***
Аску разбудил очень знакомый звук. Слишком знакомый, и как ни хотелось думать, что просто показалось – пощёчину она ни с чем не могла спутать. В те мгновения, пока сон ещё не растворился до конца, ей вновь почудилось, что последних дней не было – и сейчас, открыв глаза, она окажется в том месте. Это было настолько, так тошнотворно страшно и плохо, что Аска торопливо распахнула глаза. Облегчённо выдохнула и вздрогнула, услышав чей-то резкий голос. «Женщина». Несколько секунд она колебалась: притвориться, что ничего не происходит, или… или что?.. Лёгкая планка скользнула с негромким шорохом – вряд ли могли услышать, но говорившая вдруг замолчала. Аска замерла, даже задержала дыхание, и почти сразу услышала: — Так точно, Мисато-сан, виноват. «Икари? Что у него с голосом?» — Виноват? — с каким-то удивлением переспросил женский голос и сразу, без перехода, в нём зазвенела ярость: — Всё, что ты можешь сказать – «виноват»?! Какого дьявола! — Простите, Мисато-сан… — Простить?! Это за что? За то, что самовольно изменил ход операции? За то, что наплевал на требования Научного отдела? — Была… нештатная ситуация… Мисато-сан… «Ему очень больно. Неужели эта не слышит?..» — А кто её допустил? Кто в присутствии незащищённого человека начал извлечение? Ты вообще знаешь, что «Ангел» тогда чуть не пробудился? О чём ты думал?! — Разве… там был… Миг тишины, изумлённо-яростное: — Ты что, издеваешься надо мной, лейтенант?! — Никак нет, Мисато-сан… в том цехе, там не было… посторонних… Ещё пауза. — В каком ещё, дьявол тебя раздери, «цехе»?! — Сектор «44-… — О Тайвани ещё поговорим, когда я получу полный отчёт! Твои бойцы несут какую-то чушь… — Так вы о… — Да, да! Парагвай, Боливия – или что там сейчас? — Задание выполнено успешно, мы доставили артефакт… — Точно, — голос неведомой «Мисато-сан» немного смягчился. — Да, ты достал его, и всё в порядке… всё просто прекрасно, да? Тогда с чего это я на тебя так зла? — Не могу знать, Мисато-сан… — Не знает он… что, ни малейшего понятия? — Так точно… — Лейтенант! А ну в руки себя взял, подумал и ответил! Если ты стал забывать приказы, то такой подчинённый мне просто не нужен! Икари молчал, а Аска непонятно как знала, что не сможет он «собраться» – когда все силы уходят на то, чтобы просто удержаться на ногах… откуда? Но ведь уверена – так и есть. Икари молчал, и его начальница заговорила вновь, уже тише: — Что, ещё не дошло? — видимо, он покачал головой, потому что за паузой последовал сдержанный вздох, и: — Нет, значит. Ничего, сейчас дойдёт. Кто старший по званию на этой базе, лейтенант? — Полковник Фуюцки… — Да-а, — как-то обескуражено протянула «Мисато-сан», словно только сейчас о чём-то вспомнив. — А кто твой непосредственный командующий офицер?.. Ну? Что молчишь, отвечай. — Вы, госпожа подполковник. — Я. А когда я отдаю приказ – чёткий, простой и понятный приказ: «никого с собой не брать, разбираться на месте» – кто обязан его выполнять? Отвечай! Икари молчал и было в этом молчании что-то… упрямое. Упёртое. Это услышала Аска, но не заметила его начальница. — Сказать нечего? — почти спокойно поинтересовалась «Мисато-сан» и вновь резко завелась: — Ты притащил с собой непонятно кого… на мою базу! Наплевал на приказ! Опять всё сделал по-своему, подставил себя и людей! А знаешь, что хуже всего, лейтенант? — Никак нет, госпожа… — с тем же тихим упорством ответил Икари. — Хуже всего!.. — не слушая, перебила она его. — Хуже всего, что обо всём я узнаю не от тебя. Мне пожаловалась Рицко. Спросил сразу по прибытии полковник. Чёрт побери, у меня «попросили разъяснений» по поводу действий моего подчинённого из Второго отдела! А мне нечего им ответить! Какого дьявола ты поставил меня в такое положение, Синдзи?! — Виноват, госпожа… — Ещё раз назовёшь меня здесь «госпожа подполковник»… — Виноват, Кацураги-доно, — уже с явным вызовом высказал Икари. — Простите, что поступил так, как поступаете вы. Простите, что не смог убить ту, кого хотел спасти. Простите, что не понял, для чего я