Цена

Ему – 10, и ты, забывая о том, что старше на целых шесть лет, ты становишься на одно колено, чтоб вернуть Ему деревянный меч. Он смотрит на тебя, темные пряди треплет ветер, в глазах –необычайная серьезность, на губах – искренняя улыбка. Ты понимаешь, что так, здесь и сейчас – правильно. Иначе и быть не может. Ему – 15, и ты прорубаешься к нему сквозь чужие мечи и тела, чтоб дать ему возможность для победы. Мир – не цветной, мир фильтруется сквозь темно-серую призму, не черное и белое – те, кто за Него, и те, кто против. Оттенки режут глаза, но тебе все равно. Тебе надо просто дойти. Ему – 20, и ты теперь – один из Его магистров. Так говорят все, шипят вслед и не решаются сказать в лицо. Он улыбается, Он выражает свое сожаление, и ты привычно отметаешь все витиеватости, всю эту придворную речь, чтобы сказать: «Подобное меня не оскорбляет. Только радует». Он улыбается, и ты понимаешь, что да, дошел. Ему – 25, и ты снова и снова прижимаешь к себе темноволосого мальчишку, вбиваясь в холеное, белое тело. Мальчишка стонет и шипит сквозь зубы указания как приказы. «Еще, да, легче, быстрее, дай руку, смотри на меня». Ты смотришь и не видишь, мир по-прежнему темно-серый, а из мальчишки выйдет однажды отменный судья-магистр, если он вывернется и сумеет отстоять себя. Хотя этот сумеет, несмотря ни на что. Умный, шельма, и почти так же хорош собой. За все это время так и не сказал никому, чьим именем ты его называешь в постели, и ни разу не попытался тебя задеть. Делает вид, что не слышит. Боится. Или любит.