Попытка №—...

Первый шел вдоль шеренги своих подчиненных, вглядываясь в глаза каждого. Кролиги тянулись во фрунт, но взгляд отводили, что-то старательно высматривая на полках. Впрочем, там действительно было много интересного. Для кролигов. Безумных кролигов. Армии безумных кролигов. Не зря же Великий и Ужасный Первый Кролиг для своей штаб-квартиры выбрал именно этот отдел – «Все для охоты» – здесь ему приходили самые гениальные идеи, а его непобедимая армия набиралась боевого духа. Которого ей сейчас явно не хватало. «Придурки ушастые, а не завоеватели Вселенной», – злобно подумал Первый, а вслух негромко, но страшно спросил: – И Шестой тоже?! Увидев как бешено вращается левый, насыщенного красного цвета, глаз их лидера, кролиги слегка втянули головы в плечи. – Да-а-а! – дружно зажмурившись, гаркнули они. – Как?! – Левый глаз Первого перестал вращаться, зато как-то нехорошо задергался. – Вот! – Толпа разомкнулась и, вытолкнув какого-то замухрышку, снова сомкнулась. – Как зовут? – грозно надвинулся на задохлика Первый. – Шешешесотшешешестьсятшешешестой… – заикаясь от страха, едва выговорил тот. Остальные чуть расслабились: Шестьсотшестьдесятшестой слыл болтуном, и если кто и мог Первому все толково объяснить так это он. Ну, а если не получится – его не жалко: болтун – находка для шпиона. Остальные кролиги даже предвкушали такой результат: Первый спустит шкуру с этого недоразумения и собственный пар, что уже хорошо, да и какое-никакое, а развлечение. Однако Шестьсотшестьдесятшестой их не порадовал, начав рассказывать. Сначала неуверенно, но с каждым словом его речь становилась все бойчее. – Луна, Первый! – Что? – Во всем виновата Луна. Окружение Первого вздрогнуло и обреченно кивнуло. А Шестьсотшестьдесятшестой, наоборот, оживился и его понесло. К счастью для остальных, надо признать. Ведь Первый уже успел набрать в грудь воздуха, но вот выразить свое неудовольствие – нет. – Луна – это Великая Кроличья Мечта, таинственно мерцающая в ночи. Поэтому и ни один кролиг не может устоять и не попытаться хоть раз в жизни добраться до нее. Ведь не секрет, что кролиги обожают спать на фонарях, а Луна – это самый большой и самый теплый фонарь. Самый лучший фонарь во Вселенной. Даже небольшие пятна на желтом боку Луны придают ей особую пикантность. Поэтому каждый кролиг лелеет надежду насладиться сказочным сном на ее сияющей округлости... – Шестой? – вернул болтуна на землю Первый. – Шестой. И другие. Много других, – печально поник ушами рассказчик, но продолжил плести словесную вязь.

№6

Как-то вечером, когда небо еще отливало свинцовой лазурью, а луна уже взошла, освещая мир, пусть и не ярко, Шестого осенило: «Птицы!» Птицы, они летают высоко, очень высоко, даже за облаками, почти доставая до солнца. А летают они потому, что у них есть крылья. И если он, Шестой, сделает себе крылья, то обязательно долетит до луны. Ради своей мечты он трудился не покладая рук. И вот спустя пять дней, три ощипанные курицы и шесть тюбиков с «Моментом», Шестой был готов к полету. Своими планами он поделился только с Двадцатьвторым, и тот не сдержал восхищенного «ба-а-а!», при виде рукокрылого Шестого. И пусть кролигом он был не слишком-то умным, этот Двадцатьвторой, но его восторг подстегнул Шестого. Он не стал медлить, раздумывая. Вперед, к мечте! Едва дождавшись, когда луна грациозно воссияет над ночным городом, Шестой, под ободряющее бормотание Двадцатьвторого, взобрался на небоскреб. Луна сразу стала ближе, доступней, огромней и красивей. Больше Шестой не колебался. Взмахнув крыльями, он шагнул с крыши и полетел навстречу своему счастью. Его полет был великолепным. Стремительным, красивым, но недолгим… и вниз. Двадцатьвторой насторожился. И не зря. Сразу же за глухим «ба-а-ам!» его чуткое ухо уловило смачное чавкание разлетающихся в разные стороны ошметков. Удивленно пожав плечам, Двадцатьвторой спустился. На асфальте, в малоаппетитном месиве, которое еще несколько минут назад было Шестым, он обнаружил чудом сохранившийся голубой глаз. Глаз, тихонько колыхаясь, плавал в луже крови и, укоризненно глядя в лицо насмешнице-луне, как бы вопрошал: «???»

