Будни Дедала

Обычно увидеть Стивена Колдвелла в грузовом отсеке «Дедала» можно было в двух случаях: при приемке заказанных лантийцами вещей (на Земле) и при выгрузке этих самых вещей (уже в другой галактике). Сегодняшний день был исключением. Колдвелл медленно шёл вдоль рядов, читая аккуратные подписи – кому и что полагалось из объемного груза, и привычно удивлялся, что эти подписи говорили ему о людях, даже тех, кого он не знал лично, в тысячу раз больше, чем их личные дела. Этому во многом способствовало то, что содержимое коробок, мешков, пакетов и свертков давно проверяли вполглаза: спор, считать ли пачку итальянских макарон контрабандой, так и остался неразрешенным, да и гипотетические деревья, бумагу из которых обитатели Атлантиды уже приготовились пустить на официальные запросы в случае отказа, было жалко. Строчки расплывались перед глазами, и Колдвелл опасался, что головная боль таки перетечет в полноценную мигрень, а от неё тишина и темнота не спасали абсолютно. Где-то наверху Линдси Новак продолжала орать на Эрмиода, от ярости перестав икать и запинаться. «Чертовы асгарды, чертов Тор и чёртов О’Нилл, застрявший где-то у ноксов», – зло подумал Колдвелл. Тор наверняка специально выждал момент, когда О’Нилла не будет на Земле, чтобы связаться с КЗВ, сообщить о намерении асгардов прекратить свое существование и предложить землянам накопленные ими знания и технологии. Ведь О’Нилл был единственным, кто теоретически сумел бы уговорить треклятых асгардов не избавляться от проблем со здоровьем и генной инженерией столь радикальным способом. Эрмиод, зараза серая, немедленно объявил, что для него этот рейс – последний, а потом он присоединится к своим собратьям. И тут Линдси, что называется, как с цепи сорвалась. — Эгоист! – закричала она. – В твою инопланетную башку не приходила умная мысль, что ты – наш друг, и мы будем по тебе скучать, нет? Видя, что Линдси не собирается делать паузы, чтобы Эрмиод вставил хоть слово, а громкость её голоса растет в геометрической прогрессии, Колдвелл торопливо ретировался в направлении грузового отсека – там его точно беспокоить никто не осмелился бы. Он невольно улыбнулся, заметив в списке на коробке для Шеппарда дорогущий кофе и не менее дорогой шоколад. Это означало одно из двух: либо у МакКея намечалась небольшая вечеринка в честь дня рождения, либо Шеппард опять напортачил и теперь пытался извиниться. В посылке для майора Лорна находился стандартный набор художника-профессионала: картон и холст разного размера, ватман, китайская тушь, уголь, мел, карандаши, акварель и масло. Радек Зеленка заказал открытки с видами Праги (сто штук), Мико Кусанаги – листовой чай (три килограмма), а у МакКея к свежим научным журналам прибавились диски с полным собранием «Звездного пути», «Вавилона-5» и «Сумеречной зоны». Колдвелл, если честно, недоумевал: зачем лантийцам фантастика на экране, если она творилась непосредственно за окном в режиме реального времени? А Ричард Вулси – сюрприз, сюрприз – выращивал на балконе розы редких сортов, и ему постоянно требовались новые черенки, подкормка и средства от вредителей. Также среди коробок неожиданно затесались кошачий корм и наполнитель для лотка. Колдвеллу не терпелось увидеть, какое животное ЗВА-1 притащили в город, и чем оно очаровало мистера Вулси, что тот разрешил его оставить. Рация зашипела, и Линдси робко поинтересовалась в интерком: — Полковник? — Да, Новак. — Я закончила. Можете возвращаться. — Что Эрмиод? — Размышляет над услышанным. — Передай ему, что у него три минуты, пока я дойду до мостика. — Есть, сэр. Колдвелл окинул груз прощальным взглядом и, усмехнувшись своим мыслям, стал подниматься по лестнице.