Турист

      Уже стемнело, и Розовый город осветился тысячью огней, когда Прест Кальмис, младший компаньон торгового дома «Кальмис, сыновья и племянники», перешагнул порог «Хижины Маррана», намереваясь провести этот вечер так же познавательно и весело, как и шесть предыдущих.       «Хижина» была набита битком. В глазах у юноши зарябило от разноцветных одеяний — розовых, жёлтых, зелёных, фиолетовых: как видно, это заведение, расположенное в центре делового квартала, пользовалось популярностью не только у местных жителей, но и у туристов. Только голубых камзолов Прест не видел — и немудрено: редкие его земляки посещали этот отдалённый край.       Переговоры о прямых поставках в Розовую страну репы и картофеля с жевунских огородов были завершены — и завершены вполне успешно: Престу удалось устоять перед неистощимой болтовней контрагентов и заключить договор на выгодных для фирмы условиях. Так что, поработав на славу, теперь он отдыхал и изучал местные достопримечательности.       А в Розовой стране было на что посмотреть и что послушать! Молодой Кальмис уходил из гостиницы на рассвете и возвращался далеко за полночь, падая от усталости — и с сожалением чувствуя, что всё равно пропускает что-то интересное. Ибо Розовый город не засыпал ни на час.       Прест уже побывал на показе мод, на представлении фокусников и на турнире бродячих музыкантов. Сходил в театр. Два раза. А потом ещё и третий — чтобы ни одной мелочи не упустить, когда будет рассказывать об этом чуде дома. Как жаль, что в Изумрудном городе ничего подобного нет! Да и вообще... он привык считать Изумрудный город центром вселенной — но, честно говоря, в сравнении с Розовым городом творение Гудвина сильно проигрывало.       Ещё, по совету хозяина гостиницы, он посетил любимое местное развлечение — лекцию и последующий публичный диспут. Афиша обещала «всестороннее обсуждение женского вопроса с иллюстрациями»: что это значит, Прест не совсем понял. Лекция и диспут не особенно его увлекли, но вот иллюстрации... Юный Жевун вышел из зала с круглыми глазами и пылающими ушами, твёрдо зная, что об этом ни за что не станет рассказывать родным!       Теперь он понимал, почему перед отъездом дядюшка заперся с ним в кабинете и произнёс целую речь о развращённых, порочных до мозга костей болтунах и о том, как важно для честного Жевуна, оказавшись в Розовой стране, не поддаваться ни на какие соблазны и свято хранить свою добродетель.       Нет, болтуны вовсе не дурные люди. В сущности, у этого народа только один порок, отразившийся в его названии: очень уж любят поговорить. Обо всём. Запретных тем для них не существует: обсуждают самые удивительные вещи и, мало того, стремятся не только обсудить, но и на деле всё это попробовать. Хорошо это или плохо, Прест пока не решил — но, во всяком случае, чертовски увлекательно!       Протиснувшись через толпу, он устроился на высоком табурете в конце барной стойки. Сосед — какой-то оборванец, сгорбившийся над кружкой тёмного пива — мрачно покосился на Жевуна и отодвинулся. Должно быть, не местный. Вот и хорошо, сказал себе Прест: болтуны обычно приветливы и любезны, но общение с ними несколько утомляет.       Заказав себе солёную утку по-маррански и бокал баатрийского, юноша принялся разглядывать обстановку.       Интерьер «Хижины» поражал воображение. Просторный шатёр из причудливо переплетённых ивовых прутьев, звериные шкуры на полу, столы и стулья в форме огромных валунов, резные столбы, поддерживающие крышу — во всём ощущалась дикая, грубая простота, столь неожиданная в Розовом городе и оттого ещё более привлекательная. Сквозь плетение крыши смотрели прямо в зал крупные, яркие звёзды: во владениях Стеллы всегда царила хорошая погода, и местным жителям не было нужды прятаться от холода или дождя.       