Британская подданная

      — Может, стоит подарить тебе зонт? — Майкрофт укоризненно смотрит на меня, отпивая черри-бренди из бокала.       — В этом нет смысла, всё равно забуду где-нибудь. — Потянувшись руками к огню камина, я замечаю, что с моих волос всё ещё капает вода.       Я сижу в кресле, поджав ноги, и кутаюсь в слишком большой для меня мужской халат. Майкрофт рядом со мной, и сегодня он выглядит непривычно расслабленным. Две верхние пуговицы светлой рубашки расстёгнуты, а запонки покоятся на журнальном столике.       — Значит, будешь и дальше реквизировать мою одежду, вымокнув под дождём? И что бы ты без меня делала?       — Сидела бы у себя дома, пила чай и ностальгировала. — Я решаюсь попробовать ликёр и делаю маленький глоток. Очень неплохо. Вишнёвый аромат оттеняется тонкой сухой ноткой и приятной миндальной горечью. На секунду прикрываю глаза, наслаждаясь терпким вкусом. — Дождь к этому очень располагает.       — И о чём бы ты вспомнила сейчас? — Холмс смотрит на огонь, его пальцы поглаживают тонкое стекло бокала.       Он нередко спрашивает меня о вещах, которые не поддаются сухой логике. Конечно, ведь чувствам нельзя присвоить картотечный номер и подколоть к досье. Должно быть, во мне ещё остались неразгаданные тайны. Приятное чувство.       — О том, как отец повёл меня в цирк, когда я была маленькой.       — Ты любишь цирк? — Майкрофт не особо старается скрыть удивление в голосе.       — Не очень. Как и зоопарки. Даже в раннем возрасте я думала, что льву не место в клетке, и уж тем более на арене. — Я не могу расшифровать обращённый на меня пристальный взгляд. — Я бы вспомнила, как мы с папой ели сладкие пирожки в антракте, а потом он купил мне клубничную жвачку… Да, и ещё мне жутко не понравились клоуны.       — В детстве я боялся клоунов.       — Что?! — Я даже приподнимаюсь в своём кресле, чтобы получше разглядеть лицо Майкрофта в неверном свете камина — уж не шутит ли он надо мной? Слова настолько не вяжутся с привычным образом всегда строгого и собранного мистера «Британское Правительство», что я еле сдерживаю нервный смешок.       — Меня пугала невозможность прочитать это существо. Непонятно, что за лицо спрятано под ярким гримом. Мимика искажена и совсем не похожа на человеческую. Для ребёнка, который привык понимать всё об окружающих с одного взгляда, эти персонажи действительно выглядели жутко.       — О… — Я немного теряюсь от такой искренности и выпаливаю первую пришедшую в голову глупость: — Знаешь, однажды отец сказал мне, что в своих красных накладных носах клоуны хранят кокаин. Потому-то они такие неадекватные.       Майкрофт поражённо молчит, но через мгновение я слышу его тихий смешок:       — А у мистера Хупера было необычное чувство юмора.       — Да, жаль, мне не передалось. — Пожав плечами, я решаюсь ответить на неожиданную откровенность Холмса: — А я в детстве боялась темноты. Видишь, ничего необычного.       — Сейчас не боишься, — его слова звучат как утверждение, а не вопрос.       — При моей профессии нельзя быть суеверной. Во тьме не кроется ничего, только глупые фантазии. — Я допиваю ликёр и ставлю пустой бокал на столик.       — Не только. — Майкрофт встаёт, и мне приходиться запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Пойдём.       Он протягивает мне руку, и я поднимаюсь из кресла, держась за неё. Мы шагаем давно знакомым нам маршрутом: гостиная, лестница, второй этаж. Спальня.       — Мы не включим свет?       — Нет.       Я оказываюсь в кольце сильных рук, горячие губы невесомо касаются шеи. Мои пальцы привычно пробегают по пуговицам его рубашки, Майкрофт тянет пояс моего халата. Полы бесстыдно распахиваются — больше на мне ничего не надето…       Темнота придаёт происходящему странный оттенок нереальности. Может быть, я здесь. Может быть, меня нет. Это неважно, пока Майкрофт целует мои губы. Ничего не имеет значения, пока мы можем упиваться близостью друг друга…       Меня будит рассвет, врываясь в нашу комнату первыми лучами солнца сквозь неплотно задёрнутые шторы.       Ночь не оставила после себя ни страхов, ни сомнений.