three thorny path.

Тихо-тихо ветер стонет, вздымаясь над крышами серых многоэтажных построек, что давят со всех сторон на несчастных жителей этого Города, что построен из холодного, мертвого камня. Над кронами столетних, изморенных засухой деревьев и густыми, тяжелыми тучами, вещающими скорую бурю. Ветер рвется куда-то в бледное, серое небо над техёновой головой, что цвета алеющего восхода, которого люди этих краев и не видали никогда. Таких, как Техён, наверняка и не осталось здесь больше. Именно по этой причине, наверное, он и оказался там, где и сейчас стоит, словно изваяние каменное. Стоит, склонив алую голову перед сереющим с каждой секундой все больше Городом. Техён стоит на перепутье. Маленький, тощий, словно тростиночка. Задавленный со всех сторон неживым небом и холодными стенами домов, где и люди не живут. Город смыкает свои костлявые пальцы на его шее, что тридцать едва ли в обхвате, и мальчик хрипит, задыхается и не пытается даже кричать.

..он должен сам сделать выбор.

Перед Техёном - три пути на хочу-не хочу. Все они, как один - тернистые, грозящие принести новую порцию боли и внести свою лепту в копилку техёновых Страданий, что мальчик невольно тащил на своей тощей спине год за годом. И тот, что ждал его на конце первого, самого спокойного пути был готов разделить с ним боль и принять таким, какой есть. Первый выбор несчастного, маленького Техена зовут Хосоком. У того- блестящие на уголках темные глаза и улыбка печально-мягкая, добрая, ласковая. Его светлые, оттенка меда из диких луговых цветов волосы на ощупь мягкие, словно шелк, а слова его- сладким на языке остаются, теплом отдают куда-то в душу и едва-ли ощутимым проливным дождем, что обычно в тропиках днями напролет. Да и то- это один лишь Техён заметил. Хосок- он когда-то таким же был, да вот Город сломил его за годы-то, что бесконечностью кажутся. Заставил сидеть и смиренно дожидаться лучшего времени и красивой судьбы. Город сделал его абсолютно мирным, словно каменным и вынудил принять жестокую реальность. Неповинному ни в чем Хосоку пришлось смирить свое сердце и заткнуться уже, наконец. ..Техён не хочет себе такой участи, их с Хосоком связь рвется одномоментно. Со звоном лопнувшей гитарной струны, что бъет по техёновым ушам (Хосок всегда говорил, что они смешно топорщатся) и течет по щеке одинокой, болезненной слезой. -Прощай.- тихо, губами одними шепчет Техён и знает- Хосок слышит, не злится не капли и понимает все прекрасно. Он вообще из того типа людей, что принимает к своему ведому каждое услышанное слово, но обиду, если та вообще есть- не показывает. Аловолосый мальчик почти видит, как тот пожимает плечами полуравнодушно и чувствует на щеке поцелуй- мягкий и дождливый. Второй путь, самый опасный- он струится лентой змеиного хвоста. На самом его конце Техёна поджидает разинутая змеиная пасть с пропитанными смертельным ядом острыми клыками, что сулят ему участь гораздо более ужасную, чем он всеми правдами и неправдами заслужил. У второй дороги его ждет потрепанный жизнью, часто лишком уж веселый и наигранно беззаботный Намджун. Намджун, что завидев его на горизонте играет бровями своими покоцаными и кивал, мол "привет,малой". Намджун, которого выперли из универа за погром. Которого всегда, неизменно со стабильностью один к девяносто девяти увольняют с работы на пятый по счету день с ужасным скандалом и разбитыми в кровь кулаками. Тот самый Ким Намджун, что несказанно рад своему прозвищу "монстр" и пытается ему идеально соответствовать, эдакий перфекционист. Ступив на второй свой путь, Техён должен будет отбросить все известные ему правила приличия и стряхнуть пыль с давно уже позабытой-позаброшенной на самые дальние полочки сознания Агрессии. Но в нем нет той силы, что есть у Нама. Техён в нескончаемом бою не выживет, загнется в первые же дни. Время за полночь. Город тянет миллионы своих длинных ледяных рук к маленькому, беззащитному Техёну. А тот и не вырывается- сил не осталось. -Прости, Монстр, не помогу я тебе в этом деле.- чуть громче, чтобы этот, что стоит с наушниками в сломанных ушах услышал хотя-бы отголоски. Намджун слышит. Смотрит на него исподлобья, словно побитый пес и порывается было обнять. Да вот Техён сам обнимает- крепко и до предела понятно даже недалекому дебоширу, в чьих жилах кипит бунтарская кровь. На третий путь Техёну не то, что идти- смотреть больно. Там- неизвестность и вечное ожидание. Там истерики и, пожалуй то, что люди назвали бы словом "отношения". Там ссоры, ревность и телефонные звонки, продолжительностью в ночь. Там техеновы слезы по тот конец провода и, пожалуй, единственный человек, способный вырвать его из рук Города. Юнги смотрит на него в упор и не разглядывает вариант отказа даже в теории. Знает, что у Техёна от одно лишь его вида ноги подкашиваются и руки загребучие тянутся, лишь бы прикоснуться к любимому-теплому. Город мешает аловолосому мальчишке думать, и шагу больше ступить не дает. Держит крепко запястья тонкие кандалами ледяными и сжимает на тоненькой шее пальцы костлявые. Техён хоть и хочет закричать- да не может уже, и лишь хрип глухой идет из горла. Но Юнги и кричать не нужно, он слышит даже то, что сказано не было и знает, что делать должен. Он сходит с того пути, что сторожил так самозабвенно и вырывает своего маленького, хрупкого мальчика из удушливых объятий умирающего Города. Выбор сделан.