Но больше всего поразил Преста огромный каменный идол в центре зала — темнокожий, в одной набедренной повязке, с бугрящимися мускулами и свирепой клыкастой физиономией. Неужто Марраны и вправду поклоняются таким страшилищам? В высоко поднятой руке идол сжимал горящий факел: языки пламени трепетали совсем как настоящие — но, не иначе как по волшебству, не трещали, не дымили и ярко освещали весь просторный зал. На возвышение перед идолом поднялся упитанный болтун в грубом меховом жилете поверх розового камзола.       — Друзья! — заговорил он звучным голосом. — Дорогие наши гости! Вы пришли сюда, чтобы на один вечер вырваться из беличьего колеса так называемой «цивилизованной жизни» и окунуться в жизнь совсем иную. Совсем недалеко от нас, отделённые от нашей страны всего лишь цепью гор, обитают люди, для которых время остановилось. Пока мы учились добывать огонь, изобретали колесо и прочие достижения цивилизации — они продолжали жить так же, как и наши далёкие предки: свободно и просто, в гармонии с природой и с собой. Сильные, как ветер, мудрые, как высокое небо над горами, и простодушные, как трава на лугах, не скованные нашими условностями и предрассудками...       «Да хватит уже болтать, начинайте!» — нетерпеливо подумал Прест.       — ...итак, с духом марранского народа познакомит вас сегодня прекрасная Йола и ансамбль «Дикари»!       Ведущий с поклоном сошел со сцены — а вслед за тем в притихшем зале послышался отдалённый рокот барабанов и резкие трубные звуки неизвестных Жевуну духовых инструментов. Невидимые музыканты выдерживали сложный ритм и всё ускоряли мелодию; под эту музыку, тревожную и возбуждающую, в дверях появились и двинулись по проходу к сцене несколько плечистых парней, обнажённых по пояс и перепоясанных кожаными ремнями, и с ними — статная черноволосая девушка в меховом плаще до земли.       Танцовщики выстроились перед идолом и замерли в эффектных позах. Музыка на миг смолкла... а затем Йола сбросила плащ!       Прест, не удержавшись, громко ахнул — и тут же испуганно оглянулся. Никогда он ещё не видел столь скудно одетых женщин... по крайней мере, в публичных местах. Но все в зале, как видно, восприняли кожаный лиф и набедренную повязку танцовщицы как должное.       Барабаны взорвались летней грозой, духовые взревели — и «Дикари» пустились в бешеный пляс.       Великий Гуррикап, что они вытворяли! Парни подпрыгивали до потолка, кувыркались и ходили на руках, жонглировали горящими факелами, фехтовали на шестах и показывали друг на друге какие-то боевые приёмы; а красавица Йола, словно пушинка, взлетала им на плечи и снова соскакивала наземь, бросалась в объятия то к одному, то к другому, изгибалась в самых соблазнительных позах, задирала ноги выше головы, а под конец сделала сальто и села на шпагат — но тут же вскочила и низко поклонилась восторженно аплодирующей публике.       Прест смотрел на нее, забыв обо всём на свете. «Ух ты! — думал он. — Живут же Марраны!».       Правда, он слыхал, что Марраны не носят ни бород, ни усов — а двое плясунов были украшены пышными усами: что-то здесь не сходилось. Но, в конце концов, стоит ли позволять таким мелочам портить тебе удовольствие?       Музыка смолкла, и затихли аплодисменты; артисты начали готовиться к следующему номеру — а к барной стойке тем временем приблизился разносчик с подносом в руках. Острым взглядом безошибочно выделив среди посетителей новичка, двинулся прямо к Престу.       — Осмелюсь предложить вам, сударь... не знаю, слышали ли вы об этом у себя на родине — но в нашей стране известны снадобья, с которыми любое удовольствие становится вдвое краше! Широчайший выбор и высочайшее качество: трава тан — чистейшая, мелкого помола, уже расфасованная; «зелье восторгов» — трёх капель хватит на всю ночь; живительный порошок, курительный и нюхательный...       — Живительный порошок? — изумился Прест, для которого с этим названием были связаны некоторые исторические воспоминания. — Настоящий?!       Откуда-то сбоку послышалось скептическое хмыканье; но Жевун этого не заметил.       — Разумеется, самый настоящий: одна затяжка мёртвого из могилы поднимет! А вот ещё — редкий товар, специально для вас: марранские веселящие грибы! — И торговец продемонстрировал связку бледных грибочков. — Свеженькие, сегодня из Долины Марранов, действие удивительное — просто валят с ног; и, только для дорогого гостя нашего города — всего за три золотых штучка...       «А, была не была!» — мысленно воскликнул Прест и полез за кошельком. Но в этот миг сбоку от него послышался вопрос:       — А почему они белые?       — Э-э... а какими же им быть? Разумеется, белые — белоснежные, как вершины марранских гор, чистые, как...       Сосед Преста — тот самый невежливый оборванец — развернулся на табурете и смерил торговца хмурым взглядом. На миг в ноздри Престу ударил странный, неуместный здесь запах: от оборванца пахло дымом и костром.       — Ты мозги пудри кому-нибудь другому, — посоветовал он. — Марранские веселящие грибы — синие. Те, что в горах растут; а луговые — красноватые такие, в крапинку. А эти... из клейстера они у тебя, что ли?       Болтун изменился в лице, что-то пробормотал и исчез с такой скоростью, что Прест и глазом моргнуть не успел; только что был — и уже нет.       — Благодарю вас, сударь! — с жаром воскликнул молодой путешественник. — Вы оказали мне большую услугу! Не позволите ли вас угостить?       Но мрачный тип, буркнув себе под нос что-то вроде: «У меня своё есть», отвернулся и снова уткнулся в свою кружку.       Однако Прест, обрадованный встречей со знатоком, молчать не собирался.       — Синие, значит, — проговорил он. — И красноватые в крапинку. Спасибо, запомню... А не подскажете ли, сударь, какие лучше брать?       Странный тип оторвался от кружки и посмотрел на него с удивлением.       — Никакие, — ответил он. — Не надо их брать. Зачем вообще есть веселящие грибы?       Прест замялся, вдруг осознав, что ответ на этот вопрос далеко не столь очевиден, как представлялось ему ещё секунду назад.       — Эту дрянь даже в руки брать не стоит, — с глубокой убеждённостью в голосе сообщил ему сосед. — Пакость редкая! И отходняк от неё потом дня три.       В тоне его слышалось что-то очень личное; и Прест проглотил глупый вопрос: «Откуда вы знаете?» Вместо этого он возразил:       — Ну, марраны же их едят...       — А что им остаётся? — пожал плечами его собеседник. — У них выбор невелик. Ни табака, ни вина, ни пива. Самогона — и того нет... точнее, не было. До недавних пор...       Но тут, словно сообразив, что слишком разболтался, умолк и снова повернулся к Престу спиной.       Сунув в рот ломтик пряной, нашпигованной чесноком утятины, Прест исподтишка разглядывал своего соседа. В этом человеке и вправду было что-то странное. Для начала, не такой уж он оборванец. Одет добротно — только совсем не нарядно, по-дорожному; и вид у его куртки и штанов такой, словно в шикарное заведение в центре Розового города он перенёсся по волшебству после многодневных блужданий по каким-нибудь оврагам и буеракам. В кружке у него не пиво, как показалось сперва Престу, а какой-то травяной настой с резким бодрящим запахом, почти чёрный и, должно быть, очень крепкий. А до чего мрачная физиономия! Какой смысл отдыхать и развлекаться с такой кислой рожей? Или он здесь не отдыхает... скорее, чего-то ждёт?       И ещё Престу показалось, что этого человека он где-то видел. Неужели земляк? Да нет, совсем не похож: одет не в голубое, не «жуёт», соотечественнику не радуется. И всё же в речи его определенно чувствуется что-то жевунское, а в смуглом обветренном лице — что-то очень знакомое...       Но в этот миг по залу раскатилась тревожная дробь барабанов, все взгляды обратились к сцене — и Прест мгновенно забыл о своем соседе.       — А теперь перед вами — свободная любовь и дикая страсть в марранских горах! — объявил ведущий. — Представьте себе: безлунная ночь... утёс над пропастью... и юная жрица в ритуальном танце отдаётся Богу Огня!       