№22

Двадцатьвторой никогда не задирал голову, чтобы посмотреть на небо, будучи уверен, что такому неудачнику как он Луна не светит. В переносном смысле, конечно. А еще он был немного неуклюж. Вот в силу этих причин он и привык постоянно смотреть себе под ноги, а не витать в облаках, как некоторые. Он вообще был очень приземленным кролигом, этот Двадцатьвторой. Но как-то поздно вечером, возвращаясь с прогулки, он увидел Ее. И совсем не на небе. Луна, невыразимо прекрасная, весело плескалась в чаше фонтана. Зачарованный ее красотой и близостью Двадцатьвторой, словно во сне, залез на бортик. Он не думал ни о чем, просто не отрывал от нее взгляда, боясь, что в любую минуту луна исчезнет. Трудно сказать, сколько он простоял, не в силах даже моргнуть – так его притягивала, манила, звала луна. И кто бы мог воспротивиться этому зову? Не Двадцатьвторой, это уж точно. Воздев руки к луне, он потянулся к ней всей своей душой, всем телом. Бултых! Лежа на дне фонтана и пуская последние пузыри, Двадцатьвторой грустил: «Какая же ты холодная и мокрая, Луна!» И, видимо, сжалившись над незадачливым поклонником, луна целую неделю щедро заливала светом его синее вздувшееся тело, и любовалась своим отражением в вытаращенных остекленевших глазах.

