжала руки подруги и улыбнулась. - Я так рада видеть тебя! И ещё больше рада тому, что ты уже успела прижиться, - Марни подмигнула и обняла её. - Прижиться? В ответ та вытащила из кармашка платья маленькое зеркальце. Мэг заглянула в него и не увидела ничего. Всё встало на свои места. Что ж, если таким образом она прижилась здесь, то почему нет? Что-что, а устраиваться она всегда умела. Зато теперь новая сущность может послужить гарантом того, что вампиры точно не оставят её, как это сделал мерзавец Ларго. Кстати. - Ты знаешь, здесь ещё Ротти. И Натан. Мы попали сюда почти одновременно, хотя я не знаю обстоятельств их… - всё-таки Мэг не смогла сказать «смерти». Это означало бы признаться и в факте собственной. - Я говорила с Натаном. Он всё такой же, - Марни едва нахмурилась. – А Ротти не видела. Странно, что вы все так сразу. Мэг только кивнула. Она была безумно рада видеть подругу. - Ну ладно, ещё будет время разобраться во всём. Идём, ты расскажешь мне, что произошло там за семнадцать лет. А потом я тебя кое с кем познакомлю, - Марни приобняла её за талию и повлекла по улице в сторону башни Финкельштейна. - Постой-ка. Сперва вот что скажи. Ты ведь видела Натана? И что же? - Ничего особенного. Мужчины всегда сложнее адаптируются. Пройдёт столько времени, прежде чем он поймёт самое главное – если есть шанс жить, нужно использовать его, как умеешь, и не оглядываться. А может, он и никогда не поймёт. Но ты-то, - и Марни, смеясь, поцеловала Мэг в щёку, - ты-то понимаешь. Единственное, что понравилось Натану в городе Хэллоуин, это кабак. Там подавали напитки самых безумных цветов, начиная с тёмно-бордового («Кровь новорождённых младенцев») и заканчивая ядовито-жёлтым («Слюна пустынной гадюки», по вкусу так точно). Ещё в кабак часто заходил Джек Скеллингтон. С ним можно было поговорить по-мужски: - Я так её любил, о Джек, так любил! - Понимаю, дружище. Выпей-ка ещё настоя дуропьяна. Когда Скеллингтон напивался, он мог выслушивать что угодно и в любых количествах. Однажды Натан даже решил похвастаться. - Ты знаешь, а я живу в комфортабельном склепе. Джек выгнул бровь. Его брови вообще жили отдельной друг от друга жизнью, поэтому выражение «выгнуть бровь» можно было воспринимать буквально. - Что комфортабельного может быть в склепе? Гроб с бархатными подушечками? - А вот и нет, - улыбка Натана стала торжествующей. – Микроволновка, кабельное ТВ с кучей платных каналов, беспроводной интернет и холодильник. Джек только открыл и закрыл рот, не в силах ничего ответить. Он вообще не подозревал о существовании в городе таких вещей. - В морозилке живёт летучая мышь. Очень милая, правда, ленивая. Я ещё ни разу не видел, чтобы она куда-нибудь улетала. Правда, Натан появлялся в кабаке куда реже Джека. Со временем он всё больше сближался с летучей мышью из своей морозилки и проводил перед открытой дверцей целые часы. Джек же старался как можно меньше отсвечивать дома, перед Салли, потому он приходил в заведение к открытию и уходил вместе с уборщиком. Это делало его свидетелем многих занятных эпизодов из жизни Хэллоуина. Например, частенько заходили две женщины. Одна каждый раз, напиваясь, пела под аккомпанемент местного оркестра, неизменно срывая аплодисменты. У второй не было спины. Джек как-то невольно подслушал разговор подруг. - Марни, я давно хотела спросить, но всё как-то не до того было. Что у тебя со спиной? Та, которую назвали Марни, ласково улыбнулась собеседнице. - И совершенно зря не спрашивала. Всё нормально. Джек, сидевший недалеко, весь обратился в слух. - Когда я только попала в Хэллоуин, я места себе не находила. Мои муж и ребёнок остались там, вдалеке, я не знала, что с ними, как они будут жить без меня. Да и как мне было жить без них? Сверх того, Натан убил меня. Я знала, какой выбор перед ним встал, и сама бы попросила именно о таком исходе, если бы могла. Но не думать об этом было выше моих сил. Эти страдания были слишком сильны для меня. И кто-то, теперь уже не помню, кто, посоветовал обратиться к Доктору Финкельштейну. Он выслушал меня, долго думал и пообещал помочь с моей проблемой. Доктор очень добрый и понимающий. Он удалил мне