Unchained

Наша жизнь скучна, однообразна и стоит на месте всё время, чего бы мы ни достигли и как далеко бы ни продвинулись по карьерной лестнице. Мы можем натягивать улыбку на лицо каждое утро, смеяться, но повседневность так и останется для нас серым, вязким ничем, пока что-то (точнее, кто-то) не ворвётся в наши будни, срывая все двери с петель, ломая рамки нашего привычного мира, убежища. И сначала может показаться, что этот кто-то забрал у нас всё что было, разрушил уютные стены нашего комфорта. Но на самом деле, он лишь открыл вид на бескрайний океан и звёздное небо новой жизни. Моим «кем-то» оказался ты, неукротимый, безумный, импульсивный мальчишка, способный начать что угодно, но ни за что не довести до конца. Разве таким место в престижном университете Нью-Йорка? По коридорам Колумбийского университета ходили отпрыски богатеньких семей в отглаженных чистых рубашках, дорогих костюмах и с тщательно промытыми мозгами. Страшно подумать, что я бы легко вписался в их коллектив, строгие лица преподавателей быстро усмирили бы во мне врождённое любопытство и вечную жажду истины. Но, к моему счастью, а может, и горю, на моём пути появился ты. Что могло быть прекраснее, чем студент, лихо запрыгивающий прямо в ботинках на дорогой стол из красного дерева и зачитывающий наизусть отрывок из запрещённой книги, нарушая тишину и спокойствие читального зала университетской библиотеки. Вместе с твоей компанией я получил вдобавок наркотическую зависимость, проблемы с законом и потрясающие стихи, ежеминутно рождающиеся в моём безнадёжно влюблённом сознании. Мы послали к чёрту устои и правила, размер и рифму и писали, что хотели. В наших мечтах было всё: от революции до кругосветного плаванья. Мы прогуливали уроки, целовались, напивались просто так и всё равно сочиняли лучше всех студентов Колумбийского университета вместе взятых. Наши мысли и образ жизни были запрещены по всем статьям. Разумеется, я был влюблён в тебя с головой. И разумеется, ведь судьба – бездарная, однообразная писака, ты не отвечал мне взаимностью. Пока я вдохновлялся твоими словами, взглядами и прикосновениями, ты по ночам уходил к тому, кого ненавидел, но любил, но ненавидел. Иногда мне казалось, что ты ничего не чувствуешь, и мы вместе смеялись над тем, какой он жалкий. Иногда я видел, что ты думаешь о нём и всё никак не можешь отпустить. Однажды на лекции профессор сказал нам: «…убей своих любимых…». Его мысль заключалась в том, что чувства отходят на второй план в написании стихов (идиот, не так ли?). Но ты, кажется, слишком хорошо усвоил эту фразу. Ты вырвал любовь из своего сердца в тот самый момент, когда всадил нож своему любимому в грудь по самую рукоятку. И тогда ухмылка исчезла с твоего лица, смех превратился в крики о помощи, стихотворные строки больше не рождались в твоём поражённом сознании. Профессор похвалил бы тебя, поставил «отлично» за семестр и сделал своим любимчиком, ты прекрасно выполнил его задание. Уверен, ты нашёл бы хорошую рифму к слову «жалкий» и написал бы чудный стишок четырёхстопным ямбом, озаглавив его этим самым словом. Ты умер, и люди запомнят тебя женатым дважды, отцом троих детей (я до последней минуты не хотел верить газетам, Лу, ты ли это?!). А я вот жил, обречённый вечно хранить твоё имя в сердце и мысленно посвящать тебе каждую строчку, некоторые из которых, я знаю, ты успел прочесть. Я увлекался одним, другим, третьим, расставался и знакомился с новыми людьми, с кем-то я был дольше, с кем-то мои отношения начинались за ужином и кончались за завтраком следующего дня. Но ты, Лу, никогда не исчезал из моей души. Так и выходит, что каждому из нас приходится сделать этот выбор. Убей своих любимых или дай им волю сделать это с тобой и смотри, как твоя измученная душа создаёт искусство, неподвластное ни одному счастливому человеку.