№34

Это получилось абсолютно нечаянно. Но для Тридцатьчетвертого эта случайность стала роковой. Все началось с того, что Тридцатьчетвертый прилично проспал. Его и разбудило-то приглушенное громыхание, доносившееся сверху. Которое означало, что работа по сбору всячины уже шла полным ходом. Умываться было некогда, и Тридцатьчетвертый просто протер глаза. Немного потосковал о добытом в неравной схватке новеньком ершике, но времени на чистку зубов не оставалось. В торговый центр он пробрался осторожно, боясь налететь на Тридцатого или, того хуже, Двадцатого. Внутри царила привычная суета: его собратья-кролиги с бешеной скоростью носились туда-сюда на покупательских тележках, заполняя их всем, что подворачивалось под руку. Тридцатьчетвертый пострелял глазами по сторонам, ища свободную тележку. Пустой поблизости не обнаружилось, зато прямо в десяти шагах от него стояла тележка со связкой разноцветных воздушных шаров на ручке, доверху наполненная куклами, плюшевыми медведями, мячами. И тележка, по всей видимости, была бесхозной!!! То есть совсем-совсем ничьей! Радости Тридцатьчетвертого не было предела. Прокравшись к заветной тележке, он быстренько покатил ее к выходу. С гордым видом продемонстрировал «свою» работу Тридцатому, и напыжился от гордости, когда тот делая пометку в блокноте, высказал одобрительное: «О-о-о!» До Великой Кучи Тридцатьчетвертый добрался без приключений. Опустошил тележку, закинув игрушки как можно выше, полюбовался тем, как выросла Великая Куча. А потом принялся отвязывать шары… Сначала Тридцатьчетвертый даже не понял, что случилось: его резко дернуло вперед и вверх. Затем сообразил, но обомлел от счастья, ведь шары стремительно несли его навстречу к счастью. «Я стану первым кролигом, который спал на луне», – возликовал Тридцатьчетвертый. Увы, его честолюбивым мечтам не суждено было исполниться: налетевшая стая птиц растерзала несчастные шарики, и Тридцатьчетвертый камнем рухнул вниз. С глухим шмяком его тело свалилось на Великую Кучу, увенчав собой. Пронзенный ножкой телевизора, Тридцатьчетвертый лежал там, на самой вершине, а его жизнь медленными толчками вытекала из раны на груди. И до самого последнего мгновения в глазах Тридцатьчетвертого хороводом кружились сотни кроваво-красных лун… – Хватит! – Резкий окрик Первого как хороший удар вантузом – кролиги встряхнулись, словно очнувшись, и все пришло в движение. Бешеное движение. Потому что нашелся недоумок, который, дернувшись от испуга, перевернул лоток с петардами. И тут же другой недоумок поскользнулся, шлепнувшись на подкатившуюся ракету. А третий, с безумным воплем «Бва-ха-ха--ха!», поднес спичку к фитилю. Рассыпая искры, петарда взмыла. Под вой пожарной сигнализации она навернула несколько кругов над торговым залом и врезалась в вентиляционную решетку. Остатки ракеты горящими звездами осыпались на китайские фонарики, которые не взлетели, а красиво загорелись прямо на стеллаже. «Пилота» же затянуло в вентиляционную трубу. Мерный гул в ее недрах сменился скрежетом, скрипом, потом дробным стуком, а затем и вовсе стих. Зато к голосившей сигнализации внутри магазина добавилось завывание сирены пожарной машины за окном. Эта какофония звуков странно подействовала на основную часть кролигов: мощно, хоть и вразнобой, проорав «Да-а-а!» они принялись вертеть бедрами, изображая плохую пародию на ламбаду. «Безмозглая толпа», – устало вздохнул Первый, и решил, что пора брать ситуацию под контроль. – Быстро! Все на улицу! Во-о-он!!! «Может мои кролиги и слегка безумны, но команды выполняют хорошо», – Первый даже гордость испытал при виде того как его армия, метнувшись к выходу, снесла три двери. Лавиной выбегающих кролигов смело пожарников. Несколько из них покатилось по лестнице, остальные споткнувшись, запутались в пожарных рукавах и теперь, с воплями достойными самих кролигов, барахтались в одной большой куче. Залюбовавшись хаосом, созданным его армией, Первый даже отвлекся от командования. А зря. Любая бесконтрольная армия – это ужасно, но бесконтрольность полчища безумных кролигов – Армагеддон. Ушастые и до этого были перевозбуждены, а при виде огромного диска взошедшей луны и вовсе ополоумели. С ужасными криками они облепили пожарную машину, в драках не на жизнь, а на смерть, штурмуя выдвижную лестницу, а затем с боем прорываясь все выше и выше. Откушенные уши, оторванные конечности сыпались градом. Асфальт был залит кровью. Остановить это побоище Первый уже не мог, да и не желал. С отстраненным интересом он смотрел на свою беснующуюся рать, мысленно суммируя кровавые жертвы принесенные Луне. А через несколько минут катастрофа достигла кульминации: несколько кролигов пробрались в кабину и, жестоко избив, вышвырнули шофера. Кто-то из них завел двигатель. С оглушающим ревом пожарная машина сорвалась с места и понеслась вниз по дороге – навстречу луне. Обрывки пожарных рукавов, развеваясь, сшибали зазевавшихся пешеходов. Сами кролиги на каждом повороте переспевшими плодами сыпались на дорогу, прямо под колеса другим машинам. Финала это очередной идиотской попытки добраться до Луны Первый не увидел – пожарка скрылась из виду. Впрочем, он об этом не сожалел. Более того, он попросту этого не заметил, погрузившись в разработку своего нового Великого Плана. Плана по захвату Луны.