Чувства

Разведка USEI работала отвратительно. Энди не раз хотелось поубивать составителей того досье, которое ему пришлось заучить наизусть. Как там говорилось? «Хёбу Кёске, пол мужской, возраст около восьмидесяти лет, имеет внешность подростка, рост сто семьдесят два сантиметра, волосы седые, короткие, глаза серые...» Так вот. Глаза глазами, но на поверку Хёбу Кёске оказался женщиной. Девушкой, если уж быть точным. Хиномия проклинал этих несчастных кабинетных крыс, которые протирали штаны в штабе, тогда как он был вынужден работать под прикрытием, имея заведомо подложные данные. И не откажешься ведь теперь, когда он уже вошёл в контакт и внедрился в организацию! То, что Хёбу была девушкой, только слепой мог не заметить. Никакие иллюзии, никакие переодевания не скрыли бы от Хиномии этого факта. Ему одного взгляда хватило, чтоб понять: худая, стройная, с горделивой осанкой и вызывающим взглядом — Хёбу была настоящей женщиной. Бесовская натура её била живым ключом, подминая под себя всех, кто неосторожно попадался на пути. Удивительно, что в той тюрьме хоть кто-то остался в живых. Когда они со спасённой малышкой Югири отплывали с острова, на разорённом клочке суши оставались лишь развалины, да горстка теперь уже бывших заключённых. Всех охранников, оружие и лабораторное оборудование Хёбу уничтожила. Хиномия не уставал ей удивляться. Скорая на расправу, отчаянная, язвительная, слегка грубоватая, но с таким тёплым и понимающим взглядом... Безжалостная к врагам и преданная друзьям до последней капли крови. Энди сперва одёргивал себя, стараясь помнить об её возрасте, о том, что она — преступница, объявленная вне закона, но все одёргивания были бессильны и перед улыбкой Хёбу забывались мгновенно, таяли, как дым на ветру. Задорная, ироничная, задумчивая — Энди наблюдал за нею, заодно присматривался к порядкам на «Катастрофе» и в «Пандоре», пытался стать беспристрастным судьёй для всех беззаконников, а также выполнить свою миссию, ради которой его и внедрили в банду Хёбу. И у него не получалось. Ни определить расположение I-8, ни судить беспристрастно. Ни-че-го. Он вообще ни о чём и ни о ком, кроме Хёбу, думать не мог. Как зациклился. * * * У Хёбу были тонкие пальцы, изящные кисти и хрупкие на вид запястья. Энди очень жалел, что Хёбу прятала свои руки в карманах брюк. Один раз он несколько минут не сводил взгляда с её рук. Наконец, Хёбу заметила его пристальное внимание, хмыкнула и сунула руки в карманы. Кроме рук ещё были волосы. Они тоже очень мешали беспристрастности. Седые, но не в белизну, а серебристые, и не жёсткие, как можно было бы подумать, а мягкие и шелковистые. Этот вид со спины, когда концы волос доставали до воротника белой рубашки, приоткрывая тонкую шею, заставлял Энди позабыть обо всём. Короткие пряди хотелось трогать и пропускать сквозь пальцы. Хотелось встать вплотную, уткнувшись носом в затылок, вдохнуть запах шампуня и волос, но Хёбу бы этого не поняла. Губы. Губы — это отдельная история. Тонкие, с еле заметными морщинками в уголках — следами частой улыбки, нижняя — более полная. Энди смотрел на эти губы слишком редко, потому как опасался, что Хёбу его взгляд заметит и истолкует... Правильно истолкует. Плечи — худые. Обнять бы их руками, ладонями, сжать пальцами, покатые и такие хрупкие с виду. Ключицы. Тонкие и фарфоровые, вразлёт. И небольшая ямка промеж них, пройтись бы по ней кончиком языка, вверх, к шее, и чтобы Хёбу обязательно запрокинула голову, подставляя и подставляясь... Грудь. Небольшая, аккуратная, наверняка упругая и приятная наощупь. Несмотря на то, что Хёбу носила мужскую школьную форму, очертания груди одежда не скрывала. Эта грудь не давала Энди покоя и не шла из его мыслей. Впрочем, Хиномия дальше скромных фантазий не заходил, справедливо полагая, что мечты мечтами, а дело — делом. Думать он мог о чём угодно, а задание USEI должно было быть выполнено. Но случай распорядился иначе. То ли Хёбу догадалась сама, то ли Хиномия себя как-то выдал. После очередного взгляда, брошенного на неё Энди, она подошла к нему и спросила в лоб: — Что смотришь? Нравлюсь? И Хиномия опешил, не успел