О девушках заботятся больше

      Перси до сих пор не верит, что это происходит с ним на самом деле.       Дыхание спирает, а в зеркале он не может узнать никого – ни себя, ни Нико, довольно улыбающегося и похотливо глядящего куда-то вниз. Амальгама игриво отсвечивает, и Джексону отчаянно хочется зажмуриться, чтобы открыть глаза в своей постели в домике Посейдона. Но что-то явно идет не так.       Все это придумал Кастеллан, и ему смело можно дать медаль за оригинальность – такого в лагере не видел никто. Он же принес Перси синюю юбку со встречной складкой на высокой талии и алую прямую тунику с вырезом под самое горло. Ди Анджело утверждал, что тунику просто необходимо заправить в юбку – Джексону ничего не оставалось, как послушно запихать тонкую ткань за пояс.       Луке нельзя здесь находиться – точно так же, как и Перси с Нико нельзя бездействовать, завидев своего главного врага. Но сегодня они настойчиво не вспоминают ни о чем, кроме собственных желаний и странностей. О последних у них состоялся отдельный разговор, и вся троица пришла к выводу, что с ними что-то не так, если некоторым из них так сильно хочется трахнуть милую девочку по имени Перси.       А все началось с губной помады. Джексон решил пошутить, а Кастеллан нервно выдохнул, когда его член неудобно уперся в жесткий шов джинс. Пошлого, неправильного, порочного Перси хотелось крепко схватить за волосы на затылке и заставить сосать до полной асфиксии и потери сознания.       Теперь парни не забыли ни о чем – Нико собственноручно втер в веки Перси синие тени, криво нарисовал стрелки, которые отступали чуть ли не на полсантиметра от ресниц, Лука старательно нарумянил скулы и мазнул красной молнией по губам, щедро смазав помаду в уголках. Чулочки, заботливо подаренные Кастелланом, Джексон закрепил на подтяжках и боялся сделать лишний шаг – думал, что вся конструкция слетит и придется начинать заново. А нагибаться лишний раз теперь он не хотел – характер брюнетистой шлюшки овладел им тут же – он хотел покрасоваться, поманить свой недоступностью, раззадорить…       Перси перед зеркалом красит своему женскому двойнику ресницы, а Лука влетает в ванную, взваливает сына Посейдона на плечо и тащит в спальню Нико. Ди Анджело остается только побежать за ними, щелкнув выключателем в ванной. Кастеллан горячий, импульсивный и абсолютно пустой, темнеющий нутром только в собственном возбуждении. Джексон пружинисто подпрыгивает на кровати, так незаботливо кинутый Лукой, и подтягивает к груди колени, обнажая бантики на подтяжках и чисто выбритые (спасибо Нико) ноги.       Бывший вожатый нервно сглатывает, проводит ладонью по тунике, сжимая, оставляя ломкие складки на ткани, а Джексон дышит тяжело и загнанно, прикусив указательный палец. В этом движении столько призыва и пошлости, что Лука не удерживается и звонко шлепает Перси по бедрам, и тот давится воздухом, кашляет от неожиданности, пачкаясь в собственной помаде.       Нико залезает на кровать сзади, нависает над Перси и ведет большим пальцем по испачканному подбородку, подбирая яркие дорожки. Лука меняет тактику – упирается рукой в кровать, смотрит Джексону прямо в глаза, хитро улыбаясь, и гладит ладонью заветное место под складкой юбки, давит, трет, сгребает в горсть, и Перси призывно выгибается – гораздо глубже обычного – нарочно шевеля длинными ногами на весу.       Складка красноречиво поднимается, и Кастеллан доволен – девочка готова - банкет можно начинать. Он кивает Нико и резко хватает Перси за талию, пододвигая к себе, специально пальцами нажимая сильнее, отчаянно стараясь оставить свой след на его теле. Юркие пальцы залезают под юбку – Джексон позволяет - и всего его тело дрожит в ответ на каждое прикосновение. Он облизывает языком губы по привычке, съедая половину помады, и Ди Анджело не может сдержать мимолетного желания – касается пальцами языка, и рот засасывает их в горячую мягкую глубину. Перси сосет усердно, тщательно работая языком. Нико страдальчески вздыхает и расстегивает ширинку, понимая, что держаться долго у него решительно не выходит.       Лука собирает в горсть мошонку, оглаживает возбужденный член под юбкой, с удовольствием въезжает сразу двумя пальцами в заботливо подготовленный анус, и его ведет от лица Перси, закатившего глаза и с хлюпаньем облизывающего пальцы Нико. Сын Посейдона будто должен был родиться на несколько сотен лет раньше и стать жрецом любви еще в Древней Греции, где мимо такого бы никто не прошел – мальчишка явно хочет больше, чем может принять в себя. Он хочет, чтобы его разрывал взрыв за взрывом изнутри, и ему удивительно все равно, как он будет при этом выглядеть.       Нико выуживает член из собственных джинс и переворачивается, расставив колени с двух сторон от шеи Перси. Это снова жутко неудобно – приходится опереться руками вперед, практически к самой спинке кровати, и толкаться больше наугад. Но Джексон снова показывает себя с лучшей стороны – засасывает глубоко, не давится, удивительно умело двигает языком вверх-вниз, надрачивая член сына Аида прямо во рту. Здесь уже не выдержал бы никто, и Нико шепчет что-то на итальянском, толкаясь глубже, стреноженный неудобно повисшими между бедер джинсами.       Лука раздевается сразу и полностью – просто откидывает всю одежду к креслу и пододвигается к Перси ближе, закидывая его ноги на свои плечи. Подвязки снова натягиваются, синяя ткань недовольно ползет вниз, но Кастеллан откидывает ее и входит с размаху – сразу и полностью. Джексон стонет с набитым ртом и инстинктивно подается назад, но Лука властно обхватывает его бедра и вновь натягивает на себя.       Это сродни голому животному желанию, но Луке за себя не стыдно, потому что на данный момент в его внутреннем мире функция «думать трезво» приходит в негодность. Амплитуда его проникновения ограничена так некстати появившейся здесь спиной Нико, и Кастеллан старается больше двигать бедрами, чем всем телом сразу.       Нико кончает первым, и по подбородку Перси стекает сперма вместе со слюной.       Перси кончает вторым, и сперма пачкает юбку, задев заодно и грудь Кастеллана.       Лука кончает последним, и Джексону уже почти больно, потому что мышцы после оргазма упорно не хотят расслабляться.       Лицо Перси в сперме и помаде, и в дырке тоже хлюпает, вытекая на простыни, сперма Кастеллана. Туника подозрительно крепко держится, в то время как юбка давно и безнадежно перепачкана. Стрелки растерлись, тушь на правом глазу слегка потекла, и Джексону слишком жарко, хочется есть и спать.       Но чьи-то пальцы – ему лень смотреть вниз – снова скользят по сперме, по смазке, вычищая, выскабливая, и Перси свободно выдыхает – о девушках всегда заботятся больше, чем о парнях.       Может, именно поэтому в этот момент губы Нико накрывают его член, а лицо Кастеллана мелькает над головой, склоняясь над Джексоном. Он вылизывает шею, щеки, подбородок – мокро, грязно и совершенно по-извращенски, с мокрым хлюпающим звуком.       Может быть, они безумны, но кто-то все-таки безумен сильнее. Тот, что пришел к своим врагам снова, те, что опять пустили его к себе или тот, что позволяет обращаться с собой как с нимфоманкой, отчаянно требующей член – желательно, во все отверстия сразу. В любом случае, всех все устраивает. Есть такие темные стороны жизни у каждого, которые не хочется менять.