вам, оказывается, на самом деле нужен!.. Аску словно что-то подтолкнуло – не удержавшись, она выглянула в коридор. У двери стояла темноволосая женщина в чёрном, а напротив статуей застыл Икари – прямой, как клинок, голос дрожит от перенапряжения и боли. «Сейчас свалится… эта «Мисато-сан» что, не видит?» — Синдзи! — Простите, — уже сквозь зубы продолжал гнуть своё Икари, — что не понял: вы ничем не лучше «Ангелов»! Кацураги отшатнулась, побледнев так, что видно было даже в тусклом свете и медленно занесла руку. Икари стоял, опустив руки, даже не пытаясь заслониться от удара, и тут Аска сделала то, чему ещё долго-долго не могла найти объяснения: рванулась вперёд, перехватив пощёчину. Какой-то миг она чувствовала под пальцами мягкую ткань рукава и странно горячую кожу, а потом Кацураги вырвала руку и потянулась к поясу. Не успела ошеломлённая и напуганная собственным поступком Аска сообразить, что натворила и что означает этот жест, как Икари шагнул вперёд и встал перед ней, закрывая собой. — Вот как… — глухо, язвительно и как-то очень устало протянула Кацураги. — А у вас тут… вот, значит, как… хорошо спелись, да? Может, Рицко права, и вы, такие, все… — Мисато-сан! — предостерегающе воскликнул Икари, но голос у него был… виноватый? — Что, не нравится? Тогда сам думай, что говоришь! — Вы тоже, Мисато-сан, — устало парировал Икари. Аска сжалась за его спиной – такая повисла тишина, и страшно удивилась, услышав негромкий смех. — Идёт. Идёт, если… — с тихим шипением открылась дверь, прибавив света, — если заслужите. Она вышла, дверь скользнула обратно, а Икари, не оборачиваясь, опустил голову и тихо произнёс: — Спасибо. Не стоило, но – спасибо тебе. Я сейчас пойду… нужно ещё немного поспать. Только… чтобы больше никто не думал… ты оденься, пожалуйста. Аска непонимающе оглядела себя, только сейчас сообразив, что одета лишь в тонкую простыню, наскоро подобранную с пола. Метнула растерянный взгляд на отвернувшегося Икари и бросилась в комнату, вновь чувствуя себя… непривычно. Очень и очень непривычно.***
Отчёт об операции в Тайбее уже был передан Мисато-сан, а сейчас Синдзи сидел за столом в примыкающем к командному пункту помещении, пытаясь сосредоточиться на докладе капитана Хьюги. Получалось не очень – усталость прошла, но принятое обезболивающее подействовало явно сильнее, чем нужно – сознание немного «плыло»... — …и таким образом можно подтвердить, что «артефакт» был полностью деконструирован и уничтожен. «Здесь есть какая-то разница?» — подумал Синдзи и вздрогнул, когда доктор Акаги с противоположного конца стола ответила: — Вообще-то есть, и если бы ты потрудился лучше изучить дополнительные изыскания… — Я это что, сказал вслух?.. — не особо слушая, пробормотал Синдзи, отчего сидящий слева от него капитан Аоба негромко хмыкнул. — …на фрагменты, рассеивающиеся в пространстве. Исследования последних лет показали, что это не означает уничтожения «артефактов» – спустя какое-то время те «формируются» вновь в другой точке пространственных координат. Уничтожение без деконструирования также возможно, но… — Стоп-стоп. Хватит, — хлопнула по столу ладонью Мисато-сан. — Рицко, мы все уже читали об этом. Ну или… — она выразительно взглянула на Икари, — почти все… Сейчас о другом: здесь много чего было сказано, но я так и не поняла, чем этот «кокон» Ангела отличался от других. Нет! Почему он отличался от других? Никто не отвечал. Синдзи – потому что сам не знал, да и ему не хотелось даже вспоминать об этой твари, такая накатывала злость, Акаги – «наверное, потому что не может подобрать простых человеческих слов» – мстительно подумал он, – «Майя – от смущения, она всегда смущается, когда не может сходу ответить на вопрос…» — Из доклада первого лейтенанта Икари, — вдруг подал голос Аоба, — нельзя установить полную картину событий, а показания датчиков Научного отдела, как мы уже слышали, расходятся в широких диапазонах. Так что я подумал, что стоит послушать кого-то, видевшего всё со стороны, и вызвал заместителя командира