Лимит

      За окном громыхнуло, немногие уцелевшие стёкла брызнули осколками на пол. Паркет из самого дорого сорта дерева, некогда сияющий чистотой, был весь завален мусором. Помещение одного из самых дорогих ресторанов постигла судьба всего остального города. Бомбардировки и артиллерийский обстрел были безжалостны. В стене было несколько пробоин, в которые легко смог бы войти взрослый мужчина не нагибаясь. Уцелевшие стены были покрыты трещинами и копотью, потолок грозил обвалиться. Тем не менее, часть столиков уцелела, как и некоторые бутылки в баре. На некоторых столах даже остались скатерти.       Среди всей этой разрухи и запустения за одним из столов сидел человек. Вернее, он выглядел, как человек. Высокий, стройный, одетый в вещи, похожие на те, что местная элита надевала на официальные мероприятия, только абсолютно чёрного цвета. Короткие тёмные волосы были аккуратно подстрижены и зачёсаны на бок, на глаза были надеты тёмные солнцезащитные очки.       Его, похоже, нисколько не беспокоили ни полная разруха вокруг, ни звучащие всё ближе выстрелы. Он сидел закинув ногу на ногу и смотрел в разбитое окно. За окном виднелись руины остального города и затянутое серыми облаками небо. В одной руке мужчина держал хрустальный бокал с самым дорогим вином, какое нашлось в брошенном баре, в другой он крутил изысканную трость из абсолютно чёрного дерева с серебряным набалдашником. Набалдашник был выполнен в виде оскаленной пасти некоего мифического чудовища, глотающего целую планету.       Снова громыхнуло за окном, и одно из зданий, полыхнув огнём, с грохотом обрушилось. С потолка ресторана посыпалась штукатурка, щепотка белой пыли упала на идеально начищенный и сверкающий сапог единственного посетителя ресторана. Отвернувшись от окна, он бросил один лишь взгляд на пыль. В следующую секунду она исчезла, а сапог снова засиял чистотой.       Хмыкнув, неизвестный в чёрных одеждах отпил вина, откинулся на стуле и, продолжая крутить трость с тоской вздохнул: - Скучно...       Мир ему не нравился. Ему вообще не один из множества миров Упорядочненого не нравился. Но этот особенно. Отдалённый мирок, населённый двумя типами гуманоидных рас. Некоторые представители одной расы, владели магией и были способны творить заклинания. Представители другой расы поголовно были лишены магии и даже имели к ней относительную сопротивляемость. Оставалось добавить различия во внешности (первые, похоже, приходились дальними родственниками эльфов, вторые орков), и не сложно было понять причины вечных войн, между двумя расами.       Одни научились обрушивать на врагов огонь, лёд и молнии, другие изобрели аркебузы и пушки. А дальше процесс пошёл по нарастающей. Кровопролитные войны, сменявшиеся хрупкими десятилетиями мира, становились с каждым разом всё более ожесточёнными и кровавыми.       Битву за этот город эльфы проиграли. За окном снова громыхнул разорвавшийся снаряд, и почти сразу раздался глухой стрекот ручного оружия орков - посылавшего рой осколков метала в противника. Отпив ещё вина, неизвестный поморщился. Ему не нравился такой тип оружия. Хотя, оно ему никогда и не было нужно, где-то в глубине он тяготел больше к холодному оружию.       Отложив бокал с вином, он сделал жест рукой. В воздухе перед ним открылся небольшой мерцающий овал. В нём виднелся другой мир. Там в самом разгаре шла битва между ордой козлоногих гигантов и сборным отрядом учеников одного из Богов Равновесия, Хедина. Впервые губы незнакомца тронуло подобие улыбки. - Так... Хорошо... Даже славно. Давайте, давайте, сражайтесь. Проливайте кровь, убивайте друг-друга. Ещё немного, уже скоро. Даже странно, что четырёхглазый со своим братцем до сих пор ничего не заметили.       Неизвестный взмахнул тростью и в воздухе открылось ещё несколько мерцающих овалов. В одном виднелась бесплодная долина, покрытая зелёными кристаллами, в другом виднелась женщина с длинными золотыми волосами, бывшими её единственной одеждой. В третьем площадь какого-то города, заполненная орущей в экстазе толпой, перед которой явил только что очередное чудо Спаситель.       