8:17

Ким Бёнджу мягкий и до невозможности уютный. Ким Бёнджу — местный вечный двигатель тепла, и зимы рядом с ним никогда не бывает. Бёнджу хрупкий, очень тоненький, почти прозрачный. У него ломкие запястья, которые грозятся переломиться пополам, едва их сожмут чуть сильнее, чем положено. Кожа Бёнджу бледная, почти бесцветная, он замерзает и на шее у него видны синие реки вен. Мальчик-щеночек с большими влажными глазами, в которых волнами плещется верность. Волосы у него мягкие, промытые сотнями бальзамов, светлые; челка спадает на глаза и он из раза в раз убирает ее за ухо. Ким Бёнджу не знает слова «нет», когда дело касается помощи. Не знает усталости и не умеет долго хранить обиды. У Бёнджу много знакомых, но почти нет друзей. Потому что он не любит, не хочет и боится подпускать к себе людей. Рядом с Бёнджу перманентно — Сангюн, фантомно — Хансоль. Первый — потому что он Ким Сангюн и плевать он хотел на все попытки Бёнджу выстроить между ними стены равнодушия для того, чтобы подкрепить его же — Бёнджуновские — замки страхов. Второй — потому что он этакий противовес Сангюну. Потому что он — Ким Хансоль и ему ни до кого нет дела. До Бёнджу — тоже. Бёнджу верный, ласковый и неимоверно нежный. Бёнджу преданный, смелый и смотрит влюблённо. Хансолю нет до него никакого дела. Октябрь выдается дождливым до неприличия и Бёнджу, сидя на детской площадке во дворе Сангюна, на горке, под козырьком, наблюдает за тем, как крупные капли прибивают к асфальту бледно-желтые опавшие листья. Бёнджу сидит под козырьком, вытянув ноги на детской горке. Козырёк туда уже не достает, а потому джинсы ниже колена мокрые, тяжелые и неприятно липнут к ногам. Когда Сангюн выбегает из подъезда и, незамысловато матерясь, перепрыгивает лужи по дороге на площадку, Бёнджу успевает продрогнуть до костей. Когда Сангюн, выплёвывая бессвязные междометия, поднимается по лестнице на горку, забираясь к нему под козырек, Бёнджу едва уловимо улыбается. Сангюн злой, растрёпанный и не накрашенный – его глаз не видно в темноте. — Который час? — Бёнджу отводит взгляд и смотрит перед собой. Капли нелепо стучат по джинсе. — Начало второго, если тебе правда интересно, — Сангюн стоит ровно на шаг позади и смотрит осуждающе. Кончики его мутно-красных волос, торчащие из-под капюшона, промокли и теперь прилипают к острым скулам. — Какого хера? Бёнджу вздрагивает и косит на него через плечо: — Сангюн, — звучит нелепо и жалко, словно щенячий писк, — у меня тот же вопрос. Какого хера, Сангюн? Сангюн закатывает глаза и расстегивает свою куртку, вытаскивая оттуда ещё одну, потоньше — спрятал, чтобы не промокла. Бёнджу сидит в одной толстовке и это холодно. — Такого, мой наивный друг, что жизнь — качественная подстава, согласись. На плечи Бёнджу ложится куртка, а Сангюн садится на перекладину за его спиной, едва касаясь мысками кроссовок твердой поверхности. Бёнджу знает, что там, за его спиной — Сангюн не держится. Бёнджу всегда боится, что однажды этот парень всё-таки упадет. И дело вовсе не в перекладине. — Соглашусь. И даже скажу, кто всю эту подставу замутил. Сангюн усмехается саркастично, а Бёнджу стучит пятками по большой пластмассовой детской горке. Откровенно говоря, Ким Сангюн ненавидит Ким Хансоля уже просто потому, что этот самый Ким Хансоль вообще существует в данной реальности. Что уж говорить о том, что Ким Хансоль — распоследняя эгоистичная сволочь, которая видит только свое отражение в зеркале и своё, опять же, отражение, но уже в солнцезащитных очках Шин Чихо, за которыми тот круглогодично прячет свой взгляд подстреленного волка — взгляд, полный ненависти и отчаяния. Бёнджу рассказывает ему о том, какой Хансоль яркий, какой Хансоль непредсказуемый, какой Хансоль котичек, а Сангюн мысленно скидывает этого яркого-непредсказуемого-котичка-Хансоля с тридцать пятого этажа и мысленно любуется его телом рядом с автострадой. Просто Сангюн — может и не самый лучший на свете друг, но тоже кое-что понимает. Ким Бёнджу не понимает. Не понимает Сангюна и не понимает Хансоля. Зато Ким Бёнджу прекрасно понимает Шин Чихо, потому что у него у самого точно такой же взгляд, только в нем еще осталась странная и почти ненормальная любовь ко всему живому. Бёнджу полночи просиживает на детской горке, полночи рассказывает Сангюну о том, что успело случиться за те две недели, что он — Сангюн — просидел в квартире с громкими воплями «НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА, НЕ СОВЕРШАЙ ОШИБКУ», просто потому, что «спал я на вашу учебу». Голос у Бёнджу тихий и его периодически заглушает усилившийся дождь. В шесть утра Бёнджу сидит у Сангюна на кухне в Сангюновых же синих шортах и хлещет зеленый чай так, словно это живая вода. Сангюн стоит у окна и набивает короткие сообщения Чихо. Бёнджу, конечно, не знает. Бёнджу об этом не нужно знать. Бёнджу и представления не имеет о том, что Ким Сангюн хотя бы теоретически может общаться с Шин Чихо. Потому что Бёнджу никогда не видел Сангюна с кем-то другим, Сангюн всегда был только с ним, с Бёнджу, и это уже давно стало привычным порядком вещей. В шесть тридцать Сангюн задумчивый и Бёнджу от этого не по себе. В шесть тридцать пять Бёнджу обнимает Сангюна со спины, пока тот моет посуду, утыкается лбом в плечо, а потом громко чихает. Сангюн подпрыгивает, едва не разбивает любимую Бёнджуновскую чашку, а через секунду начинает ржать: «как конь» — укоризненно замечает Бёнджу. В восемь семнадцать они сталкиваются в университетском коридоре с Юнчолем, который улыбается им с высоты своего роста и объявляет что там, возле спортзала, Шин Чихо орет на Ким Хансоля и на это действительно стоит посмотреть. Сангюн усмехается как-то неприметно, а Бёнджу срывается с места. Хансоль сидит на полу возле стены и смотрит перед собой, смотрит сквозь Бёнджу, и ему всё ещё нет никакого дела. У Бёнджу с собой — чашка-термос с Сангюновым фирменным зеленым чаем, и Хансоль тянется на аромат, протягивает руки, без «можно?» и без «спасибо». Бёнджу и не ждёт, в прочем. А потом нагло врёт, что чай заваривал сам. Сангюн простит, Сангюну вообще, в принципе, по барабану. Сангюн, там, в аудитории, все еще ненавидит Ким Хансоля, но слишком старается для Ким Бёнджу. А Хансоль просто любит зеленый чай, просто ведется на зеленый чай. Ему есть дело.