Битва окончена. Возьмитесь за мечи.

Если говорить совершенно честно, не Гарри, не Гермионе, а так, самому себе – Рон к вечеру не верил, что родителей удастся уговорить принять дом, который предоставило Министерство. Молли уже настроилась жить на Гриммо, потому что была уверена, что нужна здесь. Утром Кингсли Шеклболт сообщил родителям о доме, в который можно переселяться. Все дети семейства Уизли были единодушно благодарны за возможность вернуться домой. И пусть это не Нора, они были уверены, что обживут даже малюсенькую лачугу или землянку, и она станет их домом. Конечно, у Гарри было хорошо, а после того, как он вступил в права владения, стало еще лучше: комнаты просторные и светлые, кровати мягкие, да и Кричер почти перестал ворчать. Но все равно они чувствовали, что находятся в гостях. Министр беседовал с Молли и Артуром почти до обеда, а потом они вдвоем заперлись в комнате и разговаривали еще часа два. Все это время Рон, Джинни, Джордж и Чарли сидели в комнате Рона и ждали решения. А потом вышел Артур и сказал, что они решили отказаться, что есть и другие семьи, которым негде жить, а сами они будут заботиться о Гарри, ведь ему тоже нужна семья. К шести с работы вернулись Билл и Перси. Уговоры возобновилось с новой силой и спасение пришло, откуда не ждали - от Перси, милого, вредного правдолюбца Перси. А Билл вовремя эстафету подхватил. Молли сдалась. Министерский портключ перенес семью Уизли к их новому дому. «Магический дом на окраине Кардиффа на берегу реки Таф, двенадцать комнат, Ритуальный Зал с Алтарем в подвальном помещении. К каминной сети не подключен. Генеалогическое дерево увяло, наследники отсутствуют», - значилось в документах министерства. Полутораметровый металлический забор не скрывал дома, а лишь отделял от дороги. Кованная калитка открылась, повинуясь простому Аллохомора. Вот он, двухэтажный серо-коричневый дом. Узкие окна с грязными стеклами, за которыми видны серые шторы. Серая от пыли дверь, замшелые семь ступенек крыльца и заросшие бурьяном лужайки под окнами справа и слева от входа. Дом-сирота. Дом, уставший от своего одиночества. Как долго он был один? Некому было смазать петли калитки, чтобы не скрипела. Никто не чистил дорожку от мусора. Некому было выполоть бурьян и посадить цветы. И вот она встреча – люди, которые остались без дома, и дом без хозяев. На перилах сидел ворон с аметистовыми глазами. Над дверью значилось название имения: «Crow’s Nest». Что ж, из Норы в Воронье Гнездо. И девиз «Exspresta, omnia in tempore suo». - Подождите, делайте все в свое время, - перевела Гермиона. В гостиной обнаружился камин, перед ним четыре кресла и небольшой журнальный столик. Довольно много свободного пространства. - Здесь можно поставить обеденный стол, – сказала Молли. - И всем хватит места, - Артур приобнял ее за плечи. Все разбрелись по дому, комнат хватило всем членам семьи, одну заняла Гермиона. И даже осталась еще одна – для гостей, для Гарри. Артуру очень понравился кабинет, такого у него еще не было. В Норе у него был гараж, но собственного кабинета не было. Довольно большая кухня с темным очагом очень понравилась Молли. На обоих этажах обнаружилось по отдельной ванной и туалету. В кладовке рядом с кухней нашлись ведра, тряпки и швабры, а в кране на кухне сначала скворчало, потом потекла грязная вода, но уже минут через десять она стала чистой. ******* Джордж Уизли никогда не отличался усидчивостью. Со стороны всем, наверное, казалось, что они с близнецом совершенно не отличаются друг от друга, и их воспринимали, как одного человека, но это было не так. Фред был… был… невозможно об этом думать до сих пор. Фред был старшим. Джордж придумывал прикол, Фред занимался тем, чтобы замести следы. Джордж не боялся хулиганить, потому что Фред надежно прикрывал спину. Фред оберегал младшего брата, и