Сказки на ночь

Шайло никак не хотела засыпать. - Папа, расскажи сказку! Натан, как назло, не знал никаких сказок. Он читал какие-то, но это было так давно, что толком и не помнил, о чём они были. А Шайло всё не унималась. Уоллес никогда не мог противостоять женским слезам. - Ладно, ладно, сейчас расскажу, только не плачь, пожалуйста! Собрав мысли в кучу, Натан попытался вспомнить одну из тех давних полузабытых сказок, придумывая то, что не помнил, на ходу. Собрался как-то Ротти Ларго в командировку, контракты на массовые поставки органов заключать. Приходит к своим детям и спрашивает: - Привести ли вам каких гостинцев? Отвечает ему старший сын, Луиджи: - Привези мне, батюшка, бензопилу заморскую. - Хорошо, сынок, привезу. А тебе что привезти, Пави? - Привези мне, батюшка, крем для лица заморский. - Хорошо, сынок, привезу. А тебе что привезти, Эмбер? А Эмбер была не в духе, снова слепая Мэг фаната увела. И отвечает Эмбер первое, что в голову пришло, лишь бы отвязаться: - Привези мне, батюшка, цветочек аленький. Подивился Ротти, но тоже сказал: - Привезу, дочка. И отправился в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли, заключил Ротти Ларго свой контракт, да обещанными подарками озаботился. Бензопилу и крем для лица нашёл без труда, такого добра везде навалом, а вот с аленьким цветочком затруднение вышло. Откуда цветам взяться, с такой-то экологией? Искал Ротти цветочек для любимой дочери, искал, но в конце концов поворотил домой ни с чем. Застала Ротти на обратном пути гроза, размыло дорогу, да и завяз его лимузин в грязи. На удачу, завяз он недалеко от какого-то жилья. Телохранительницы остались лимузин охранять, а Ларго пошёл к жилью один, о чём вскорости пожалел. Шёл Ротти по тропинке, шёл, и вышел к богатому поместью. Постучался он в двери, и двери открылись, а за ними никого не было. Ротти никогда скромностью не отличался, поэтому, решив, что раз открыли, то никто не против, вошёл. Свет везде был включен, но комнаты поместья пустовали, сколько Ларго ни ходил и ни звал хозяев. Наконец пришёл он в столовую. Там, как водится, стоял стол, и стол этот ломился от разнообразной еды. Ротти рассудил, что раз его ещё никто не выгнал, то можно и поесть, и принялся за трапезу. Насытившись, стал искать спальное место, и набрёл на роскошные покои с огромной кроватью. Пожелав самому себе спокойной ночи, Ротти с удобством устроился на подушках и заснул до утра. На удивление Ларго, утром на столе появились новые блюда. - Спасибо, невидимый хозяин! – поблагодарил Ротти, насытившись. В ответ распахнулась входная дверь, как бы намекая. Ротти всё понял и пошёл к выходу. Он уже почти покинул поместье, как вдруг увидел на окне холла цветочный горшок, а в нём – гибискус, на котором был один-единственный распустившийся красный бутон. «Невидимый хозяин был добр ко мне», - подумал Ларго, - «не откажет он и в последнем подарке». И сорвал цветок китайской розы. В тот же миг небо потемнело, как будто снова настала ночь, а земля содрогнулась. Ротти оглушил раскатистый рёв, а затем перед ним выросла огромная фигура. В незнакомце было мало от человека, да и животных таких Ларго никогда не видел, даже в детстве на картинках. Кроме того, что он был выше любого мужчины, всё его тело покрывала густая шерсть, на пальцах рук и ног красовались загнутые когти, а лицо больше было похоже на звериную морду. - Я впустил тебя в свой дом, накормил, дал переночевать, и вот как ты отплатил за моё гостеприимство! Решил украсть то, что тебе не предлагали! Вид у зверюги был враждебный. Но Ротти Ларго не был бы Ротти Ларго, если бы дал себя запугать какому-то лохматому чудищу. - Вы меня не так поняли, мистер, - спокойно ответил он. – Я всего лишь увидел эту диковинку и захотел рассмотреть её поближе, чтобы затем купить у Вас. Я не вор. Я Ротти Ларго. Должно быть, Вы слышали обо мне? «Хотя я не удивлюсь, если не слышал, в такой-то глуши». - Слышал, - теперь морда приняла задумчивое выражение. – Эмбер Свит – это, случаем, не твоя ли дочь, вор? - Именно, моя. Этот цветок как раз для неё, - может, эпидемия не распространилась на этого здоровяка, однако ничего