подразделения «EVA-01» сюда. Старшина Мако ожидает у входа. Синдзи напрягся было – ему никто ничего не сказал, но тут же выбросил это из головы – он знал Аобу уже несколько лет и мог быть уверен, что уж от кого – а от него неприятностей ждать не стоит. Капитан был лишён предубеждений, и потом – именно Мисато-сан забрала его в «Токио-3», а это многое значит. — Подполковник Кацураги, старшина Мако по вашему приказанию прибыл! Та ответила на приветствие и взглядом передала право спрашивать Аобе – это было ещё одним её правилом: решил что-то, начал – делай сам. — Мако-сотё, доложите нам о ходе операции в Тайбее, начиная с момента высадки на берег. — Есть доложить, господин капитан, сэр. Но, с вашего позволения, сэр, я уверен, что отчёт первого лейтенанта Икари точно отражает весь ход операции. Сэр. Синдзи заметил одобрительный взгляд Хьюги, брошенный на старшину, и чуть улыбнулся. — В этом никто не сомневается, старшина, — заверил Аоба. — Это не официальное расследование. Нас интересуют скорее ваши личные впечатления от… нахождения рядом с «артефактом». — Так точно, сэр. Эти штуки… сложно объяснить… — Просто расскажите, что чувствовали, — неожиданно пришла ему на помощь Акаги, не поднимая глаз от планшета, на котором загорелся индикатор записи. — …начиная с момента высадки и до отхода на борт, — уточнил последовательный Аоба. — Есть, сэр. Подразделение высадилось на берегу в расчётное время. Разведав точку проникновения через внешнюю стену Северного ареала, начали движение к цели. Маршрут пролегал через нижний уровень сектора «43-Z» со спуском к переходному шлюзу в сектор «44-N» и через шлюз к фундаменту. Через тридцать метров после перехода в «44-N» шедший в авангарде рядовой Торетти обнаружил охрану: робота нестандартной модификации… — А когда вы почувствовали что-то? — перебила старшину доктор Акаги. Аоба промолчал, так что Мако-сотё ответил ей: — Что-то… мэм? — Артефакт! — отрывисто бросила доктор, на секунду оторвавшись от экрана планшета. — Когда вы поняли, что рядом артефакт? — Уже в техническом помещении фундамента целевого сектора, мэм. — Продолжайте с этого момента, старшина, — вновь уточнил Аоба. — Да, сэр. Рядовой Мицуя вскрыл замок технического люка и, в соответствии с инструкцией, я прошёл внутрь, чтобы проверить помещение. Сперва ничего не заметил – там было очень шумно, темно и… воняло. А потом в помещение прошёл первый лейтенант Икари, и я… мне стало не по себе. — Не по себе? Что вы имеете в виду, старшина? — Не по себе, сэр. Словно бы холодно, но не от холода, а внутри. И сделалось противно, как всегда, сэр. — Как всегда? — Да, мэм. Рядом с этими штуками мне всегда противно, но это что – рядового О`Хара так вообще выворачивает, простите за подробности, мэм… а кто-то начинает молиться или… — тут старшина сообразил, что наговорил лишнего и резко умолк. — Продолжайте, продолжайте! — потребовала Акаги с нешуточным энтузиазмом в голосе. — Простите, мэм, но лучше бы вам их самих спросить. Только не подумайте, что мы психи – ничего такого, мэм, это они… эти штуки плохо влияют на людей. Видно было, что Акаги готова спрашивать ещё, но вмешалась Мисато-сан: — Потом, Рицко!.. Не отвлекайтесь, старшина. — Так точно, госпожа подполковник!.. Когда первый лейтенант прошёл в помещение, я сразу понял, что дело плохо. «Интересно, как?» — подумал Синдзи и, похоже, не он один. — Как вы это определили, старшина? — Это сразу ясно, сэр. Меня будто парализовало – даже говорить не мог, и ни шагу не сделать. А первый лейтенант, он… тут же начал действовать, сэр, сразу, как вошёл. Сперва легче стало, а потом совсем худо. Это… не знаю, как объяснить. Будто что-то опасное рядом, аж кишки замерзают, и вот оно ползёт ко мне, и знаешь, будто сейчас помрёшь, а первый лейтенант… он словно бы не даёт этому добраться. Я солдат, сэр, много где был и чего видел, меня ничем не напугаешь, но эта штука – от неё до смерти страшно… А когда она разлетелась, сразу всё прошло, и я услышал, что снаружи идёт бой… это всё, сэр. С полминуты