факты, не составляющие историю

Ночью город завалило снегом странного зеленоватого оттенка, из которого через пару часов полезли птенцы. Они были крошечные и голенькие, с редкими белыми перышками на головах, и пищали пронзительно, словно звали кого-то. Утром весь Найт Вэйл был белым и тихим: снег впитывал звуки, и Карлос проснулся, уверенный, что оглох, или что окна ему завалило ватой. Атмосфера напоминала рождественское утро, ну, нормальное утро, потому что рождественское утро в Найт Вэйле включало в себя невероятное облегчение - ты проснулся живым и со всеми конечностями. Или нет. Карлос, потирая глаза кулаками, вышел на крыльцо и сразу угодил ногой в сугроб. Из него на Карлоса воззрился блестящими черными глазками птенец, раскрыл рот и запищал; Карлосу почудилось, будто это плачет младенец. Ветер трепал пушок на его голом теле. Из окна дома вдруг молнией промелькнуло щупальце, схватило птенца и утащило к себе. - Ну что ты, - укорил его Карлос сонно, - я все понимаю, но не сырым же. Вот несколько фактов, которые ни в коем случае не составляют цельную историю, или, возможно, составляют, или, может быть, это целая история, больше похожая на список из фактов. В этом городе ничего нельзя сказать с полной уверенностью. Вот мистер Сесил Болдуин, который может держать несколько кружек, книг, два телефона и лимонный маффин, обеими руками при том прижимая наушники поближе к ушам. Он бархатным голосом читает с листа новости. Глаза у него светло-серые, и он улыбается. Вот ученый по имени Карлос, который вот уже третий раз встречается с Сесилом за чашкой кофе и пиццей в Большом Рико, чтобы обсудить научные вопросы, птеродактилей в небе над городом, сейсмическую активность, и ни в коем случае не заговаривать о чем-то другом. Вечером в постели он признает, что ему действительно нравятся фиолетовые глаза, особенно в сочетании со светлыми волосами, особенно у Сесила Болдуина. Вот зал для боулинга, вот подземная цивилизация, и вот кровь, текущая по рукам и груди Карлоса, горячая и мокрая. Воздух для него вдруг становится очень острым и холодным, а мысли - ясными, как небо над Найт Вэйлом. Он думает о всех вещах, которые не успел, или не хотел успеть, но теперь точно попробует, если, конечно, вернется живым. Вот Сесил Болдуин на радиостанции, сжимающий награду для Карлоса, и глаза его чернее неба над Найт Вэйлом. Будь он женщиной, черные следы на его щеках можно было бы списать на слезы и потекшую тушь, но, кажется, это что-то вроде чернил, как у осьминогов. Мы никогда не узнаем. В городе Карлос узнал последние новости: пропали все младенцы, пропали из кроваток, и матери, обнаружив пустые, успевшие остыть одеяла, истерично сообщали об этом любому ближайшему телефону, а за отсутствием телефона просто говорили новость в воздух. Тайная Полиция уже была в курсе дела. - Они будут что-нибудь предпринимать? - осведомился Карлос, потягивая кофе из картонного стаканчика. - Сколько пропало детей? - В городе много детей, не сосчитаешь, - ответил ему собеседник. - Что здесь можно предпринять? Дети пропали. Это значит, что в черте города их нет. Карлос научился не удивляться. Дома Сесил готовил завтрак. Отпущенный им птенец хмуро сидел на холодильнике и пытался чистить и без того белоснежный редкий пушок. Сесил погладил его по голове, держа сковородку обеими руками и пытаясь, взмахнув ею, перевернуть блин, как это делают по телевизору. Птенец нахохлился еще сильнее. - Дети пропали по всему городу, - сказал Карлос. Он потянул носом воздух и добавил: - У тебя подгорает. - Ты такой внимательный, - просиял Сесил, взмахнул сковородкой и шлепнул блин себе за спину. История была бы неполной без важных дополнений, таких как: -люди, превращающиеся в птиц, и птицы, превращающиеся в людей. -телефонные звонки в ночи. -вещи, которые видно только самым уголком глаза, похожие на длинные тени, веревки или щупальца спрута. -огни в небе, когда ваш будущий любовник кладет вам руку на колено, вы кладете голову ему на плечо, и он спрашивает чуть неуверенным голосом: - ты человек? и вы говорите: - все, что пожелаешь, - и это действительно так. -глаза цвета первой апрельской зелени, зеленые надеждой. -смерть. -возвращение домой. -любовь. -пицца. Ветер гулял по городу, снег стаял, оставив на песке зеленые лужицы, и ночами в них отражалась разбухшая луна, давившая на небо. Карлос все смотрел на нее, побаиваясь, что она продавит в небе дыру и рухнет на землю, и расколется. В этом городе было возможно даже такое. С каждым днем, убеждаясь, что птеродактили в небе вполне реальны, и свет из каньона, и пшеница, превращающаяся в змей - тоже, Карлос начинал сомневаться в самых точных вещах. Не сомневался он только в Сесиле; Сесил был, без всяких сомнений, совершенно невозможен по всем законам физики, биологии и этики. Птенцы за считанные дни вдруг оперились и раскрыли крылья. Немало их погибло, пока они падали с крыш, крошечные, пытаясь взлететь, но еще больше таки полетело. Весь Найт Вэйл теперь заполонили птицы, десятки птиц и ни одного ребенка. Утром тишины было уже не дождаться. Птицы, рассевшись на ветках прямо под окнами спальни, болтали и щебетали, как толпа подростков на празднике. Сесил сердито морщился, и, не разжимая рук, обнимавших Карлоса за талию, клал себе на голову подушку. Их ручная маленькая птичка, та, которую утренний не-Сесил как-то чуть не съел, пока она была птенцом, сладко спала на тумбочке, сунув голову под крыло. Она переняла режим хозяев и не пыталась вставать раньше. - Женщины, потерявшие детей, берут домой птиц, - сказал Сесил радостно. Он действительно за них радовался: с потерей детей его обожаемый город вдруг затих и потускнел, и утешающиеся птицами матери были для него хорошими новостями. Вот последний список ничем не связанных фактов, возможно, составляющих историю, перед тем, как вы закроете глаза и провалитесь в космическую бесконечность своих снов. Тени вокруг Сесила вьются, сошедшие с ума, воздух душен и пахнет песком и медом, и Карлос говорит: - Покажи мне. - Он улыбается, зная, как нравится Сесилу его улыбка. - Исключительно ради науки. Сесил расцветает от радости. Тени на его руках вдруг принимают форму, тяжелеют, набирают цвет и сходят с его тела. На ощупь они бархатные и теплые, цветом - как глаза Сесила - охристо-песочные, и гладят Карлосу шею, плечи, треплют по волосам. - У тебя глаза меняют цвет, - говорит Карлос заинтересованно, словно только что заметил. - Это в зависимости от настроения? Потрясающе. - Нет, - мягко поправляет его Сесил, - это ты потрясающий. Его глаза цвета морской волны сияют. Ночью город завалило снегом странного оранжевого оттенка, и наутро в сугробе перед домом Карлоса и Сесила сидел голенький мальчишка, хлопавший глазами и хныкавший. Карлос вздохнул, не позволяя себе удивляться.