удивительного, что он знает об Эмбер. - Так слушай. Я отпущу тебя, не причинив вреда, если твоя дочь вернётся сюда вместо тебя. - У меня есть другое предложение… Спустя полтора часа Ротти покидал поместье, сжимая в руках злополучный цветок. Он был очень зол. Ещё никто не обходил Ротти Ларго в искусстве торгов! Вернулся Ротти домой мрачнее тучи. Бросились к нему дети, а он на них и не смотрит, голову повесил. Раздал подарки, а на восторги не отвечает. Наконец спрашивает его Эмбер: - Батюшка, как ты сумел достать аленький цветочек? Тут-то и прорвало Ротти. Пустил он скупую мужскую слезу и говорит: - Век бы не видывал я этот цветочек, из-за которого придётся мне потерять единственную дочь. Всё рассказал Ротти, как есть. Вскричал тут Луиджи: - Что ли мы отдадим чудищу сестрицу нашу? Не бывать этому! Я пойду и убью наглеца! Испугался Ротти за сына, отговаривать его принялся: - Что ты, страшен он и силён нечеловечески, не одолеть тебе его. Не хочу я терять старшего сына, сам к нему пойду, пусть убьёт старика. Вскричал тут Пави: - Что ли мы отдадим чудищу сестрицу нашу? Не бывать этому! Я вместо сестры пойду! Никто ему даже не ответил. И так понятно: зачем чудищу Пави сдался? И говорит тут Эмбер: - Нет, батюшка, никто вместо меня идти не должен. Может, и не съест меня это чудище. Загоревал Ротти пуще прежнего, но Эмбер уже было не отговорить. Оставила она своих телохранителей на попеченье отцовское да отправилась к чудищу в логово. Добралась Эмбер до поместья, куда отец путь указал, смотрит, а дверь раскрыта. Вошла она, хотя ноги от страха подкашивались, но никто ей навстречу не вышел. Стала она ходить по комнатам, как давеча Ротти ходил, но так никого и не встретила. Было во всех комнатах чисто, светло и просторно, будто прибирались недавно, а в трапезной стол был накрыт, будто ждали гостей. Поела Эмбер да почивать легла, только поплакала в постели – решила, что дождётся чудище, пока она уснёт, тогда и выйдет, чтобы съесть. Наутро однако проснулась она целой и невредимой. В поместье по-прежнему никого, кроме неё, не было, но комнаты будто кто-то убирал, а еда в трапезной всё время заменялась на свежую. Так прожила Эмбер несколько дней. Затосковала она по живым существам так сильно, что в конце концов взмолилась: - Появись, неведомый хозяин! Был ты добр ко мне, и не верю я, что ты так страшен собой, что сумеешь отвратить меня от себя! Покажись мне, прошу. В тот же миг как будто гром загрохотал, и как из-под земли перед Эмбер выросло чудище. Был так ужасен вид его, что вскрикнула Эмбер и потеряла сознание. Очнулась она уже в своей постели, и рядом никого не было, но шевелилась занавеска балдахина, и слышала Эмбер дыхание чудища. Хотя её в дрожь бросало, стоило вспомнить облик его, но Эмбер смело сказала: - Не вида твоего я испугалась, а загремевшего грома. Покажись мне снова, теперь-то я не струшу. Откинулась занавесь, и снова предстало чудище перед Эмбер. Еле та вскрик сдержала, но всё-таки больше в обморок падать не собиралась. Потянулась она и погладила его по лапе, хотя рука её дрожала. Зверь как-то странно вздохнул и сел на кровать. Чем дольше Эмбер смотрела на него, тем менее страшным он ей казался. Наконец, осмелела она настолько, что принялась теребить и перебирать шерсть у чудища на загривке. Зверь рыкнул, и Эмбер отдёрнула руку. - Не любо тебе? - Любо. Потому не надо, страшен я… Но Эмбер снова принялась гладить густую шерсть, зарываясь в неё пальцами, а то и лицом. Зверь больше не возражал, только дыхание его становилось тяжелее. Невинные ласки Эмбер будили в нём животную страсть. Она и сама это поняла, поэтому придвинулась ближе, прижимаясь к чудищу, а затем поцеловала его в морду. Зверь снова зарычал и опрокинул Эмбер на спину, вжав в кровать, навис над ней, пасть совсем рядом с лицом, и она почувствовала его горячее дыхание. А его член уже тёрся о её бедро, да такой здоровый, каких у людей не водится. Эмбер зажмурилась, отводя взгляд от жёлтых звериных глаз, и протянула руку, коснулась, ощупывая невероятных размеров плоть, по-собачьи заострённую к концу и очень толстую у основания. Не было у чудища никакого желания