скрыть своё удивление, не смог быстро придумать какой-то шутливой отмазки. Просто раскрыл рот и ляпнул: — Да... — Нравлюсь, так пошли, — и Хёбу повела его за собой, в свою каюту. Всё это было неожиданно и невероятно настолько, что казалось сном. Хиномия и решил, что будет, как во сне, ничему не удивляться и станет действовать по ситуации. Отчаянное решение. Ситуация требовала действий крайне активных. Только-только захлопнулись за ними двери каюты, как Хёбу обернулась к нему и требовательно вскинула бровь. Энди, как на стену, наткнулся на её прощупывающий и оценивающий взгляд. Сразу сделались ватными колени, и во рту пересохло. Сделать что-то первым, когда на тебя вот так смотрят, будто взвешивают, — казалось невозможным. Тогда Хёбу взяла его за руку и повела к кровати. Усадила на постель, уселась рядом и произнесла: — Ну что же ты?.. И снова всё та же насмешка в голосе. Энди окончательно стушевался, заслышав её. — Я... — он так ничего и не смог произнести толком. Во рту пересохло. Хёбу откинулась на кровать, посмотрела на него снизу вверх и насмешливо улыбнулась. Энди нервно сглотнул и протянул руку, дотронулся до бедра Хёбу, провёл рукой по её боку вверх и замер, так и не коснувшись плеча. Хёбу прикрыла глаза, взяла его за руку и прижала его раскрытую ладонь к своей груди. — Так лучше? — спросила она. На её губах плясала дурашливая ухмылка, а вот дыхание сбилось, да и взгляд из-под прикрытых век был слишком внимательным. Энди вздрогнул, чувствуя, как колотится у Хёбу сердце. Так же, как и у него самого, быстро-быстро. — Да, лучше, — ответил он, медленно клонясь к ней, чтобы поцеловать. Он до последнего думал, что она его остановит. С таким-то взглядом. Но потребность осуществить свою фантазию и поцеловать — была сильнее. Хёбу целовалась отчаянно, торопливо, короткими поцелуями. Губы её были слишком нежными, слишком сладкими и сводили с ума. Энди прижался к её телу, чувствуя, как Хёбу вжимается в него в ответ, грудью, бёдрами, животом. Внезапно стало казаться, что между ними слишком много одежды, и Энди схватился за воротник чёрной школьной формы, а Хёбу в ту же самую минуту попыталась сдёрнуть в него куртку — та намертво застряла в плечах… …и оба замерли, тяжело дыша, глядя глаза в глаза. Кто рассмеялся первым, было не понять. Хёбу ткнулась лбом ему в плечо, смеялась долго и отчаянно. Хиномия ей вторил. Пускай смех оказался нервозным, но он хотя бы помог избавиться от лишнего напряжения. А волосы Хёбу действительно пахли приятно. Отсмеявшись, Энди ещё какое-то время лежал, вдыхая их запах, и Хёбу даже не шевелилась, затаившись в его объятиях. Наконец, опустив голову вниз, Энди ощупью нашёл её губы. Второй раз они уже целовались медленно и осторожно. Хиномия чувствовал, как его в любой момент может снова сорвать в торопливое безумство, и принуждал себя сдерживаться. Судя по горячему взгляду Хёбу, она чувствовала то же самое. Ту же самую тягу, что и он сам. * * * В повседневной жизни Хёбу вела себя насмешливо и ехидно, а в постели с нею было… Нет, вовсе не легко и комфортно, а, наоборот, достаточно сложно. Они могли не спать часами. Хёбу доставала презервативы прямо из воздуха, будто заправский фокусник. Пинала Хиномию в бассейн, а потом снимала с него мокрую одежду телепортацией, простым щелчком пальцами. А когда надевала ему медальон на шею, то улыбнулась и сказала: — Кольца — это слишком очевидно, не находишь? Хиномия не находил. Рядом стоял Маги с мрачным лицом, молчаливый и суровый, и Энди было не до поисков. Он думал, что Маги-сан наверняка влюблён в Хёбу, ведь в неё было просто невозможно не влюбиться. Хиномия окончательно потерял голову. Чувствуя, как довлеет над ним долг перед USEI, понимая, что отправляет Алану Уолшу поддельные отчёты и подложные данные, он просто не мог выбрать сторону. Оставался ли он беспристрастным судьёй до сих пор или уже превратился в предателя? И что ему делать, когда закончится маскарад, и придёт время снимать маски? Энди старался не думать об этом, когда обнимал Хёбу, лёжа в её постели. Ничто не должно было повлиять на его решение. Даже собственные чувства.

лето 2013 года.