Симпатичная

Симпатичная. Нормальная. Обыкновенная. Заурядная. Слов тысячи, и все они - приговор. Что в этом хорошего - быть симпатичной? Папа говорил: "ты симпатичная," - когда я разбила нос в семь лет, катаясь на велосипеде. Мама восклицала: "ты симпатичная!" - когда все мое лицо покрылось подростковыми прыщами. Лучшая подруга смеялась: "ты симпатичная," - когда уводила в кино парня, который нравился мне два года. Ей смеяться было легко. Она была красивой. Я иду по улице; навстречу течет нескончаемый людской поток. Он состоит из девушек где-то на треть. Вторая треть - семьи. Третья - старики. Детей я не считаю, а мужчины - именно мужчины, а не парни, - по улицам одни не ходят. Вглядываюсь в лица. Все, как одна, симпатичные. Я тоже. Все с макияжем. Я тоже. Все в стильной, но скучной и обыденной одежде. Я тоже. Это режет, как стекло - острые краеугольные осколки впиваются в уши, глаза, голову. Тру виски. Схожу с ума? Заглянуть бы к психологу. Или к психиатру? Я уже не помню, в чем их различие. Ноги трясут, не удерживают. Перенапряжение на работе сказывается. Выйти из пыльного, душного офиса да слетать за границу, поискать ярких ощущений... Иначе в чем проблема этих навязчивых, странных, но симпатичных мне мыслей? Опираюсь на стену дома. Прислоняюсь к прохладной кирпичной кладке лбом. Как в полусне, бреду домой. Поднимаюсь на лифте, не обращая внимания на застоявшийся запах. Подхожу к своей квартире. Ключи со звяканьем клацают о металл, не находя скважину. Руки дрожат. Меня бьет дрожь. Я вся горю. Кажется, прикоснись моя рука к тонкой занавеси у дверей, ткань в мгновение вспыхнет - молниеносно займется и исчезнет в вихре дыма. Будто чувствую запах гари. Иду в ванную, все так же не вполне осознавая действия. Смотрю в зеркало. На меня глядит статистка, студентка, обычная, ничем не примечательная девушка. Она смотрит на меня. Я смотрю на нее. Проходит немало времени, пока я осознаю, что смотрю на себя. Как же больно! Виски будто пронзаются раз за разом самыми тонкими на свете иглами. Вслед за болью приходит онемение. Не знаю, что хуже. Лицо в отражении печалится, вздыхает. Глаза блестят. Это не делает ее красивой. Прислоняюсь ладонями к ледяному стеклу и наклоняю голову. Дышу, пока пар не заволакивает зеркало. Рукотворный лед зол. Он говорит правду всем; а правда намного хуже красивых мыслей. Его не задобрить. И он, как настоящий лед, никогда не растает от тепла. Еще один взгляд - обрекает на бессильную дрожь, предвестницу истины. Я ненавижу свою внешность. Она... симпатичная. Нормальная. Обыкновенная. Заурядная. Я никогда не смогу быть кем-то особенным. Бесполезно кричать в ярости или сожалении. Бесполезно каждый день гримировать себя до неузнаваемости. Бесполезно менять черты лица на чужие - с помощью хирурга, разумеется. Ведь в душе я навсегда останусь такой же обычной. Выхода нет. Я не могу сбежать от своей внешней личины, и она тоже не может сбежать от меня. Хотя... Только так люди заметят меня. Взглянут на меня. Увидят меня. Иду на кухню и хватаю первый попавшийся нож. Крупный, для резки мяса. Провожу пальцем по лезвию и слизываю каплю крови. Острый, как страх. Страх, которого я не чувствую. Возвращаюсь обратно. С кривой ухмылкой, которая мне не идет, снимаю лед в оправе из пластмассы со стены. Легко держится в ладони. Холод бежит по кончикам пальцев вверх - по предплечью, шее, щекам. Будто пытается облегчить то, что я сделаю. В правой руке зеркало, в левой - нож. Чем более неровными будут шрамы, тем лучше. Я устала быть симпатичной.