Ненавижу. Умри.

Порой я задумываюсь вопросом. Возможно, мне был нужен спокойный, добрый, милый парень. Мы бы с ним говорили о том, что интересно нам обоим. Я бы готовила ему завтраки, обеды и ужины. У нас бы была замечательная семья. Иногда мы бы ходили на свидания. Он дарил бы мне цветы. Мы бы танцевали под красивые медленные песни. По выходным мы бы ходили в кино, иногда к друзьям, а по субботам к родителям. На праздники мы бы жарили шашлыки. Пили пиво, весело смеясь. У нас было бы более пяти фотоальбомом с нашими совместными фотографиями. У нас бы была куча деток. Мы бы работали, чтобы дать им жизнь в будущем. Вы заметили, что в каждом предложение есть частица «бы». Потому что у меня есть одно жирное «но». У меня есть Этот. Я не буду произносить его имя вслух. Я не буду его писать. Потому что его имя меня бесит. Я предпочитаю называть его «Этот». Я бы могла написать «мы». Однако нет никакого «мы». Есть «я его» и «он меня». Я ненавижу его, а он меня. Безумно. На дух не переношу. Это не любовь. Не смешно. Я знаю, что такое любовь. Я любила. Этого я не люблю. Я ненавижу всей душой. Всем, что есть у меня. Каждый день я пытаюсь убить его, а он меня. Я не готовлю ему завтрак. Каждый готовит себе. И пока я и он готовим, есть высокая вероятность того, что драка неизбежна. Этот возьмет мою руку за запястье, сжимая так сильно, как он может. Точнее, как он мог. Ведь сейчас, когда у меня уже выработался рефлекс на выпады с его стороны, я успеваю перехватить горячую руку мерзавца. Тогда он вырывает ее, и дергает меня за мои платиновые волосы. Это мучительно больно, но я улыбаюсь. Тогда я бью его лбом в нос, и у него начинается кровотечение. Нижняя часть лица Этого залита кровью. Она же и стекает с подбородка, капая на новую белую футболку. Да, вот это я люблю. Самое прекрасное сочетание цветов: белый и красный. Он скалится. Его зубы тоже красные. Я смотрю на него победно. Он бы и дальше продолжил драться, но яичница начинает сильно шквырчать на моей любимой сковородке. К слову о ней. Одна из тех вещей, что связывает меня и его – это сковородка. Я и он очень любим её. Я ненавижу, когда он готовит в ней. И, порой, я вырываю её. Начинается бойня. Он никогда не ест то, что я приготовила. Боится отравиться. И когда он понимает, что сковородки ему не видать, Этот готовит себе бутерброды с вареной колбасой и твердым сыром. Я желаю ему подавиться, а он скалится в ответ. Иногда мое желание сбывается, и Этот начинает сильно кашлять. Он знает, что не нужно просить меня о помощи. Если он попросит постучать по спине, я сломаю к хренам собачим его позвоночник. Стакан воды? Я кину туда цианистый калий. Достать из морозилки что-нибудь холодное, что бы остановить кровотечение? Я кину кусок сала или мяса в него с такой силой, что проломлю Этому череп. Так же и я. Никогда не попрошу его о помощи. Сейчас он яростно сплюнет кровь, перемешанную со слюной в чистую раковину, и пойдет в комнату, чтобы переодеть свою футболку. А я съем свою яичницу с чили. Выпью свой черный кофе с двумя с половиной ложками сахара. Поставлю посуду в посудомойку. Возьму свою пачку Винстона, которую я купила вчера. Я открою пластиковое окно нараспашку. Я открою пачку, достану сигарету с желтоватым фильтром, щелкну зажигалкой, затянусь, чтобы раскурить сигарету, и сделаю свою первую затяжку за день. Табак тяжело оседает в легких. Голова начинает кружиться. Ноги становятся ватными. Великолепно. Кажется, нет ничего лучше. Табак