Самый близкий

Майк всегда умел отлично врать. Удивительно, но ему верили все, даже родители. И я – его лучший друг с самого детства. Он мог так убедительно построить историю, что невольно ты задумывался и о нашествии инопланетян, и о жизни в зазеркалье. Майк врал так вдохновенно, что иногда и я сам покупался на эту ложь. Он врал моей девушке, поздравляя ее с днем рождения, расхваливая ее достоинства и уверяя, как ей повезло со мной. А на следующий день победно ухмылялся, сделав мне крышесносный минет. «Куда твоей девушке до меня? Ей еще учиться и учиться. Тебе повезло иметь такого друга как я». Конечно, он не мог пройти мимо слова «иметь» - ему всегда нравилось играть словами, во всем стоило искать двойное дно – поэтому тем же вечером сам отымел меня так, что на следующий день мне пришлось отменить свидание и отлеживаться дома. Майк умел врать. Ему верили учителя, когда он говорил, что забыл тетрадь или же провалялся дома с простудой, хотя от него несло перегаром на три метра вокруг. Ему верили одноклассники, а потом и одногруппники. Он смеялся и нес чушь, рассказывая об очередной грудастой блондиночке, которую завалил во время очередной тусы, когда сам таскался в гей-клуб чуть ли не каждый день, иногда заваливаясь ко мне домой, если не находил подходящих мальчиков. Он говорил, что это несерьезно. Что это – всего лишь эксперимент. И я ему верил, мне хотелось верить. Собственно, началось все с очередной пьянки. Нет, конечно, алкоголь и лень – двигатели прогресса, но мы первый раз переспали на совершенно трезвые головы. Удивительно, но я четко понимал, что происходит. Майк уверял меня, что это – нормально, что мы - подростки, а подросткам свойственны безумные поступки, что жизнь для того и нужна – пробовать новое. Мы валялись у него, у Майка несло изо рта, а меня мучил сушняк, но мы были в состоянии трезво оценить свои поступки. У него дрожали руки, а у меня голос, когда я отвечал на мамин звонок, пока Майк еще неуверенно делал мне минет. Майк умел врать. Держа в одной руке роскошный букет, а второй небрежно обнимая меня, он говорил, как мне повезло с женой. Он рассказывал смешные истории, развлекал гостей, поздравлял нас, желал много-много детей, а через неделю, когда я пришел к нему пожаловаться на тяжелую жизнь в статусе «женатика», бил меня головой об стену, кричал, что друзья так не поступают, что я его предал. Когда он был трезв – он врал, скрывал, убеждал самого себя в правдивости своих слов. Но когда был пьян, Майк не мог себя контролировать. Алкоголь развязывал язык и срывал тормоза. Мы трахались как безумные, он сжимал мне горло руками и клялся, что убьет меня, если я его брошу. И я ему верил. Он врал мне, уверял, что все будет хорошо, когда я пришел к нему совершенно разбитый. На мне остался маленький ребенок, долги и заботы по дому, а Майк говорил, что смерть жены – еще не конец и я встречу еще одну такую же славную женщину. Я был убит горем, кричал что-то о том, что такой замечательной жены и матери никогда не будет, что она бросила меня, когда я так ее ценил и почти что на руках носил, и еще много подобной ерунды. Чего я хотел добиться этим? Не знаю. Майк гладил меня по голове, утешал, успокаивал. Оглядываясь назад, осознать, где ошибся, недопонял, не захотел понять намного проще. Майк всегда врал о своих чувствах. Быть может, он знал, что я трус и слабак и никогда не смогу быть «не как все». И я нисколько ему не уступал. Майк был самым родным, самым близким. Самым любимым. Да, был. На следующий день я потерял единственно важного для меня человека.