Оверта

– Ну, типа оверты, - бурчит Эдуардо, застывшим, невидящим взглядом пялясь куда-то в стену. – Омерты? – поправляет его Кайли, осторожно убирая ошмётки того, что ещё часа три назад было футболкой. Пусть и давно не стиранной, но хотя бы целой. – Ну, омерты. – Ты хоть знаешь, что это такое? Знает он или нет – неважно. Одно он прекрасно знает: на спине он не будет спать, наверное, ещё где-то недели две, а то и больше. Просто не подаёт виду – зачем Кайли лишний раз волновать? Да и говорить сейчас хочется меньше всего. И Кайли наверняка прекрасно это всё понимает. А ещё то, что если бы не Эдуардо – сейчас её лицо и грудь выглядели бы куда страшнее, чем его спина. – Когда один за всех и все за одного? Ай! – Не совсем… – Кайли осторожно проводит намоченным полотенцем вокруг рваной раны, вытирая кровь. – Больно? – Холодно, – Эдуардо ёжится и осторожно, словно проверяя, двигает плечами. – Ты своими когтями там сейчас ещё глубже борозду выроешь, осторожнее. Замечая виноватый взгляд Кайли, Эдуардо ухмыляется и добавляет: – Засмотрелась, небось? Кайли в ответ лёгонько поддевает посиневший край раны накрашенным ногтем, и, под аккомпанемент болезненных стонов Эдуардо, осторожно вытаскивает попавшую грязь. Затем вновь вытирает кровь. – Омерта – это мафиозный кодекс чести. Включает в себя и «один за всех и все за одного», но не только это. – Ну, и это ведь тоже! – довольно отзывается Эдуардо и тут же шипит от боли. – Не перебивай меня. Омерта также диктует другие условия. Как то: нельзя покинуть организацию, то есть, семью. И единственный способ это сделать – умереть… Эдуардо шмыгает носом, но не перебивает. Лишь невольно вздрагивает от очередного прикосновения к ране. – А ты, значит, собралась от нас свалить? – вдруг спрашивает он, когда пауза становится просто до неприличия долгой и невыносимой. – С чего ты это взял? Я просто… – Просто что? – Просто поясняла… Ещё одну паузу Эдуардо терпеть не намерен. – Давай так. Пока я выполняю часть с твоим прикрытием – ты выполняешь ту часть, где говорится об уходе из семьи. Кайли молчит. Лишь шумно дышит и едва ощутимо елозит полотенцем по его израненной спине. – Кайли? Та, наконец, угрюмо вздыхает и согласно кивает в ответ – волосы, темные и жестковатые, касаются ран. –Будет у нас такая вот частичная оверта, – с довольной улыбкой сказал Эдуардо, вытягивая затёкшую ногу. – Омерта. – Это неважно. Действительно неважно. До тех пор, как он будет прикрывать её ценой своей жизни, что бы ни случилось – это не имеет никакого значения.