Джорджу нравилась эта забота. И сейчас, оставшись один, младший близнец тосковал и отрывался за двоих. Поэтому, когда семья разбрелась по дому, он сначала пробрался в подвал. Там обнаружился довольно большой Ритуальный зал – но ничего интересного – голые стены и в центре алтарь из черного камня. Там же Джордж нашел библиотеку: почти пустые стеллажи, а среди пыльных старых фолиантов даже на вид не было ничего, что заинтересовало бы молодого человека. Потом Джордж залез на чердак, где обнаружилась куча барахла – старая посуда, сломанные кресла, сундук с детскими игрушками, несколько ламп. Но нашлось и то, что привлекло его внимание почти сразу – картина, повернутая изображением к стене. На деревянных досках было написано – «НЕ РАЗВОРАЧИВАТЬ». Может быть, если бы эту картину нашел Перси, который сейчас помогал Молли на кухне, он так бы и поступил. Но ее нашел Джордж. А так как на чердаке было очень темно, молодой человек решил рассмотреть картину у себя в комнате. Он подхватил тяжелую раму и пошел вниз. На лестнице ему встретился отец. - Джордж, а это что за рыжик? - Сам ты рыжик! – услышал Джордж. – Я готов вызвать тебя на дуэль, если у тебя есть честь! - Я с портретами не дерусь, - ответил Артур. – Джордж, кто это? - Подожди, пап, - и молодой человек поставил портрет на пол, развернув его к себе. С картины на них смотрел юноша с огненно-рыжими волосами в старинных одеждах. В руке он держал меч с красным камнем на рукояти. – Как твое имя? - Я Годрик Гриффиндор! - Тот самый? – спросил Артур. - Единственный в своем роде! – ответило чудо с портрета. - И что ты собираешься с ним делать? – спросил отец Джорджа. - Повешу на дверь своей комнаты. Пусть открывает. - Я тебе что, дворецкий? – возмутился Годрик. - Может, его лучше в Хогвартс отдать? – задумался отец. - Это что такое Хогвартс? Оба Уизли уставились на портрет, раскрыв рты. - Что вы на меня уставились, словно я Мерлин. Или вы знаете, что есть некий Хогвартс, но не знаете, что это такое? - Это школа чародейства и волшебства, - ответил Артур. - О, как замечательно! Надеюсь, маглорожденных бастардов принимают в эту школу. Я бы принимал! Ребенок не виноват в том, что папаша или мамаша согрешили. Правда, бывает, магическая кровь только во внуках просыпается, но это тоже без разницы. Есть, конечно, любопытные, которые начинают копаться, чья кровь, кто согрешил. Поэтому чистокровные так не любят появления волшебников среди маглов. Полукровки, конечно, теряют способности к большинству магических таинств и обрядов, но их дети уже в первом поколении – чистокровные. А школа – это замечательно! В наше время кое-чему учили дома, а для того, чтобы заниматься волшбой серьезно, необходимо было найти учителя, который еще должен был согласиться взять в обучение юношу. А молодые ведьмы и подавно сидели дома. А сейчас девушки учатся или также сидят под присмотром мамочек? – в этот момент Гермиона поднялась на второй этаж и предстала перед портретом. – Юная леди, что на вас надето? – воскликнул Годрик, - с голыми ногами перед мужчинами! Это возмутительно! Даже женщины легкого поведения не выходят на работу с голыми ногами! А у вас, молодой человек, что, целых штанов не нашлось? – обратился он к Джорджу. – Вот мужчина одет почти прилично, только все тесное и узкое. И где ваше оружие? Или вы не благородный джентльмен? - Вот моя волшебная палочка, - Артур ее вынул из рукава. - Палочка? Это пособие для детей? А что, вы не чистокровный волшебник? - Чис-то-кров-ный, - заикаясь, ответил Артур. - Чис-то-кровный – передразнил Гриффиндор, - а что, беспалочковой магией не владеешь или от рода отлучен? Как ты с палочкой бою? А Экспеллеармусом кто шарахнет, и все, убивай тебя на блюдечке с голубой каемочкой. Ты фехтуешь мечом или по-новомодному, шпагой? - Мы сейчас не фехтуем! – вздернула нос Гермиона. - А