все молчали, переваривая монолог – включая Синдзи, который не ожидал таких подробностей от сдержанного старшины. Первой нашлась Акаги: — То есть «артефакт» проявил себя, когда рядом оказался Икари? — Да, мэм. — Что значит: «разлетелась»? — Мэм? — Вы сказали: «когда она разлетелась, сразу всё прошло». Что значит – «разлетелась»? — Сложно сказать, мэм. — «Артефакт» рассыпался искрами и погас, как свет? — Никак нет, мэм, никакого света там и близко не было. Первый лейтенант наклонился над этой штукой, а она расползалась, как если б её что давило сверху. Как гнилая тряпка – чуть дёрнешь, расползается. А потом, когда совсем раздавило, только капли в стороны полетели… — старшина перевёл дух и неуверенно договорил, — вроде так, мэм. Доктор Акаги увлечённо копалась в планшете, но вопросов больше не задавала, так что Мисато-сан решила, что на сегодня достаточно: — Ещё что-то, старшина? — Никак нет, госпожа подполковник! — Можете быть свободны. Мако-сотё отдал честь, развернулся и вышел. Никто не видел, как уже за дверью он шумно, с облегчением выдохнул, радуясь, что офицеры не спросили, почему это там, в темноте подвала, его парализовало, когда вошёл первый лейтенант, а не раньше. Ведь тогда ему пришлось бы ответить, что это сделала не та штука. Мако был уверен, потому что помнил отрешённый, нечеловечий взгляд командира, после которого его, старшину, и приморозило к полу. Он не знал, зачем – но если сделано, значит, надо так было. Может, дёрнись он тогда, эта тварь бы вырвалась или ещё чего похуже... Подписывая контракт, он собирался ему следовать – если бы подполковник спросила, отвечать бы пришлось. А раз не спросили – то оно и лучше: ещё не хватало командира подставлять… Когда за старшиной закрылась дверь, Кацураги пристально взглянула на Синдзи, который ответил таким же прямым, без тени замешательства, взглядом. «Так и знала. Вот паршивец!» — подумала она, а вслух спросила: — Синдзи, в докладе всё? — Так точно, Мисато-сан. — А если подумать? — Есть подумать, Мисато-сан! — «Точно. Опять. Вот ведь паршивец!» — Синдзи! Выкладывай, чего там нет! Какое-то время они буравили друг друга взглядами: она – прямым, зная, что своего добьётся, он – исподлобья, уйдя в глухую оборону. Напряжение было такое, что Майя на другом конце стола потихоньку сползала по спинке стула, а Хьюга, сидящий между Икари и Кацураги, кажется, старался тише дышать. Наконец Синдзи сдался и отвел в сторону взгляд. — Выкладывай. Немедленно! — голосом Мисато-сан можно было резать металл. — Он «пробудился», — едва слышно выдавил из себя Икари. В помещении словно светозвуковая граната разорвалась – по крайней мере у Мисато на миг потемнело в глазах, а в ушах зазвенело. Вскрикнула, тут же зажав себе рот ладонью, Майя, а потрясённый Хьюга незнакомым голосом переспросил: — Как… «пробудился»?.. Наверное, присутствующие нескоро бы вновь обрели способность нормально думать, если бы Акаги не выпалила презрительно: — Невозможно! Иначе с чего бы… — …я ещё жив? — перебил её Синдзи. Акаги поджала губы и демонстративно уткнулась в планшет. Синдзи вскинул голову и всех по очереди обвёл взглядом: капитаны избегали смотреть на него, в широко раскрытых глазах Ибуки сквозила жалость, а по лицу Мисато-сан легко читались её мысли: она прикидывала, как бы максимально быстро и незаметно вырубить подчинённого: отоспится в отдельной палате, отдохнёт, это просто напряжение, потому что ну не может быть, чтобы… Поэтому, не отводя взгляда, Синдзи заговорил, обращаясь именно к ней: — Он «пробудился». Я не сошёл с ума и не надо меня накачивать успокоительными. Он «пробудился», но не стал «накрывать» город – не знаю, почему. «М-да. Теперь точно подумают: свихнулся. Конечно… да неделю назад я бы сам себе не поверил... Зайдём с другой стороны?» — Мисато-сан, ну зачем мне врать? Вы бы всё равно поняли… Да, это звучит, как полное дерьмо и бред. Но я правду говорю. «Без толку. Думай, Синдзи, думай, а то попадёшь в палату с мягкими стенками… симатта, не смешно! Что же делать… делать… а