Инстинкты

— Северус, что происходит? — Гарри, наблюдавший за своим любовником в течение последних нескольких недель, был не на шутку встревожен. Обычно сдержанный и довольно замкнутый Снейп проявлял несвойственное ему беспокойство. Интуиция била во все колокола, заставляя подмечать малейшие признаки нервозности: слишком резкие движения, залегшие под глазами тени, скорбные складки у губ, взгляды, брошенные из-под ресниц, мимолетные, острые, как лезвие серебряного ножа для разделки ингредиентов. Если бы они, эти взгляды, принадлежали не Снейпу, Гарри бы назвал их тоскливыми. Но где Северус с его извечной презрительной невозмутимостью, и где — тоска? Нет, тут было что-то другое, настолько страшное и неотвратимое, что даже такой человек, как Снейп... — Ничего, — деланное безразличие в низком голосе, чуть подрагивающие пальцы, держащие тяжелый том, посвященный семейной магии. — Советую не тренировать на мне свои аврорские взгляды, Поттер. Найти тебе занятие? У меня в лаборатории полная бочка непотрошеных рогатых жаб. Гарри рассмеялся, на время отодвигая свои подозрения вглубь сознания. Он обязательно подумает над тем, что происходит. Обязательно. — Отработка, профессор Снейп? — он подошел вплотную к креслу, в котором расположился Северус, и отобрал у того том, не обращая внимания на то, как предупреждающе затрепетали крылья внушительного носа. Поттер знал, как справиться с раздражением своего любовника. — Как самый слизеринистый на свете декан одноименного факультета, вы просто обязаны заменить потрошение жаб чем-то более приятным для нас обоих, — Гарри едва ощутимо коснулся плотно сжатых губ мужчины кончиками пальцев. — Как насчет того, — рука словно сама собой скользнула в тяжелые темные волосы, — чтобы принять в качестве отработки несколько раундов горячего страстного секса? Губы, еще мгновение назад напоминавшие тонкую бледную полоску, чуть дрогнули, обретая чувственный абрис, но Северус вдруг высвободился и, не сказав ни слова, подхватил отнятую книгу, скрывшись затем в лаборатории. Поттер уселся в освободившееся кресло и прикрыл глаза. Загнав беспокойство еще глубже, он принялся вспоминать, когда заметил первые странности в поведении любовника. Пожалуй, впервые Северус посмотрел на него с невыразимым сожалением в глазах, когда Гарри предложил ему заключить брак. Это было более четырех лет назад, школа авроров осталась позади, всеобщий любимец и национальный герой закончил ее с отличием, даже не завалив зелья. Окрыленный обретенной самостоятельностью, открывающимися перспективами и ощущением независимости ото всех на свете, Поттер ворвался тогда к Северусу, встал на одно колено и произнес сбивчивую, но прочувствованную речь. О том, что они непременно должны пожениться, потому что нельзя иначе, ведь любовь, ведь весна, ведь вся жизнь еще впереди, и он, Гарри Джеймс Поттер, жаждет, чтобы они эту самую жизнь прошли рука об руку, чтобы в болезни и здравии, пока смерть... нет, даже Смерть... чтобы никогда... Снейп тогда вздохнул, прикрыв глаза, будто собираясь с мыслями, вернул кольцо, которое попытался ему вручить молодой любовник, как-то тоскливо на него взглянул, но тут же взял себя в руки и пространно, очень аргументированно объяснил, почему это невозможно, а потом ушел в лабораторию, оставив так и не поднявшегося с колен Поттера хватать ртом воздух. Мир, раскрашенный всеми цветами радуги еще несколько минут назад, превратился в серый лимб, унылый и бесконечно одинокий. Все четыре года, последовавшие за бурным примирением, случившимся тем же вечером, Северус старательно избегал тем об их совместном будущем, свадьбе, старости у камина рука об руку и любых намеков на то, что у них все серьезно и, возможно, даже навсегда. У Гарри складывалось впечатление, что Снейп терпеливо ждет какой-то вселенской гадости, не спеша вываливать на молодого и горячего любовника тайное знание о несправедливости бытия. Мелкие оговорки, из которых следовало, что ничто не вечно, раздражение, когда Гарри заговаривал о приобретении нового дома, полные сожаления взгляды, количество которых в последний месяц увеличилось в несколько раз, постоянные изыскания в библиотеке, книги по родовой магии и ритуалам... Гарри распахнул глаза, будто натолкнулся на что-то важное. Уже через минуту он входил в библиотеку, на