как вы тогда тело тренируете? Сильной магии сильное тело необходимо! А вы все задохлики какие-то, - и молодой волшебник ушел вглубь портрета, благо, у него за спиной был нарисован лес. - Это вообще кто? – спросила ошеломленная Гермиона. - Годрик Гриффиндор, - хором ответили отец и сын. - Откуда?.. - С чердака, – честно признался Джордж. - Но это же… - Болтун! – подытожил Артур и, развернувшись, пошел по своим делам. - И куда ты его хочешь повесить? - На дверь в свою комнату повешу, это же круче Полной Дамы. - Ты сошел с ума? – возмутилась Гермиона. - Не завидуй, - усмехнулся Джордж, поднял портрет и понес к своей комнате. Но стоило повесить его на дверь, как молодой Годрик пришел и закрыл дверь в комнату, а сам ушел куда-то. И сколько Джордж ни звал его, сколько ни просил открыть комнату, никто ему не ответил. И молодой человек почувствовал себя еще более одиноким, чем обычно. ******* Чарли Уизли лежал на кровати в новом доме родителей. Теперь это его дом. Конечно, это не Нора - маленькая, тесная, но родная и обжитая, как собственный карман. «Восстановлению не подлежит», можно только расчистить место и строить заново. У родителей нет таких денег. Да и то, что они построили бы, было бы уже новым домом. В старом доме сгорело все: и потертые ковровые дорожки на лестницах, и скрипучее кресло в кухне, и кровать с колдографией Анджея под матрацем. Да и этот дом хороший. Новая жизнь начинается. Немного страшно, но и радостно, что не всю жизнь в гостях, а дома. Дома. Воспоминания о Норе. Можно закрыть глаза и представить, что ты снова маленький, и мама зовет завтракать, и ты бежишь вниз, а ее волосы, еще без седины, пахнут имбирем. А старенькая отцовская министерская мантия - чернилами, машинным маслом и, пусть и недорогим, но родным одеколоном. И можно стащить самую красивую, самую ароматную булочку из большой чаши. Билл спустится позже, он вообще такой – никуда не торопится, но везде успевает. А Перси булочки еще не положены, он пока только ест и спит. Или нет, проснуться бы в тот день, когда Биллу подарили старенький тренировочный снитч, а папа разрешил взять Чистометы и полетать на заднем дворе. Зайти к старшему брату и спуститься уже вместе. Перси четыре года, а он уже рисует документы карандашами, складывая их в аккуратные стопочки. Фред и Джордж стащили у мамы немного муки, ковш с водой и теперь перемешивают игрушечной волшебной палочкой. Мама целует маленького Рона в заспанное лицо, а он пытается обнять ее своими маленькими ручками за шею, и папа целует его взлохмаченную макушку. Или лучше представить тот день, когда он первый раз уезжал в Хогвартс. Мама, гордая старшими сыновьями, поправляла мантию Билла и его, Чарли. Перси с завистью смотрел на старших братьев. Ему еще четыре года оставалось ждать. Фред и Джордж бегали в салочки по лестнице. А Рон водился с Джинни. Он разложил перед ней игрушки, и сестренка выбрала куклу с рыжими волосами и большими зелеными бантами. Ронни отобрал куклу у Джинни, и она пронзительно закричала: «Отдай», а Рон упрямствовал: «Моя!» Мама уже готова была вмешаться, но отец удержал ее. И Рон, увидев покатившиеся по щекам слезинки сестры, вернул куклу: «На, не леви, Джи, на». А потом в семье появился Гарри. Уважительный, скромный, осторожный. Словно вор, который пробрался в дом украсть, а ему просто так отдали то, что он хотел. Мамины объятья и долгие разговоры отца. Тыквенную кашу и вязаные носки. Но это все воспоминания из Норы, теперь есть новый дом, и здесь надо будет копить новые воспоминания. Новые моменты счастья простой жизни. У Билла и Флер родится ребенок, и мама будет водиться с внуком. Перси приведет в дом девушку, чтобы познакомить ее с родителями. Скоро будет свадьба Джорджа и Анджелины, на которой соберется вся семья. Рон поступит в школу авроров, будет приходить в увольнение