Исповедь

– Святой отец, я грешна. Мой разум отравлен дурными помыслами и подчинен желаниям плоти, – полный раскаяния голос разрезал подвальную тишину, – мне страшно, ибо я близка к тому, чтобы отнять у трех никчемных людей их жалкие жизни. Как мне преодолеть искушение? Ответьте же, святой отец! – Демон, – отчаянно прошептал мужчина, страдающий от боли, которую причиняли тугие путы, – ты будешь гореть в аду. Из-за стены зазвучал звонкий женский смех. – Ох, вы ничуть не изменились, отец Давид. Только и делаете, что сулите страшные муки после смерти. И абсолютно забываете о том, какие страдания можно испытывать при жизни. Между прочим, вы комфортно расположись в своих новых апартаментах? Мужчина пыхтел, пытаясь освободить конечности из веревочных петель, но только обдирал кожу на щиколотках и запястьях. – Я думала, вам понравится. Ведь вы теперь распяты, как ваш любимый Иисус. От подобного богохульства у святого отца перехватило дыхание: – Да как смеешь ты... дьяволово отродье! – Смею. Однако в кои-то веки вы правы. Насчет «дьяволова отродья». Давайте вспомним с вами моего дражайшего и так внезапно покинувшего нас отца. Как вы думаете, куда он отправился: в райские сады или в преисподнюю? Впрочем, ваше мнение меня мало интересует, – небрежно бросила она, – лучше скажите мне, помните ли вы, как пятнадцать лет назад в церковь вбежала промокшая насквозь от дождя девочка? Ну же? Неужто ваша память настолько коротка? Отец Давид просипел что-то невразумительное. – Я приму это за положительный ответ. Так вот, девочка эта искала защиты и была уверена, что в божественном святилище она получит утешение. Прежде всего, она желала облегчить душу и поделиться гнетущей тяжестью, и вошла для этого в исповедальню. Вы ведь сразу узнали мой голос, верно, святой отец? – Да покарает тебя Господь... – Не перебивайте меня! – издала женщина громкий крик, – я могу разозлиться, и нам придется прервать занимательную беседу. Прервать бесповоротно, – уточнила она снова спокойным тоном, – продолжим: девочка решила рассказать священнослужителю о мучениях, которым подвергал ее отец. С большинством из которых она уже давно смирилась. Но однажды, когда дочь не смогла правильно выполнить очередной тест, отец обезумел, – вся беззаботность исчезла из голоса женщины, – пусть красота девочки не была так ослепительна, как у покойной жены, ему было достаточно и того, что она имела. Она была перед ним на коленях, а он говорил, что она не должна стыдиться, поскольку заполняет пустоту, оставшуюся после смерти матери, – речь резко оборвалась, и продолжилась через минуту, – что же вы ответили на это, святой отец? Вы помните это? Я вот запомнила каждое слово. Отец Давид сбивчивым шепотом бормотал молитву. – Вы сказали, что я лгунья. Что за свою клевету, которой я пыталась прикрыть грех прелюбодеяния, я отправляюсь в ад. Что месье Флорбелль праведный и уважаемый человек – неужели его пожертвования на строительство новой церкви были настолько велики, что вы готовы были чуть ли не причислить его к лику святых? – и он никогда бы не совершил тех деяний, в которых я его обвиняла. Более того, тем же вечером вы отправили отцу письмо, в котором описали, насколько его дочь порочное и падшее создание, оплот греховности, – сухой голос мадемуазель Флорбелль затих. Святому отцу на мгновение показалось, что он слышит звук приглушенных всхлипов из-за стены, но он тут же отмел подобную мысль: это существо не было способно испытывать человеческие чувства. – Лицемерный служитель Господа. Вы не имели права нарушать тайну исповеди. Не сделай вы этого, отец бы не умер. Или прожил бы чуть дольше, – поправилась Жюстин, – я должна была защитить себя от его гнева. Но я не хотела его убивать. Знайте, отец Давид, его кровь не только на моих руках – она и на ваших тоже. Святой отец стиснул зубы: пусть демон говорит, что хочет; это всего лишь испытание Господом его веры, которое он с честью пройдет. Послышался стук удаляющихся шагов по каменному полу, и перед тем, как оставить пленника в одиночестве, Жюстин с ненавистью произнесла: – Молитесь, святой отец, молитесь и кайтесь, ибо грядет ваш Страшный суд, и если Бог есть, если он сейчас видит нас, то он не позволит вам и дальше ходить по этой земле.