ту часть тела, которая заставляла меня страдать, и ту часть головы, которая заставляла вспоминать. Теперь во мне пустота. Это очень удобно. И женщина по имени Марни повернулась к подруге спиной, чтобы та сама смогла оценить всю прелесть внутренней пустоты. Ротти не ходил в кабак. Он знал, что Мэг часто бывает там, а из-за её нелюбви к нему и местные вампиры посматривали на Ларго как-то недобро. Тем более, у Ротти хватало проблем, и позволить себе шататься по увеселительным заведениям он не мог. Главной проблемой были пауки. Они жили в кривом домишке задолго до вселения туда Ротти и покидать жилище не собирались, а мириться с новым соседством не желали. Пауки и Ротти находились в состоянии перманентной войны. Членистоногих было больше, зато человеку давали преимущество разумность (в меньшей степени) и новейшие технологии. Война была тяжёлой и сопровождалась огромными потерями с обеих сторон. Популяция пауков уменьшалась медленно, но верно. Однако и нервы Ротти не были бесконечны. Он ставил на врагов ловушки, чтобы урвать хотя бы несколько часов сна, и просыпался от щелчков каждые пять минут. Через несколько таких щелчков нужно было вставать, выбрасывать раздавленные трупики и снова заряжать ловушки, иначе другие могли пройти по свободной тропе. Оружие и ловушки для Ротти поставлял Уги-Буги. Взамен тот ссыпал ему трупы пауков, стараясь не думать, для чего. Часто, в очередной раз сгребая бездыханные тельца, Ротти вспоминал одну встречу. Он ходил в город по поручению Уги-Буги и наткнулся на двоих молодых людей и девицу. Чутьё Ларго подсказало ему познакомиться с Шито, Крыто и Корыто, как те представились, поближе. И не зря. Ребята упомянули в разговоре, что одно время работали на Уги-Буги, но быстро поняли, что тот работает только на себя. Казино всегда в выигрыше. Ротти не знал, для чего Уги-Буги пауки, но прекрасно понимал их важность. Эх, если бы он так не нуждался в ловушках. Задумавшись, Ларго не заметил, как один из пауков воспользовался моментом и заполз ему на руку. Он увидел тварь уже спустя какое-то время и не знал, сколько она сидела на облюбованном месте. Ротти замахнулся, чтобы прихлопнуть наглеца, и вдруг понял, что не испытывает прежнего отвращения. Паук не выказывал враждебности. Он как будто вообще не реагировал на Ротти. «Даже если это просто хитрая уловка, я устал воевать. Пусть Уги-Буги выкручивается, как хочет. Я больше не стану ссыпать ему дохлых пауков. А живых приберегу для себя». Весь город стекался на площадь. Ведь именно сегодня мэр собирал всех, чтобы Джек раздал каждому задание для подготовки следующего праздника. Следующего Хэллоуина. В ожидании выхода Джека общественность обменивалась последними сплетнями, кто-то толкался, чтобы подобраться ближе к помосту. Скеллингтона встретили дружным рёвом и овациями. - Спасибо, спасибо, друзья, - Повелитель Тыкв раскланялся перед горожанами. – Прежде, чем приступить к обсуждению Хэллоуина, позвольте представить вам наших новых жителей, которые внесут свой вклад в организацию праздника. На помост поднялись трое. Мэг уже успели узнать и полюбить за её песни, а вот двое мужчин вызвали новую волну перешёптываний. - Итак, Мэг! Она нашла своё место среди наших вампиров, которые не знают себе равных по части кровопролитий. И наверняка каждый из вас знаком с её восхитительным голосом! От оваций, которыми встретили слова Джека, у всех ненадолго заложило уши. - Далее, Натан! – мужчина в кожаном плаще, держащий подмышкой странного вида шлем, кивнул. – Это наша новая звезда, как мне кажется. Наша находка. Он вызывает страх не у детей, но у взрослых. Я уверен, что Натан поможет открыть Хэллоуину новые горизонты! Пожав Джеку руку, Натан поспешил покинуть помост. - И, самый большой сюрприз этого года, мистер Ларго! – оставшийся на помосте господин с достоинством поклонился и улыбнулся. Почти все сразу пришли к выводу, что он очень приятен. – Все мы помним трагическую кончину владельца казино Уги-Буги. Мистер Ларго был так любезен, что согласился взять казино на себя! А теперь перейдём к планам на Хэллоуин… Ротти снова улыбнулся и украдкой погладил паука, сидевшего у него в кармане.