в алой мантии. Джинни начнет играть в профессиональный квиддич, будет приезжать в отпуск, и мама станет готовить ее любимые булочки с корицей. Может, таким же счастливым станет день, когда Чарли приведет в дом Анджея, своего учителя, наставника и любимого. ******* Джордж сидел на полу в библиотеке и тосковал. Одиночество разъедало изнутри, словно он напился какого-то особо ядовитого зелья Снейпа и не знает противоядия. Как дальше жить, если днем каждый час напоминаешь себе, что родители не переживут еще одной смерти, что надо жить. А ночью… Ночью снится, как стена падает, и никак не спасти Фреда, даже во сне не удается оттолкнуть, умереть за него, оставить его жить вот так, в одиночестве. Джордж был уверен, что у Фреда бы лучше получилось. Почему так несправедливо? Остался тот, кто слабее. Зачем? "Какая же ты сволочь, Фредди! И даже в морду дать тебе не могу, сбежал от меня на тот свет! Смеёшься теперь, да? Или жалеешь? Я же достоин только жалости, да. Потому что я жалок, - злые слезы катятся по щекам. - Я не могу, я не хочу жить без тебя!" - Э-эй, ты чего там сидишь? – Джордж поднял глаза и увидел, что с пейзажа на него смотрит Годрик. - Чего тебе надо? – зло спросил Уизли. - Ты так обиделся, что я закрыл твою комнату? – прозвучало как шутка, но глаза Гриффиндора были серьезными, и Джорджа прорвало. Он плакал и рассказывал, что остался один после того, как недавно умер его брат, его близнец. Самый близкий человек, который был у него. И что он чувствует себя виноватым за то, что увлекся Анджелиной и оставлял брата одного, сбегая на свидания. Если бы он только знал, как мало им осталось. И там, в битве, ну зачем Фред оттолкнул его, пусть бы их вместе накрыло той стеной! Зачем он остался? Ведь не сможет жить без части себя, словно смерть поставила на нем печать и Джордж умирает, умирает каждый день. Ночью, когда раз за разом не получается спасти брата. Утром, когда смотришь в зеркало и видишь его лицо. Днем, когда все знают, кто перед ними, а так было здорово дурачить всех, постоянно меняясь именами. И все это каждую минуту напоминает, что ты один, теперь один. Навсегда один. А теперь Джордж еще и злится на брата, и от этой злости только тяжелее, словно это последнее предательство близкого человека, которого Фред не заслужил. Это невыносимо. - Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь. Мне было пятнадцать, когда погиб мой отец. Он погиб в битве при Бунанбурге, в которой волшебники помогали маглам. Я был старшим сыном, и отец был для меня всем – моим миром, точнее, центром этого мира. Он был дома почти неделю до того, как уехал на войну. Он звал меня в лес и рыбачить на реку, но я был так увлечен зельеделием, что отказывался. А когда привезли тело и мы похоронили его, я никак не мог с этим смириться: каждый день уходил на кладбище утром и возвращался поздно вечером. Моя младшая сестра приносила мне поесть. Я забыл мать, сестер и маленького брата. Мой мир рухнул. Я хотел умереть, потому что не мог вынести жизни без него, - Годрик замолчал, словно снова переживая смерть отца. - Я все говорил, говорил, ругал его, жаловался и снова ругал. Однажды, когда сестра принесла мне еду, она не ушла сразу, а села рядом со мной. Она сказала, что ее потеря больше чем моя, что она потеряла не только отца, но и старшего брата. Что сейчас я тоскую по отцу, но если я не возьму себя в руки, то мне придется тосковать по маме и брату, и я снова буду винить себя, что не помогал, что не сделал ничего, чтобы они жили. И что если отец видит меня сейчас – он не одобряет моего поведения. Что он знает, что я любил его, что мы все любили, и он тоже нас любит. Что мы должны быть достойны его – любить жизнь так же, как он, помогать людям, поддерживать друг друга, чтобы все говорили: "Это дети Гриффиндора, такие же сильные и смелые, и ничто