горчит, оставляя необыкновенный привкус на языке. Я делаю вдох свежего утреннего воздуха, наполненного свежестью. Оу. Этот кусок дерьма думает, что я не слышу, как скрипят половые доски. Он останавливается прямо за мной. Не дышит. Но от его тела исходит тепло. Я чувствую. Незаметный неслышный звук рассекаемого воздуха – это он замахнулся. Я за долю секунды разворачиваюсь, и выдыхаю порцию дыма прямо ему в глаза. Плачь, сволочь. Тушу сигарету о его голый торс. Больно? Ну, конечно. Мне тоже было больно. Теперь у меня и у него есть идентичный шрам. Я в восторге. Мне хочется смеяться. Смеяться так громко, чтобы все соседи проснулись. Этот шипит. Дым рассеивается. В его глазах проявились красные капилляры. Он зол и взбешен. Как это прекрасно.. Этот рычит, словно разъяренный раненный зверь. Да, детка, сейчас будет жарко. С криком «Сука», он бьет ступней за моей коленной чашечкой. Ноги подкашиваются. Я падаю на колени. Они разбиваются в кровь об кафель кухни. Будут синяки. Не страшно. В отместку, я со всей силой царапаю его по бедру. Так сильно, что полоски тут же краснеют, следом наливаются, и выступает кровь. Он улыбается так, как умеет только он. Бешено. Словно псих. Наматывает мои волосы на кулак, и поднимает меня с колен. Второй рукой он замахивается, целится в лицо, а я левой рукой хватаю его за недлинный ежик темных волос. Я и он пытаемся выдрать друг другу как можно больше волос, второй рукой перехватывая руку, находящуюся в волосах каждого. Оно вроде бы и больно, но приятно. Я улыбаюсь. Мне это нравится. Я забываю, что я девушка, забываю, что у меня есть слабость, о которой знает Этот. Он отпускает мою руку, и бьет меня в грудь. Вот это уже ни капельки неприятно, а больно. Тягуче больно. Я шиплю. Он торжествует. И я отпускаю руку из его волос. Почти побеждена. Ублюдок таранит меня своим телом к большому широкому подоконнику. Я бьюсь лопатками и позвоночником об его грани. Дыхание спирает. Мне нужно отдышаться. Такое чувство, что я сейчас умру. Словно мои прокуренные легкие пропали. Он знает об этом. Он никогда не даст мне отдышаться. Этот поднимает меня и садит на подоконник. От этого еще больней. Мне кажется, что у меня ребро сломалось, и теперь его осколок впивается мне в печень или еще куда. Я поднимаю взгляд, все равно победно ухмыляясь. Нет, он не сломает меня. А сейчас он целует меня. Если такое можно звать «поцелуем», то, да, целует. Его зубы разрывают мои обветренные сухие губы. Это больно и приятно. Но я хочу дышать. Чуть-чуть хотя бы. Но нет.. Его язык нагло врывается в мой рот. Он намерен победить меня в этой схватке. Пасись, петушок. Здесь я король. И не видать тебе победы. Мы снова деремся. Языками. Яростно. До последнего вздоха. Это довольно тяжело. Мерзавец дергает меня за волосы, наклоняя мою голову назад, ближе к стеклу, ему открывается лучший вид на мою белую шею, усеянную родинками, и он кусает. Кем ты себя возомнил? Вампиром? Тогда отравись моей кровью. Гореть тебе в аду, тварь. Как и мне. Сколько же синяков будет.. Быстро ведет своим шершавым языком по моей левой, сильно выделяющейся, как у парня, ключице, тут же кусая ее так, будто она самый сочный кусок мяса. Отлично. Пока он так занят моей шеей, я успела отдышаться. Теперь мы играем на равных, жалкий кусок дерьма. Игра началась.. Раздираю к чертям собачим горячую спину Этого. От лопаток к самой пояснице. Я буду делать это бесконечно, пока ты не начнешь кричать от боли. А больно будет, обещаю. Что, моя