Наша Вера, Наша Любовь...

Небо над головой – черная бездна, с синюшными разводами облаков, словно искусственное, плоское – взлети и разорвешь его, как разрываешь масляную пленку, ныряя в грязное озеро. Руки утопают во влажном черноземе, готовом погрести тебя под собой заживо. Небо лежит на твоих плечах. Душно. Сам воздух грязный, влажный, словно сотканный из той же черной массы, что сейчас под ладонями. Ты стоишь на коленях, смотришь в землю. Иначе никак. Иначе нельзя. Ты уже не можешь иначе. Не можешь гордо воспарить вверх, небо не примет тебя, не пропустит, придавит прозрачной грязной пленкой к земле. Где-то там в закоулках сознания стонет желание упасть в грязь, и не вставать больше. В эту ли грязь когда-то скинули того, кто был дорог... В эту ли грязь когда-то втоптали мечты. - Что ты готов отдать? Глаза-бусины, огромные черные и маслянисто-блестящие смотрят на тебя с интересом, изучающе. Они глубже любой бездны, они вытягивают из тебя жилы, пытаясь добраться до сердца, замершего где-то на половине удара. Она ждет ответ. Не смей молчать. Только не молчи… - Всё, - не задумываясь, выпаливаешь ты, все еще вонзаясь взглядом в землю. Что угодно, но не смотреть снова на нее. По земле бегают маленькие черные жучки с зелеными спинами. Истинные обитатели земной поверхности, черви, гады и жуки. Теперь цари здесь они. Жирные, многолапые, суетливые и беспокойные, они ощущают витающий вокруг страх. Твой страх, тяжелый, острый, топкий. Ты хочешь не бояться, ты знаешь, что этот страх грешен, мерзок. Птичий крик разрывает воздух, крик, сводящий с ума, меняющий местами небо и землю, вырывающий душу и выворачивающий ее наизнанку, черная удавка стягивающая горло приступом паники. Укол страха в сердце, ржавой звенящей спицей. Что происходит? Крик рассыпается осколками, отскакивает от плачущих деревьев, возвращается обратно, пляшет вокруг, как пляшут рассыпанные стеклянные бусы, отскакивающие от каменного пола. Она… смеется? - Всё – значит ничего. Говоря так ты лишь снимаешь с себя ответственность за свое предложение. Ты не можешь назвать цену? Ты не знаешь чего стоит твоя просьба? Ее перья иссиня-черные, в точности как эта рыхлая мокрая земля, блестящие, лоснящиеся, словно смазанные маслом, словно истекающие слизью. Она пахнет сыростью, сыростью и сладостью, до тошноты, до спазмов желудка, запахи меда, цветов и приторной гнили. Не дышать. Не смотреть. Человеческая голова, лицо с высокими скулами и ровными бровями увенчанное несоразмерно большим клювом, обнаженной костью белеющим посреди ее черного тела, посреди ее глянцевой, как мокрый бархат кожи. Она – ваше спасение, ваша хранительница, истинная королева. Почему же тебе хочется кричать, кричать от боли и ужаса при взгляде на нее? Почему страх выламывает суставы, оставляя онемевшими конечности? Почему когти паники проламывают грудную клетку и пытаются вырвать кровоточащее сердце? Почему где-то в глубине души ты кричишь, кричишь и плачешь, проклиная себя за то, что позволил потревожить ее, что увидел ее истинное лицо… Теперь впиваясь взглядом в сырую землю, ты стараешься скрыться, спрятаться от мысли о том, что ты боишься ее, как ребенок страшной картины… Она – ваша вера, ваша сила, ваш свет. Она – ваша вечная возлюбленная. - Свою жизнь… - ты собираешь силы. Ты сможешь держаться. Она не должна тебя пугать. Уже ничто не должно пугать. Пугает ли тебя смерть? Ты знаешь, что нет. Весь ужас этого мира, всю его грязь и мерзость вы уже пережили… хуже ничего быть уже не может. Не так ли? И снова разрывается воздух ее воплем, разбитым на смех, режущим своими осколками саму душу. Она вскидывает крыло, состоящее из сотни суставов, словно изломанное, словно бескостное вовсе… - Я могла бы забрать ее, - ты чувствуешь ее приближение, и внутренности сводит судорогой страха… Она – твоя мать. Она – твоя возлюбленная. Ты не смеешь ее бояться, не имеешь права - и от этого ужас лишь усиливается, как усиливается ее сладостный удушающий запах. Она поднимает твое лицо когтями многопалой кисти, ее запястие тонкое, как ветка, такое же сухое и хрупкое. И в этом жесте этого ужасающего, кошмарного существа сокрыто больше грации, чем в движениях самых прекрасных танцовщиц мира. Повинуясь ее воле, ты заглядываешь в ее лицо, в глаза, словно два бездонных провала, лишенные век и выражения. Кажется, сердца в груди уже нет, да и легкие давно заполнены вязкой массой окружающей вас, и больше не могут вмещать воздух… - я могла бы забрать ее, но взвешенно ли твое решение? Что ты сможешь сделать, отдав ее мне? Она говорит, не закрывая костяного клюва, она говорит, что кажется невозможным с ее безумной извращенной анатомией. Ее черный язык дергается вверх и вниз, как сломанная стрелка часов, не зная другого движения. Но для нее возможно все. Ее голос… ласков? Ее голос уносит тебя на волнах мутного озера, холодная грязная вода. Прекрасный источник покоя. В какое-то мгновение ловишь себя на мысли, что в нем хочется забыться. Ее голос прекрасен. - Скажи, чего ты хочешь… - Ты будешь служить мне. Будешь жить вечно, инструментом моей воли. Ты станешь вторым моим превосходным оружием… - Буду, – ты не понимаешь ее просьбы. Ты служил ей всю жизнь, как и все вы. Все вы, рожденные в тени ее изломанного крыла. Ты чувствуешь ее улыбку, хотя ей нечем улыбаться. Она всегда будет с вами. Она защитит вас. Она спасет вас. Где-то в глубине души тлеет и чадит маленький клочок бумажки, листок из детской книги. На нем нарисована прекрасная светлоликая женщина с тремя парами крыльев. Твоя богиня – не миф. Она поможет тебе. Она – ваша вера. Ваша любовь.