их не сломит!" А потом она оставила еду и ушла. И знаешь, я понял, что она права. Вот и тебе надо жить за себя и за брата. Чтобы люди говорили: "Это брат Фреда Уизли" не с жалостью, а с гордостью. В библиотеке стало тихо. Годрик больше не тревожил Джорджа, а тот в свою очередь обдумывал его слова. Дверь открылась и на пороге возникла Джинни. - Вот ты где, Джордж. Иди помоги, там Кинг нам на новоселье стол подарил. Надо место для него освободить и сходить за продуктами. Мама собирается ужин приготовить, – Джинни подошла и взяла брата за руку, - пойдем, нечего здесь в одиночестве сидеть. Джордж пошел помогать: он нужен своей семье, Анжелина скоро приедет, да и в магазине пора наводить порядок. Боль от потери брата не стала меньше, просто он увидел еще и окружающий мир, в котором есть мама и отец, братья и сестра. Мир, в котором он нужен. Сможет ли он сделать так, чтобы брат им гордился? Попробует. По крайней мере, жить так, чтобы брату было не стыдно за него, точно сможет. Сходить за продуктами? Да не вопрос. ******** После ужина был разработан подробный план переезда и все разбрелись по своим комнатам. Вечером Джинни отправила сообщение Гарри, что семья решила ночевать в новом доме. Уже за полночь все окна в доме «Воронье Гнездо» погасли. Новые хозяева легли спать. ********* Рон проснулся от тишины: как будто оглох - ни в доме, ни на улице ни одного звука. Он похлопал по одеялу, нет – это не проблемы со слухом, это почему-то в доме слишком тихо. Рон поднялся и пошел осмотреться. Дверь в комнату Джинни открыта, в комнате пусто. Наверно, все же на Гриммо решила уйти. И у Гермионы открыто. А она где ходит? И Джорджа нет. Куда они все пошли? Надо бы спуститься на первый этаж, посмотреть. Рон вернулся в свою комнату за палочкой. Взмах палочки: «Люмос». Странно, не работает. «Люмос». Волшебная палочка словно не родная, просто деревяшка какая-то. Еще раз попробовав заклинание, он положил палочку на комод. Что такое творится-то? Рон пошел на первый этаж. Никого. И тут в столовой возле стола он увидел… Нет… Гермиона. Она лежит на полу, руки раскинуты в стороны, и волосы, чем-то перепачканы волосы. Кровь? Герми! Что здесь происходит? Рон поднимает ее на руки и относит в кресло. У Гермионы волосы в крови, лицо, шея. И теперь у Рона в крови рубашка. Странно, почему на нем белая рубашка? А кровь на ней выглядит зловещими черными пятнами. И вокруг темно и тихо. А за креслом… Гарри? Гарри весь в крови, очки сломаны на лице, вместо глаз кровавое месиво. Гарри? Откуда Гарри здесь? Его не может быть здесь. Только если… На Рона обрушилась звуковая волна, словно из ушей вынули беруши. Гарри исчез, на его месте теперь потолок. Сон. Это просто кошмар! Рон услышал, как в соседней комнате плачет Гермиона, как кто-то стонет. Он поднялся, схватил палочку и побежал в комнату своей девушки. Она плакала во сне. - Гермиона, просыпайся, это сон, Гермиона! - Рон! – она распахнула свои невозможные карамельные глаза, - Рон, ты жив! Жив… Мне приснился такой сон, - Гермиона всхлипнула и прижалась к нему, словно ища защиты. - Я знаю, - оборвал её Рон.- Гермиона, что-то происходит, иди разбуди Джинни, а я к Джорджу. Через пять минут все обитатели второго этажа собрались в холле. Гермиона успокаивала заплаканную Джинни, Флер потерянно жалась к Биллу, Рон поддерживал бледного Джорджа. - Билл, что это, почему всем снятся кошмары? – всхлипнула Флер. - Это, наверное, магия дома, не плачь, дорогая моя. Рон посмотрел на близких: Билл успокаивает жену, Джордж растерян, Гермиона и Джинни еще под впечатлением от сна. - Пошли на первый этаж, надо разбудить родителей и Чарли с Перси, - скомандовал Рон и все спустились на первый этаж. Билл с Флер пошли в спальню родителей, оттуда слышались всхлипы Молли и стоны Артура. Джордж отправился к Перси, а Рон - к Чарли. Еще через