Волынки снова завели мелодию, на этот раз медленную и чувственную. Одна и та же музыкальная фраза повторялась снова и снова, причудливый ритм барабанов завораживал, почти гипнотизировал; и под эту колдовскую музыку красавица Йола плавным шагом вышла на середину сцены и замерла, простирая руки к идолу и устремив влюблённый взор на его страшную рожу.       А дальше началось такое, о чём Прест не смог бы рассказать никому и никогда: мало того, что, по жевунским понятиям, танец Йолы был совершенно непристойным — он был и совершенно неописуемым! Как она кружилась вокруг каменного чудища! Как взлетала на него, обхватывала руками и ногами, повисала на нём вниз головой! Глядя на это, хотелось спросить только об одном: почему идол до сих пор не ожил?!       Мелодия всё ускорялась, танец становился всё откровеннее — и наконец, под мощный завершающий аккорд, Йола сорвала с себя последние скудные одеяния и распростёрлась на сцене, обнажённая, раскинув руки, недвусмысленно предлагая божеству себя.       Несколько мгновений зал потрясённо молчал — а затем словно взорвался криками и аплодисментами. Прест вопил и хлопал вместе со всеми: он был на верху блаженства.       — Вот это да! — проговорил он, когда шум немного улегся. — Хотел бы я побывать на месте этого... Огненного Бога, или как его там! — И, покосившись на своего мрачного соседа, нерешительно добавил: — Неужели у марранов девушки и вправду такие... такие...? — Тут ему не хватило слов, и Прест помог себе жестом.       И услышал в ответ короткое и решительное:       — Нет.       Прест снова вгляделся в своего соседа... и вдруг его озарило. Он догадался, кто перед ним. Ну конечно же!       Как многие мальчишки Голубой страны, юный Кальмис в детстве бредил историями о путешествиях и приключениях. В наше время передвижение по Волшебной стране уже более или менее безопасно — но ещё лет десять-пятнадцать назад всё обстояло иначе. Даже поездка в Изумрудный город была для Жевунов очень серьёзным предприятием. Однако и в те годы находились отважные люди, которые покидали родные края и отправлялись в самые дальние, неизведанные уголки мира. Ведомые духом странствий и любовью к знаниям, эти смельчаки поднимались в горы и спускались в мрачные пропасти земли, бродили по развалинам забытых городов, знакомились с жизнью иных народов, посещали дикие племена и избегали ловушек людоедов; порой они возвращались домой лишь через двадцать-тридцать лет — а иные не возвращались вовсе...       И вот теперь — перед Престом сидит самый настоящий, всамделишный путешественник! Всё сходится: грубая одежда, покрытая пылью и грязью больших дорог, обветренное лицо, запах костра... Теперь понятно, почему он так не похож на Преста и его земляков: давным-давно не был дома — тут не только «жевать», говорить по-нашему разучишься! И ясно, почему такой грубиян: небось цивилизованных людей не видел уже много лет, полжизни провел где-нибудь в неведомых землях, в компании дикарей, львов и тигров, возможно, даже саблезубых...       От восторга у Преста захватило дух: в голове его теснились восклицания и вопросы.       — Скажите, — нетвёрдым от волнения голосом начал он, — а правда ли, что у Марранов...       — Неправда, — отрезал незнакомец.       — Но вы же не знаете, о чём я хотел спросить! — воскликнул Прест, несколько задетый.       Незнакомец развернулся и впервые взглянул на него в упор. Под его тяжёлым взглядом Прест поёжился.       — Ты как вообще здесь оказался? — спросил незнакомец; и сейчас в хрипловатом голосе его явственно прозвучал выговор жевунских крестьян.       Прест взвесил ответ: «По торговым делам» — но сообразил, что это повлечёт за собой рассказ о торговом доме «Кальмис и сыновья», о дядюшке, картофеле и репе. А о репе ему сейчас даже думать не хотелось — не то что говорить!       — Я... э-э... турист, — неуверенно ответил он.       — Ясно. Так вот... — Незнакомец помолчал, должно быть, обдумывая ответ, и вдруг сказал: — В Розовой стране всегда хорошая погода. Ни ветра, ни дождей. Об этом ты наверняка слышал. Не задумывался, почему?       — По волшебству, — пожал плечами Прест.       — Ну да, по волшебству. Бури, грозы, дождевые тучи, подлетая к границам Розовой страны, останавливаются и сворачивают к соседям. Не к Мигунам — с Фиолетовой страной Стелле нужны хорошие отношения. К Марранам.       Прест слушал, как зачарованный.       — Поэтому в Долине Марранов всегда холодно и ветрено. Так что голышом там не походишь. Марраны кутаются в шкуры — вонючие шкуры, потому что не умеют их обрабатывать. Не моются совсем — вместо этого мажутся утиным жиром. Знаешь, как пахнет прогорклый утиный жир? Нормальные дома строить тоже не умеют: их шалаши не защищают ни от холода, ни от ветра. И согреться нечем. Еда — солёная утятина, без всяких пряностей и разносолов, и тюря из размоченных зерен. Одно и то же, изо дня в день. Сидят на сокровищах, а как ими распорядиться — не знают; отдают драгоценные камни болтунам в обмен на бесполезные побрякушки. Холод, грязь, нищета... и страх. Боятся всего. Грозы, молнии, темноты, злых духов. Куча идиотских законов и запретов — я чуть не свихнулся, пока все выучил: нельзя наступать на чужую тень; нельзя называть по имени младшего в семье; войдя в чужой шалаш, надо поздороваться по очереди со всеми мужчинами, от старшего к младшему, потом со всеми женщинами — так же, и попробуй только кого-нибудь забыть или перепутать. За нарушение табу — смерть или изгнание из племени. Впрочем, для них это почти одно и то же...       — А как же... дикая марранская страсть? И свободная любовь? — жалобно поинтересовался Прест.       Его собеседник криво усмехнулся.       — Любовь? Марранки рожают каждый год — лет с шестнадцати и до упора. И из детей выживают... я специально не считал — но точно меньше половины.       — П-почему?       — Холод. Грязь. Детские болезни. Врачей нет — вместо лечения молятся и прыгают вокруг с бубнами, злых духов гоняют... — Должно быть, вид у Преста стал совсем несчастный, так что незнакомец счёл нужным его утешить: — Ничего, зато какие выживают — тех уже никакая холера не берет! А все эти россказни про «счастливых детей природы» — это, знаешь, для таких, как ты. Для туристов.       В этот миг к барной стойке пробрался мальчишка в форме рассыльного.       — Господин, — обратился он к незнакомцу, — ваш груз доставлен, погрузку заканчиваем, можете лететь!       «Лететь?!» — мысленно переспросил Прест, окончательно переставая что-либо понимать.       — Наконец-то! — бросил незнакомец. Отодвинул полупустую кружку, пошарил в кармане, выложил на прилавок... драгоценный камень — крупный, необработанный и, судя по всему, настоящий. — Сдачи не надо, я спешу.       Повернулся к Престу.       — Ладно, бывай... турист.       И двинулся к дверям.       — Подождите! — отчаянно вскричал Прест. — Сударь... я только хотел спросить... вы ведь из Жевунов, верно?       Незнакомец резко обернулся, воззрившись на него так свирепо, словно юный Кальмис нанёс ему несмываемое оскорбление.       — Извините, я не хотел вас обидеть, — заторопился Прест, — просто... просто... я точно вас где-то видел, только сейчас не припоминаю...       — Не припоминаешь? — каким-то странным тоном переспросил незнакомец.       Губы его вдруг растянулись в широкой усмешке — недоброй, почти безумной. Пламя факела играло на его лице, бросая на него странный отблеск — и на миг Престу почудилось немыслимое: в суровых, резких чертах лица незнакомца он увидал необъяснимое, но несомненное сходство с раскосой и клыкастой рожей каменного Бога Огня.       — Не припоминаешь, значит? — повторил незнакомец с каким-то опасным весельем в голосе. — Ничего, скоро вспомнишь. Скоро вы все меня вспомните!       И, повернувшись, исчез за дверью.       А несколько секунд спустя на «Хижину Маррана», затмевая звезды, на мгновение пала огромная тень, словно от распростёртых крыльев гигантского орла.       И в этот миг Прест Кальмис наконец вспомнил, где и когда видел этого человека.