В зеркало смотрю на свое отражение И поднимаю в знак своего поражения Капельки слезы - ни секунды сомнения, На кончике ножа только точка кипения.
Скинув с уставших ног туфли, она сразу же прошла к бару. Найдя именно то, что ей было необходимо, Кэтрин улеглась на диван, приникая губами к горлышку бутылки. Бурбон медленно перекатился в глотку, а затем ниже, расходясь жаром по клеткам. Отстранив от себя бутылку, Пирс облегченно выдохнула. Так-то лучше. Все проблемы медленно уходили с первого плана, уступая место приятной слабости. Тряхнув головой, девушка счастливо заулыбалась, глядя на бутылку. Еще чуть-чуть, и она забудет обо всех своих неприятностях. — Я гляжу, ты неплохо устроилась. — Кэтрин даже не вздрогнула от неожиданности. Напротив, она была рада вновь слышать такой родной голос, который снова и снова пробуждает в ней желание жить. Он стал медленно подходить к ней. — Живешь в моем доме, лежишь на моем диване, распиваешь мой бурбон. — Он вырвал из ее рук бутылку, столкнувшись с ее обиженным взглядом. — У меня был трудный день, Сальваторе, — буркнула она, все же отбирая бутылку у своего собеседника и, встав с дивана, направилась к серванту за фужерами. Налив в один немного алкоголя, она протянула его Стефану. — Присоединишься? Поколебавшись долю секунды, мужчина с азартом принял приглашение своей бывшей возлюбленной. Улыбнувшись свойственной только ей коварной улыбкой, Кэтрин подняла фужер вверх. — За твое здоровье! — Чокнувшись бокалами, брюнетка залпом выпила янтарную жидкость внутрь, содрогнувшись от того приятного тепла, расходящегося искрами по каждой ее клеточке, каждому атому. Когда она взглянула на фужер Сальваторе, он был лишь на половину пуст. — Как же с тобой скучно, Стефан. Выпей нормально с девушкой. Чего тебе стоит? Он боялся много пить. Мужчина боялся, что под влиянием алкоголя сделает что-то не то. Совершит то, о чем будет еще долго жалеть. И Кэтрин явно не являлась тем, с кем стоило бы пить. Ведь сколько бы она не выпила, она все равно оставалась Кэтрин Пирс, редкостной сучкой, внушавшей ему любить ее, обратившей его. Из-за нее он стал тем, кем является. И он ненавидит ее. Лишь сдерживается, чтобы не придушить ее.Убей меня, если не можешь любить, Люби меня, если не сможешь убить. Убей меня, если не можешь любить, Люби меня, если не сможешь убить.
— А теперь я хочу выпить за… — Кэтрин, уже в очередной раз торжественно подняв бокал, собиралась сказать очередной тост, как собеседник отнял у нее фужер. — Катерина, ты уже пьяная и ни черта не соображаешь. — Стефан поставил хрустальный бокал на стол, слыша легкий звон, и снова увидел это лицо. Оно у Пирс было как у маленького ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. Карие глаза злобно поблескивали в тусклом свете ламп. Чуть надутые губки, которые и без того были пухлыми, делали ее выражение лица забавным. — Хэй, с каких пор стало запрещено пить за самое прекрасное, что есть в этом мире? — Несмотря на возражения младшего Сальваторе, она все же вернула свой бокал и вновь подняла его для тоста, любуясь, как он переливается в слабом свете. — Я хочу выпить за любовь. За это дебильное, но в то же время прекрасное чувство. И за тебя, красавчик. Ты – единственный, кого я когда-либо любила. Он смотрел на то, как девушка напивается и уже даже не порывался остановить ее. Знал, что это бесполезно. Лучше если бы она поскорее отрубилась от количества выпитого алкоголя. Кэтрин устало откинулась на диван, наливая себе еще один бокальчик бурбона.Белой стала тень, тенью стало всё белое Не думала, что сдамся, казалось, что смелая. Капельки обид в ожидании прощения Один из нас убит, потерпел поражение.
— А еще я хочу выпить за своего тупоголового двойника. Чтоб она и дальше оставалась такой шлюхой, держа на поводу вас обоих. — Кэтрин гордо улыбнулась, спокойно выдерживая на себе злой, почти яростный, взгляд Стефана. — Что? Я просто говорю правду. Я пьяная, мне сегодня можно. — Она поудобнее улеглась на диване, накинув одну ногу на другую. — Ты все еще любишь ее. И страдаешь из-за того, что она предпочла тебе Деймона. Не обижайся, конечно, но ты всегда был тряпкой. — Рука Стефана, крепко сжавшая горло, заставила ее остановиться, но лишь на пару секунд. На лице появилась знакомая ему коварная ухмылка. — Только не со мной. — Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя… — Его глаза налились кровью, зеленые изумруды их закрыла темная пелена. Как эта чертовка умела довести мужчину до ярости лишь парой фраз?.. — Убьешь? Что ж, давай. Покончим с этим. Убей меня, если не можешь любить. — Она закрыла глаза, приготовившись к своему концу. Ее лицо было таким безмятежным. Ей было все равно. Кэтрин и так умирала. И ей было все равно, умрет она раньше и позже положенного срока. Стефан стиснул зубы. Он не мог убить ее. Нельзя. Нельзя срываться. Он бы и рад придушить эту сучку, что столько лет мучила его, но что-то останавливало его. Внутренний голос твердил, что этого делать нельзя. Что он не может убить ее. Но Сальваторе не понимал, почему. Убрав руку от шеи Пирс, он плюнул в ее сторону, понимая, что убить не сможет. Когда он ушел, она приняла положение «сидя» и заулыбалась. Даже сквозь задурманенный алкоголем разум Кэтрин чувствовала вкус победы. Он не убил ее. А это значило, что в нем еще оставались чувства. Чувства к мисс Пирс. Он любил ее. Просто еще не осознал этого. Отхлебнув еще немного бурбона, она прошептала: — Стефан Сальваторе еще будет моим…Убей меня, если не можешь любить, Люби меня, если не сможешь убить. Убей меня, если не можешь любить, Люби меня, если не сможешь убить.