десять минут вся семья собралась за большим столом в гостиной. Свет зажечь так никто и не догадался. - Мам, может чаю? Джин, поможешь маме? – Рон взглядом указал на Гермиону, сестра поняла его без слов. - Конечно, мам. Горячий чай сейчас не помешает. Герм, поможешь? Когда девчонки увели маму, Рон обратился к Биллу. - Так, а теперь расскажи, что ты там говорил про магию дома? - Понимаешь, дом с Ритуальным залом, там, наверное, алтарь должен быть. - Есть, я вчера ходил туда, - отозвался Джордж. - Вот, а если алтарь есть, это как камень-хранитель в доме Гарри, папа должен магически принять дом. Морок в виде кошмаров – это самое малое, что может сделать магический дом для непрошеных гостей. - А разве это не темная магия?- Артур поднял испуганный взгляд. - Нет, пап, это просто магия, в Гринготсе гоблины в основном такой магией и пользуются. Ты делишься магией и кровью с домом, а он принимает тебя, как хозяина, дает тебе защиту, что в этом плохого? - Билл, кто-то пытается открыть дверь, - прошептала Флер, сжимая руку мужа. Все замолчали и посмотрели в сторону двери. «Аллохомора», и дверь засветилась, но не открылась. Рон метнулся к окну. - Мерлин, во дворе трое в масках Пожирателей. Билл, папа, идите в ритуальный зал. Флер, ты на кухню, чтобы мама и девчонки сюда не пришли, Чарли, Джордж – окна справа, Перси, дальнее окно слева. Посмотрите, какие окна открываются, только тихо. - У меня окно открылось, – отозвался Чарли. - И у меня, - Перси удалось почти бесшумно раскрыть раму. - А у меня не поддается, - прорычал Джордж. - Тише. Так, Чарли, твой тот, что ближе к тебе, мой у двери, Перси, твой - тот, что за деревом… В этот момент один из пожирателей заметил Рона и закричал: - В окнах! И даже несмотря на то, что Чарли удалось достать одного из Пожирателей Ступефаем, завязался бой. Несмотря на то, что Джордж не открыл свое окно, численное преимущество оказалось на стороне братьев Уизли. Второй из Пожирателей запустил Бомбардой в окно, за которым стоял Перси, и осколки стекла полетели ему в лицо. Третий Пожиратель метнул Секо в Рона, но он увернулся и ответил Инкарцеро. Веревки крепко связали мужчину в маске. В этот момент Джордж с грохотом открыл наконец свое окно, и когда второй Пожиратель отвлекся на звук, Чарли запустил в него Ступефаем. К тому моменту, как незваные гости были перемещены в гостиную, Билл и Артур вернулись из ритуального зала. - Как все прошло? – спросил Рон. - Все хорошо, дом принял нового хозяина, завтра можно дом накрыть чарами Невидимости. Дом на окраине магловского Кардифа, маглоотталкивающие чары точно необходимы. И камин к сети подключить надо. А это наши незваные гости? - Да. И с авроратом не связаться, камин пока не работает. - Рон присел возле Пожирателей. - Ну и кто вы такие? – в ответ пленники только зло смотрели - Ступефай не позволял ответить. Собственно, вряд ли они ответили бы честно и по существу. - Что здесь происходит? – Молли с подносом вышла из кухни. Следом шли девушки с тарелками, наполненными бутербродами. - Рон? – позвала встревоженная Гермиона. - Да все уже нормально. Видимо дом таким… специфическим способом предупреждал нас о непрошеных гостях, - Рон решил умолчать пока о ритуале принятия дома. – Думаю, не лишним будет накрыть дом Фиделиусом, во избежание таких вот визитеров, а, Билл? - А почему нет? Пап, я утром тебе помогу, – Билл обнял жену. - Так, а теперь давайте выпьем чаю и все идите спать. Я этих покараулю. - Смотри, как Рон раскомандовался, - улыбнулась Джинни. - Он просто молодец, - Гермиона обняла Рона и прижалась щекой к его плечу. - Кто бы ожидал от нашего маленького Ронни, что он таким командиром вырастет, - улыбнулся Джордж. - Рон, спасибо, что не растерялся, - Билл удивил всех, пожав руку брату. - Ты крут, братишка! – хлопнул по плечу Чарли. - Я горжусь тобой, сын, - добавил