Дом. В котором. Который. И

Тот просил не делать меня чудес, и я понял — я, наконец-то, здесь, я нашел — вернулся — в свой старый Дом; только память выжжена об одном, только что-то больно горит огнём, не давая мне забывать о нём. * * * Это был пропахший весной июль, я был пуст — я был абсолютный нуль, отдающий всё для восьми друзей. А их было, как оказалось, семь. Там был Сфинкс, что мне не давал упасть, и Шакал весёлую скалил пасть, и Слепой, и сколько ещё других — среди них я был невесом и тих, и они забрали мой страх и боль — и тогда я стал вдруг самим собой. И дарил взамен я им тень чудес — незаметно, ночью, чуть-чуть, в обрез, это было меньше, чем ничего. Но восьмого не подвело чутьё. Он узнал. Сказал: «Я ведь чую, Мак, черт возьми, ведь я не такой дурак». И он вскрыл меня, раскроил мне грудь, наизнанку вывернув мою суть; он хотел меня посадить на цепь. И смотреть. Смотреть. До конца смотреть. Я не помню, как, и не помню, кто, только мир наполнили вой волков, я летел сквозь время и сквозь дома, только вот дорога была одна, и на ней лежал чёрно-серый мех. И тогда совершил я грех. * * * В моей стае нет никаких чудес — кроме тех, что дарит с Изнанки Лес. Я живу, как прежде, не для себя, я пустой — и это моя судьба. Я пустой, но счастье ушло, как миг. Тени Дома смотрят, но я привык. Призрак Волка скалит и скалит клык. Он почти что меня настиг.