шея уже не так привлекает тебя? Да, потаскушка, давай. В этот раз ты тоже проиграешь. Точнее будет ничья, но ты все равно проиграешь. Шипит. А мои руки уже в крови. Кровь под ногтями. Кровь на кончиках пальцев. На ладонях. Она размазана по всей спине. Она пахнет. Это самый лучший его «одеколон». Этот трясущимися руками от перевозбуждения, а может от боли, расстегивает ширинку, отлетает к херам маленькая пуговичка, и звук от ее падения о кафель, теряется в моем сознании. Приспускает бельё. Я вижу довольно большой розовый член с ярко-розовой, почти красной, головкой. Ну, конечно, его это тоже до безумия возбуждает. Не могу надышаться этим ароматом, когда пахнет табаком, дешевым растворимым кофе, грязным сексом, тяжелым мускусом и свежей кровью. Этот поднимает мне любимую юбку, спускает черные трусы, и входит. Да, детка, это больно, но круто. Никому кроме меня и его этого не понять. Это великолепное ощущение, когда адская боль, такая, что самый крепкий кричит от боли, смешивается с удовольствием. Грешным удовольствием. За такое и умереть не страшно. И ни я, ни он, не боимся. Он начинает так же раздирать мне спину своими короткими, но острыми ногтями. Потрясающе, когда он раздирает мне спину. Этот и я в крови. Уже не разберешь в чьей. Неважно. Резко, быстро, рвано двигаясь, мы доходим до финала. Вот тут-то и начинается самое интересное. Кто издаст хоть какой-то звук при оргазме – проигрывает полностью и безостановочно. Я раздираю его губы практически до самого мяса, но молчу. Он покорно принимает мои укусы, дрожит от наркотического удовольствия – оргазма, но молчит. Все кончилось. Я снова контролирую свое тело. Зализываю его разодранные губы. Да, единственное, что мне в нем нравится это – вкус его крови. Ничья. Тело болит. Кости ноют. Кожа щиплет. Все как обычно. В этом мое счастье садо-мазохиста. Как и его. Где он еще найдет такого психа как я, способного находиться рядом, не бояться и уметь дать отпор. Достойный соперник. Равный враг. Сейчас я пойду в душ, смывать с себя сперму и кровь, прятать под тональником укусы, синяки, надену черные колготки. От меня не будет пахнуть сексом и кровью. У меня лучшие духи, имеющие аромат трав и ягод. Они лучше всего перебивают другие запахи. Тело приятно ломит. Чувствую себя лучше всех на этой планете. А Этот остается на кухне. Он будет вытирать кровь с пола и подоконника. Выкинет эту тряпку. Подберет отлетевшую пуговицу. Сядет и приделает ее обратно. Застегнет штаны. Допьет свой кофе. Будет курить сигарету из своей пачки «Винстона». Ублюдок дышит свежестью открытого окна девятого десятиэтажного дома. Я подойду. Заберу свою пачку и зажигалку. Он напряжётся, почувствовав меня рядом, но Этот знает, что никаких драк и ситуаций, ведущих к ней не будет, потому что, я сейчас ухожу. Он стоит голой спиной ко мне. Я довольно смотрю на мои метки, оставленные на этой чертовой широкой спине. Я наклонюсь к нему на ухо и скажу: - Умри сегодня. - Умри сейчас. Он повернется и дико ухмыльнется. И тягуче-жестоко поцелует меня, немного стирая мою красную помаду. Я победно улыбнусь, развернусь и уйду на работу. В ресторан. Я работаю обычным поваром. Через час уйдет и он. В школу. Он работает обычным учителем. Он и я такие же обычные, как и вы. Где-то среди вас. Вряд ли я смогу променять это все на что-то другое. Я свободна. Я счастлива. Мне больше ничего не надо. В этом мире есть самое сильное чувство. И имя ему не «Любовь». Имя ему «Ненависть».