Артур. - Ну, засмущали, - Рон налил себе чай из пузатого чайника. - А как ты проснулся? - спросила Гермиона. - Мне приснился Гарри в этом доме, и я понял, что это сон и проснулся. И вообще, если бы Флер не заметила, что дверь пытаются открыть, неизвестно, чем все бы закончилось. ****** Гарри сидел на своей постели в чулане под лестницей и ждал, когда тетя Петунья откроет и разрешит ему пойти в туалет. А потом, когда дядя Вернон уйдет на работу, Гарри пойдет мыть посуду и, если тетя пойдет гулять с Дадли, можно будет доесть то, что не доел старший брат. Вообще, Гарри очень хотелось, чтобы тетя любила его так же, как Дадли. Чтобы дядя Вернон не считал его чужим подкидышем. Гарри мечтал, что однажды он проснется, а никакого Дадли нет, а он родной сын Дурслей. Что проснется он не в чулане, а в комнате Дадли на большой мягкой кровати. Что у него будет много игрушек, что можно будет есть столько, сколько захочется. А еще его будут любить. Гарри так хотел, чтобы тетя смотрела на него с любовью, чтобы дядя гордился им, чтобы ему дарили подарки, старались угодить, угадать, чего он хочет. Но это невозможно. Невозможно, ну и что? Можно представить, что это уже случилось. Закрыть глаза и представить, что лежишь в большой комнате, что это не в чулане темно, а просто окна занавешены плотными шторами. Что сейчас зайдет в комнату тетя Петунья, нет, мама и скажет: «Вставай, мое солнышко». Это самая любимая игра Гарри – в «любимого сына». И пусть никто не знает про эту игру, это даже хорошо. Зато можно представить, что это ему дарят игрушки, а не Дадли. Здесь, у Гарри в чулане, отодвигается одна половица, а за ней несколько игрушек. Брат перестал с ними играть, а Гарри забрал себе, когда делал уборку в комнате Дадли. Украл себе несколько кусочков счастья. И что такого? Дадли эти игрушки уже не нужны. Это же несправедливо, что одному все, а другому ничего. А Гарри же не многого хочется, только чтобы иногда хвалили, чтобы за то, что упал, не ругали, а хотя бы чуть-чуть жалели. А еще, чтобы хоть раз обняли и поцеловали. Гарри понимает, что этого не будет. Он потихонечку поднимается и отодвигает половицу, берет свою самую любимую игрушку – полицейского в шлеме с красивой серебряной кокардой, с маленьким пистолетом в кожаной кобуре. Вот было бы здорово, если бы полицейский был волшебным и на день рождения или на Рождество пришел к дяде и тете и сказал: «Вы почему Гарри не любите? Если вы не будете его любить, я вас в тюрьму посажу!», а Дурсли бы так испугались и сказали: «Мы теперь будем его любить, только не сажайте нас в тюрьму!» И Дадли бы сказал: «Не арестовывайте маму и папу, я больше не буду бить Гарри! Я буду с ним игрушками делиться!» А тетя Петунья добавила бы: «Я дам ему теплое одеяло, чтобы он не мерз больше в чулане!» А полицейский скажет: «Дайте ему и мягкую подушку!» Дядя и тетя говорят, что волшебства не существует, но никто же не может запретить мечтать, а Гарри научился никому не говорить про свои мечты. Когда-нибудь все будет по-другому, обязательно будет. Гарри проснулся. Дом на Гриммо. Ему восемнадцать. Он волшебник. Но вот это ощущение украденного счастья осталось. Как послевкусие после Перечного зелья. Как он выжил там, у Дурслей, до сих пор остается загадкой. Да, если бы не игра в любимого сына, которая давала хоть какие-то положительные эмоции, он сошел бы с ума еще до приезда Хагрида. Жить в ненависти и презрении было почти физически невыносимо. Гарри встал, скоро нужно собираться на работу. Сходил в душ, оделся и пошел в столовую завтракать. На одной из картин его ждал профессор Дамблдор. - Доброе утро, мой мальчик! – улыбнулся он. - Доброе утро, профессор! - Нам так и не удалось поговорить после того, как ты победил Волдеморта. Мне показалось, ты избегаешь меня. - Мне кажется, я выполнил ту миссию, для которой