Однажды...

Однажды она гуляла в городе и набрела на пустырь. Ее не насторожил забор, обвитый колючей проволокой, и многочисленные знаки с предупреждениями. Хоть она и носила имя Банни, не знала еще бесстрашней и сумасброднее человека, чем она сама. Но на пустыре было, как ни странно, пусто. Только хрустел под ногами пепел, да каркали двухголовые вороны, крыльями взбивая черный песок с земли. Банни упрямо шагала, куда глаза глядят, но вдруг ее внимание привлек рассвет, шикарный, достойный кисти самого лучшего художника. Какие сочные цвета, словно ненастоящие! Но красное солнце, расплывшееся по горизонту, будто его кто проткнул, насторожил бы любого впечатлительного человека. Банни впечатлительная? Да. Предпочитает безопасность? Нет. И, засмотревшись на небесные краски, она шагнула на часть старого шоссе, запекшегося до состояния стекла – и полетела вниз, как на хорошей горке, взметая тучи черно-серого пепла и царапающего нежную кожу песка. Однажды Борос, еще не нося титула «Повелитель Вселенной», пролетал над маленькой планеткой на краю Млечного пути. И решил устроить пикник на обочине. Приземлился и понял, что все планеты одинаковые: куда бы ни приехал, везде мрак и пепел, и горящее небо, словно кровоточащее. Он бы не удивился дождю. Тому, что ему под ноги упало двуногое, покрытое тонким лиловым… оперением? Нет, показалось. Вроде бы оно разумно, если те звуки, что оно воспроизвело – речь, а раз так, то, скорее всего, оно одето. Борос вздохнул, осклабился, показывая все два ряда прекраснейших, белоснежных клыков. Не помогло, наоборот, заметив корзинку для пикника, существо само зубки показало и из своей сумки (честно, он сначала решил, что это одна из частей тела), начало доставать… родную ему еду. Однажды Банни встретила инопланетянина. Кому расскажешь, не поверят? А ведь она могла бы… и даже на одной из анимешных вечеринок, выпив вина чуть больше, чем обычно (очень уж вкусное), рассказала о случившемся подруге-лолите. Но та, как и ожидалось, не поверила. Хотя Банни ни словечком не приукрасила. И про то, что его звали Борос, а это имя очень ей Властелина колец напоминало, а она же, когда с ним встретилась, как раз Профессора боготворила… И про то, что учила неземного мужчину правильно есть суши. И разламывать одноразовые палочки – показывала как правильно; их пальцы столкнулись, вдруг словно искра пробежала между ними. Банни бы рассказала и о сорванных одним движением когтистой руки платье и новеньком, самом любимом кружевном белье. Рассказала бы о приливе нечеловеческой страсти, когда небо – в звездах, губы – гудели от поцелуев, а ноги даже не получилось свести сразу. Рассказала бы подружке о щекочущих ресницах на втором глазе инопланетянина. Рассказала бы о его восхитительной на вкус крови. Но тридцатилетняя женщина, наряженная малышкой-лолитой, посмотрела на нее пьяными глазами и Банни быстро свернула разговор. А на выходе из клуба ее поймали. Однажды в деревне ниндзя, скрытой со всех карт и радаров, старая гадалка произнесла пророчество и… умерла. Сестра ее Шишибава спешно покинула их дом и запретила всем, говорить, что когда-то была связана с ниндзя. Лишь одна она знала полный текст пророчества, но никто и никогда не заставил бы ее рассказать. Частично о нем знали главы деревни, и им так понравилось, что напророчили славу и возвращение той власти, которой когда-то обладали ниндзя, потому-то они и решили поспособствовать воплощению. Выкрали с темной улицы девицу, похожую на леденец с глазами, и поселил у себя. Ух, сколько шороху она навела! Анимешница же, одна из тех безбашенных, что готов за плакатом с автографом любимого сейю на Джомолунгму лезть… Но все-таки она прижилась в деревне среди фантастически умелых ниндзя. Некоторые даже считали, что ее появление взбодрило, подстегнуло, заставило тренироваться сильнее, ведь она была красива, словно райская птичка. Однажды Банни проснулась где-то в середине ночи, выбежала на крыльцо ее нового дома. Но приглядевшись, поняла, что по крыше стучал град, а не кто-то бегал, передавая послания. Многие ее соседи предпочитали странные способы передвижения, кто-то вообще на руках ходил, хотя все ноги на месте. Удостоверившись, что посторонних рядом нет, она взглянула на темно-фиолетовое небо и долго-долго вглядывалась в звезды, стараясь найти зеленую в созвездии Гончих Псов. Именно там, признался ей Борос, он родился… правда, всех пришлось убить, а потом уехать оттуда. Но Банни решила, что ему хотелось похвалиться «настоящим мужским поступком». Как всегда при воспоминании об инопланетянине заныло плечо и толкнулся малыш в животе. Банни щелкнула по своему пузику в ответ, но сразу же схватилась за него, шепча: «Ты только не вот, прям, счас. Мне хоть до больницы доехать, дай!». Но сын оказался шустриком, она только успела знакомую повитуху позвать. Так дома и родила. Однажды, а впрочем, такое продолжалось каждую ночь, сколько бы Соник ее не уговаривал, его мама вышла на крыльцо с чашкой чая и посмотрела на звезды. Она часто переступала мерзнущими ногами и то сжимала, то разжимала пальцы на светящейся полоске на металлическом боку своей кружки. Словно отправляла кому-то сигнал: «Я здесь». — Становится холоднее, — произнес в одну такую ночь Соник, наконец, решившись прервать мамино безмолвное общение с кем-то неизвестным, но очень ей важным. — Да, ты прав, — она совсем незаметно повернула голову, и взгляд ее голубых глаз казался темным, будто вобравшим весь мрак поздних сумерек. — Что ты ищешь там? — спросил Соник и, затаив дыхание, ждал ответ. — Я никогда не рассказывала, — ловко, одной рукой Банни поправила пушистый плед, — но твой отец обещал вернуться. Он, хочешь, верь, хочешь, нет, самый необыкновенный из всех, кого я встречала. И, если он косплеер, тогда он – Бог косплея. — Это он? — тихо, сдерживая закипающую злость и ярость, спросил сын анимешницы. Бывшей… хотя бывших не бывает, не зря же у него такое имя. — Да, — кивнула Банни, вновь поднимая взгляд к далеким, холодным звездам. По привычке она быстро нашла зеленую и острую, словно ежик, свернувшийся и выставивший колючки, что висела среди других в созвездии Гончих Псов. — Но даже не думай убить его за это, — она повернулась и нежно провела рукой по щеке своего сына, сердце защемило от упрямого взгляда. Когда-то таким же ее прожигал Борос, не соглашаясь попробовать ливерную колбасу. — Тебе это не под силу. Соник недолго смотрел на однорукую фигуру матери, темневшую в дверном проеме в полную света комнату. Она быстро исчезла, завернувшись в теплое одеяло на кровати, да и он – исчез, направившись к учителю. Однажды ниндзя, что был быстрее звука, стоял над покореженными остатками лилового инопланетного корабля и ждал сигнала поискового радара. Ветер трепал фиолетовый шарф Соника и почти унес бы писк, если бы ниндзя не успел схватить звук. «Обнаружено совпадение, 99%». Шагнув к другому краю корабля, ниндзя взглянул на иссохшее тело инопланетянина, перевел взгляд на ругающегося с телепаткой героя. И ничего не сделал.