Теперь уже на губах неизвестного появилась настоящая улыбка. - Ну ты подумай, просто восхитительно. Дальние, Спаситель, Безымянный, Боги Равновесия, Новые Боги, Прислужница Четырёхглазого - матерь ведьм... Просто великолепно... Давайте, сражайтесь, продолжайте свою крысиную грызню, которую вы называете войной, - улыбка на лице неизвестного сменилась жутким оскалом, ноздри его возбужденно раздувались. - Да, просто прекрасно. Если ещё и...       Договорить он не успел. В зал ресторана ворвались трое местных орков. В пропылённых мундирах и стальных касках. Один в руках держал странный прибор, напоминавший рупор, второй автомат, у третьего была винтовка с примкнутым штыком. Увидев неизвестного, все трое замерли от удивления, разглядывая овалы, в которых виднелись иные миры. Первым среагировал тот орк, что держал в руках устройство похожее на рупор. Оскалившись он вскинул его в направлении овалов. По помещению прокатилась волна, больно резанувшая по ушам. Овалы зарябили и погасли. Орк довольно усмехнулся и что-то громко рыкнул неизвестному. Тот не обратил на него никакого внимания, взял бокал вина и сделал ещё один глоток.       В бешенстве орк что-то проорал и снова поднял свой рупор. Но ничего не произошло. В недоумении он уставился на свое оружие, потом на неизвестного. Тот нехорошо усмехнулся и указал на орка тростью. - Пуф! - сделал вид, что выстрелил, неизвестный.       В следующую секунду голова орка разлетелась на кусочки, осколки черепа и ошмётки мозга разлетелись по всему ресторану, обильно забрызгав двух других орков. Мгновение они с ужасом смотрели на своего командира, потом тот что был с автоматом издал полный ярости рёв и открыл огонь. Помещение наполнилось грохотом. Автомат изверг целый ливень пуль. Столик и стоявшая на нём бутылка с вином, а так же бокал в руках неизвестного разлетелись в щепки, вино разлилось. Неожиданно, с резким щелчком, патроны кончились и орки с ужасом уставились на неизвестного.       Тот был невредим, его одежда была безупречна, даже пролившееся вино не коснулось его. На губах его снова появилась улыбка. Крутанув в руках трость, он указал ею на автоматчика. В следующие мгновенье несколько десятков пуль устремились обратно, продырявив автоматчика насквозь единым потоком. Мгновения тот постоял на ногах с дырой в груди, потом рухнул на пол. Третий орк, так и не сделавший ни одного выстрела из своей винтовки с диким ужасом в глазах смотрел на неизвестного. Тот улыбнулся.       Орк не выдержал. Бросив винтовку, он развернулся и пустился наутёк. - Ц-ц-ц... - покачал головой неизвестный. - Оружие бросать не хорошо.       Крутанув пальцами трость, он лениво взмахнул ею. В следующую секунду винтовка поднялась в воздух, развернулась и, не хуже стрелы, полетела вдогонку за своим владельцем. Через пару мгновений раздался неприятный звук. На огромной скорости винтовка ударила штыком в затылок убегавшего орка и пришпилила его к стене, глубоко вонзившись в дерево.       Неизвестный ещё раз криво усмехнулся и поднялся на ноги. Очередной взмах трости и у него на ладони появились небольшие песочные часы, а на запястьях серебряные наручники. Песок осыпался уже на три четверти и продолжал осыпаться, но очень, очень медленно.       Взглянув на часы, неизвестный улыбнулся: - Молодцы. Давайте, сражайтесь за власть над этими мирами. Грызите друг другу глотки, повелевайте Светом, Тьмой и чем вам угодно.       Неизвестный перевёл взгляд на наручники и лицо его исказила лютая ненависть. - Скоро, очень скоро своими склоками вы исчерпаете отведенный вашим мирам лимит. И как только это случится, мои оковы спадут.       На последних словах на лице его появилась безумная улыбка: - И как только это случится, я уничтожу всё. У каждого творения Создателей есть свой лимит, отпущенного ему времени. Как только он исчерпывается, творение уничтожается. Создатели знают об этом, но всё равно творят. А мне приходится убирать за ними. Упорядочненое не первое и не последнее.       Всё с той же безумной улыбкой неизвестный взглянул на часы. Песок медленно, но уверенно осыпался. - Скоро. Очень скоро не станет ни Упорядочненного, ни этой твари, что именует себя Безымянным. Ничего и никого не станет. Кроме меня.