если?..» Сосредоточившись, он немного, совсем чуть-чуть, на грани чувств, как тогда, ночью с Сорью – отпустил контроль над «расслоением». Только в те минуты его целью было успокоить, а сейчас – наоборот. Оно отозвалось неожиданно легко, и Синдзи заговорил. …рассказывая, что увидел там, как понял, что сделала эта мразь – как почувствовал, что тот «кокон» Ангела оказался вовсе не «коконом». …ровно, вбивая слова, как гвозди: что «Ангел» – а это уже точно был «Ангел» – звал его, пытался увлечь, притянуть к себе и поглотить, и как атаковал, когда понял, что не получается. …с ненавистью и отвращением: как бугрилась под ладонями холодная багровая «кожа» твари – очертаниями лиц тех, кого она сожрала до того… …с абсолютной уверенностью: что если б «Ангел» не сдох, то пожирал бы людей и дальше, ещё и ещё – потому что хотел именно этого. …с какой-то бесчеловечной радостью: как он кричал, распадаясь, пронзительно и бессильно, но мало, слишком мало, а хотелось бы... Синдзи умолк, только услышав громкий, очень-очень жалобный и испуганный всхлип. Лёгкая синеватая дымка перед внутренним взором ушла обратно – вглубь памяти и самоконтроля, и только сейчас он заметил, как всё изменилось. Бледный Аоба изо всех сил сжимал кулаки, вдавливая костяшки пальцев в столешницу – заглушая навязанные ощущения болью, позеленевший капитан Хьюга часто и неглубоко дышал, сдерживая тошноту… Майя плакала, вздрагивая и пряча лицо в ладонях. Синдзи сперва не увидел Акаги – она нашлась у стены, в обычно высокомерном взгляде – неприкрытый ужас и тлеющая ненависть. Мисато-сан сидела в кресле, чуть запрокинув голову и зажмурившись: на висках и лбу выступили капельки пота да подрагивали пальцы руки, замершей на полпути к поясу – к рукояти пистолета. Вот и всё, по чему можно сказать: подполковник испытала то же, что остальные. В который раз Синдзи поразился её самообладанию – пусть на него и рассчитывал, но всё равно поразился: ведь это его тренировали захватывать и уничтожать «Ангелов», а её – таких, как он. Когда других выворачивало наизнанку мощной, подчиняющей тело и разум «волной» проецируемых воспоминаний и чувств – она сохраняла способность независимо мыслить, тянулась к оружию и мало того – могла вовремя остановиться. — Простите, — услышал он собственный голос – монотонный и неестественный, взял себя в руки и повторил: — Простите. Я не видел другого способа доказать, что не сошёл с ума. «Пока ещё не сошёл», добавил Синдзи про себя. — Паршивец… — без выражения, словно ни к кому не обращаясь, проговорила Мисато-сан. — Мелкий гадёныш… Она опустила голову и осторожно – словно на ярком свете после долгой темноты – открыла глаза, оглядела комнату, убеждаясь, что все в относительном порядке и так же негромко приказала: — За провал операции по захвату «артефакта», неподчинение старшему офицеру и нарушение субординации – семь суток гауптвахты! Акаги у стены поперхнулась воздухом от возмущения, но Синдзи заглушил вырвавшееся у неё: «И всё?!» отчётливым: — Есть семь суток гауптвахты! Разрешите обратиться? Судя по взгляду Мисато-сан, наглость она оценила – или сейчас оценит – ещё в трое-четверо суток, но обратиться разрешила. — Мисато-сан, как же Сорью? У неё EVA, а если я… «Плюс ещё неделя» – уже решил Синдзи, глядя на то, как Мисато-сан глубоко вдохнула… и выдохнула. — Ясно, — пробурчала она уже совсем другим тоном. — Отставить семь суток гауптвахты. Отстранение от операций на три недели и запрет покидать территорию базы на тот же срок. Всё ясно, лейтенант? — Так точно, Мисато-сан! — Зайди к своим, скажи завтра с утра подходить в научный сектор по одному, — она бросила взгляд на Акаги, — для подробного отчёта доктору Акаги об их… «ощущениях» во время последней операции. Свободен… стой! Отчёт без купюр – завтра отдашь лично мне в руки. Ясно? — Так точно, Мисато-сан, — тихо ответил Синдзи. Он знал, зачем это, помнил, какого годы назад потребовал у неё слова и верил: когда придёт время – она сможет исполнить обещанное. Это странно успокаивало.