Вы готовили меня. - Да, и я благодарен тебе, как и все волшебники магического мира. - А разве я делал это все ради вашей благодарности? На пейзаж пришла Вальбурга Блэк. - Альбус, что ты снова пристаешь к мальчику! Не защитил его родителей, хотя они были в твоем Ордене! Не поверил моему сыну, и он отправился в Азкабан на двенадцать лет! Гарри лишился родителей из-за тебя, остался без крестного, и ты отправил его к тетке-магле, которая ненавидела его, а теперь он твой милый мальчик? – слова миссис Блэк напомнили Гарри его сон. - Профессор, скажите, а вы интересовались жизнью Тома Риддла до того, как ему исполнилось одиннадцать лет? - Нет, он ведь жил в приюте, был под присмотром воспитателей. - Маглов. - Да, но что в этом такого? Ты ведь тоже воспитывался у маглов. - Меня ненавидели, били, лишали еды на несколько дней, запирали в чулане. Я был мишенью для насмешек одноклассников в школе, потому что у меня не было нормальной одежды, меня избивал старший брат и его друзья. - Но Петунья обещала… - Не подвергать мою жизнь опасности? Но от того, что я не поем пару-тройку дней, я ведь не умру, или если у меня появится несколько синяков - тоже. Я не умер только потому, что меня ненавидели и боялись все мое детство. Почему никто не пришел и не посмотрел, как я живу, профессор? Вам было достаточно того, что я жив? – Гарри начал злиться - в окнах зазвенели стекла. - Гарри, я и подумать не мог… - Конечно, как Вы, маг, выросший в семье с родителями, братом и сестрой, могли подумать, что маглы… кажется, маглы сотворили тот ужас с вашей сестрой. Так вот, как вы могли подумать, что маглы могут не любить ребенка-волшебника? Ребенка, который еще не может контролировать свою магию. Маглы же не могут бояться стихийных выбросов магии! Так вот, вернусь к своему вопросу: вы ни разу не поинтересовались, как живет Том Риддл в магловском приюте? - Нет, я не думал, что в этом есть необходимость. - Скажите, а у Тома Риддла были какие-то свои вещи, доставшиеся ему от матери, что-то, что связывало его с семьей? - Нет, он воровал вещи у своих сверстников, я же показывал тебе воспоминания. - Он представлял, что не один в этом мире. Что придет кто-то, кто защитит его, кто восхитится им, подтвердит, что он особенный. И пришли вы, профессор. Скажите, вы уже тогда боялись его, ненавидели, так же, как магловские воспитатели? Разоблачили его как вора. А что вы дали ему, тому одиннадцатилетнему мальчишке? Защитили его от нападок сверстников или воспитателей? Сразу же забрали его из приюта? Или тогда не было еще доброго Хагрида, чтобы привести мальчика в Диагон-Аллею, подарить ему подарок на день рождения? Почему его выдающиеся способности вы не направили в мирное русло? Брезговали заниматься воспитанием слизеринца? - Конечно, я, может быть, был не прав, но я тоже человек. В то время у нас уже началось противостояние с Гриндевальдом, я думал о том, как уберечь людей от его влияния. В его руках была Старшая палочка и, конечно, я не так активно занимался маленьким мальчиком. Я приехал в приют, там на Тома жаловались. Крайне неприятно, когда тебе говорят, что дети маглов ведут себя хорошо, а за волшебника стыдно, что свою магию он использует только для того, чтобы отомстить, обидеть, причинить боль. Конечно, я поддался эмоциям, но обнаружил еще и воровство. К тому же, Том твердил о том, что он особенный, так же, как Галлерт в свое время. Гарри, он был зачат под действием Приворотного зелья, в его сердце не было любви. - Знаете, я хочу восстановить магический приют, который был уничтожен в начале века. Чтобы за маленькими магами ухаживали домовые эльфы и воспитатели-маги. Чтобы у детей было более счастливое детство, чем у меня или Тома. О, волшебный галеон нагрелся… Что то случилось в новом доме Уизли. Я пойду. Гарри развернулся и, подхватив рабочую мантию, вышел.