терпеть, поэтому сорвал он с Эмбер одежду. Затрещала тонкая ткань, а зверь тихо рыкнул и вонзился в нутро своевременно приподнявшей бёдра Эмбер. Тут уж и она взвыла, совсем по-животному, и сжала коленями пушистые бока, а пальцами вцепилась в мех на плечах зверя. Он же, изголодавшись, двигался в ней сильно и очень быстро, беспорядочно, и уже совсем скоро излился, впившись клыками в подушку рядом с головой Эмбер, прокусив её насквозь. И так же, как у собак, его член у основания начал увеличиваться, ещё сильнее растягивая лоно, и Эмбер вскрикнула, дёрнувшись было, но тяжёлое тело зверя навалилось и не давало шевельнуться. Зверь же закрыл глаза и тяжело дышал, ожидая, пока узел спадёт. Когда же он смог вынуть из неё свой член, то сил у него хватило только на то, чтобы улечься рядом, подтянуть её к себе и крепко обнять, засыпая. Наутро чудище больше не пряталось от Эмбер, а та только рада была. Снедало её любопытство: почему зверь так выглядит да что за дом у него чудной? Только-только проснулись, и засыпала она его вопросами. - Потому я диковинно выгляжу, - ответствовало чудище, - что со мной произошла генная мутация. Потому и эпидемия на меня не распространилась – не то строение организма у меня. Не человеческое и не животное, а не пойми какое. Дом же я себе сам спроектировал, он на электронике весь. От головного компьютера управляется, да камеры везде понатыканы, потому мог я из опочивальни своей не выходить, а за тобой наблюдать. Ещё когда твой концерт увидел, влюбился без памяти, а как забрёл в мой дом батюшка твой, так я и понял, что это судьба улыбнулась. Поняла тут Эмбер, что тоже полюбила чудище. Стали они жить душа в душу. Только начала Эмбер тосковать по дому, по отцу, братьям да по ГенКо. Попросила она зверя: - Отпусти меня домой ненадолго. Я с родными повидаюсь, да и вернусь к тебе. Запечалился зверь. - Не хочу я отпускать тебя, сердце не на месте. Смотри же, если не вернёшься ты через три дня, то я умру. Подумала Эмбер, что это оборот такой словесный, но решила не проверять. Отправилась она домой, а там её все уже похоронили давным-давно, скорбят по ней. То-то было радости, что вернулась живой и невредимой! Ротти тут же закатил целое представление в честь дочери, а гвоздём программы сделал её выступление. - Папа, - говорит Эмбер, - но я не могу остаться с вами, надо мне вернуться к чудищу через три дня, иначе умрёт он без меня. Мы живём душа в душу, я отказа ни в чём не знаю. Наслушался Пави сестрицыных рассказов о том, как ей хорошо с чудищем живётся, и зависть его взяла. Ведь, может, пойди он тогда вместо неё, и сейчас бы там жил! Решил он сестре отомстить, а чудище извести. И перевёл часы на час назад. Быстро для Эмбер пролетели три дня в стенах родного дома. Уговаривал её отец остаться, но понял, что бесполезно это: если любит она чудище, то пусть будет с ним счастлива. Благословил её в путь-дорогу, и уже было собиралась Эмбер отправляться обратно, как пришло ей от зверя сообщение на коммуникатор: - Предала ты меня, любимая. Потому умру я, чтобы тебе не мешать. Тут-то всё поняла Эмбер, но не стала с Пави разбираться, а бросилась поскорее к чудищу своему. Ворвалась в дом, смотрит – темно везде, тихо и страшно. Обежала она комнаты да нашла его в спальне. Лежал он на кровати, закрыв глаза, и не дышал. Заплакала Эмбер, бросилась к нему на грудь, слышит – сердце ещё едва-едва бьётся. Тут же связалась по коммуникатору с Ротти, а тот прямо в поместье бригаду врачей и выслал. Откачали зверя, еле успели. Всё объяснила ему Эмбер. Простили они Пави и зажили лучше прежнего. Натан договорил и потихоньку поднялся, чтобы не разбудить Шайло. Она тут же открыла глаза. - Папа, так зверь Эмбер всё-таки съел? Натан чуть было не выругался в голос. - Нет, не съел. - Что же он тогда с ней делал? Над этим вопросом стоило хорошенько подумать. - Он её просто очень любил. - Я тоже тебя люблю, папочка! – неугомонный ребёнок забыл о том, что собирался спать, и повис у Уоллеса на шее. – А ты мне за это расскажешь ещё сказку? Деваться было некуда, и Натан начал: - Как-то раз послал Ротти Эмбер к слепой Мэг, отнести ей пирожков и горшочек масла…