ходу доставая палочку. Произнеся скороговоркой одно интересное заклинание, позволявшее призвать все книги, которые открывались в течение последнего месяца, он чуть не рухнул на колени под тяжестью слетевшихся к нему томов. Еще около двух часов ушло на просмотр найденной литературы, а потом Поттер решительно отправился на поиски самого скрытного человека на планете — Северуса Снейпа. *** — Северус, пришло время поговорить, — Гарри постучал в дверь лаборатории. — Ты не сможешь сидеть там вечно, а я не собираюсь больше жить в неведении. Я хочу помочь. Сев! Ну, открой. Ведь все равно, рано или поздно, правда всплывет наружу. Лучше раньше, ведь я... Дверь распахнулась бесшумно и неожиданно, и кулак Поттера, которым он до этого колотил в нее, опустился на грудь замершего на пороге Снейпа. На его лице застыло то самое нехорошее выражение, которое Гарри классифицировал обычно как отчаянное упрямство. — Ведь ты что, Поттер? — холодно поинтересовался тот. — Готов прошибить своим чугунным героическим лбом очередную стену? Боюсь, в данном случае это не представляется возможным. — Северус, — Гарри отогнал извечное желание целовать этот надменный рот, чтобы согнать с лица это замкнутое выражение и заставить скулы окраситься румянцем. — Нет. Ничего нельзя сделать. — Полагаю, — Гарри оперся плечом о косяк двери, решив не обострять ситуацию попытками проникнуть внутрь северусового убежища, — прожив с тобой столько лет, я имею право знать, что происходит. Ты нервничаешь. Тебе плохо, я же чувствую. Идем. — Поттер... — Идем, выпьем чаю с бисквитами, и ты все мне расскажешь, тем более, что я отчасти уже и сам догадался. Северус в ответ на это лишь иронично изогнул бровь, заранее подвергая сомнению последнее утверждение, но, чуть поколебавшись, переступил порог лаборатории. За чаем долго молчали, пока наконец Гарри, как наименее терпеливый из них двоих, не произнес: — Так что такого страшного могло с тобой приключиться, что ты перерыл самые старые издания, посвященные семейной магии и магии подчинения? Тебе угрожают? Навязывают отношения? Или, быть может, ты так долго и упорно отвергаешь меня потому, что... уже связал себя определенными обязательствами? Разве не честнее в таком случае было просто сказать мне об этом? Еще тогда, в Мунго, когда я глупо играл в угадайку, ориентируясь лишь на твои гримасы, лишь бы ты не напрягал больное горло. Когда я, обмирая от собственной наглости, впервые прижался губами к твоей ладони. Что ты молчишь, Северус? Мне казалось, что мы уже достаточно пережили вместе, чтобы ничего не скрывать друг от друга. Снейп аккуратно отставил чашку, сложил руки на белой скатерти, отороченной светло-зеленым кружевом, и впервые на памяти Гарри отвел взгляд. — Девятого января следующего года мне исполнится сорок пять, — заговорил он тусклым голосом после продолжительного молчания и предостерегающе поднял руку, запрещая Гарри перебивать. В глаза он по-прежнему не смотрел. — Как ты знаешь, я происхожу из обнищавшего, но весьма древнего и темного рода Принц. Ни одна другая семья магического мира не может похвастаться столь длинной и кровосмесительной историей. Крови каких только существ не намешано во мне, Поттер! Когда-то это делалось для усиления родовых даров. Я хоть и полукровка, но тоже не могу пожаловаться ни на отсутствие талантов, ни на нехватку магической силы. Только есть одно «но». Оно всегда есть. Небольшой изъян, побочный эффект, расплата за многовековую селекцию. Вместе со способностями от волшебных предков отпрыскам Принцев передавались и некоторые другие... особенности темных существ, когда-то поделившихся силой и кровью. Он замолк, долил в свою чашку молока и, видимо на что-то окончательно решившись, продолжил: — В моей матери пробудилась кровь, как только ей исполнилось двадцать. Она и так не была красавицей, но с принятием крови ундин стала еще менее желанной для потенциальных женихов, несмотря на происхождение и еще не до конца растраченное состояние семьи. Более того, ундины известны тем, что, полюбив один раз, они без благосклонности избранника погибают. Переселяются в ближайший пруд или реку и появляются только в так называемую зеленую неделю, зазывают случайных прохожих и топят их... Незавидная участь. Эйлин влюбилась в моего отца, случайно встретив его на улице, и стала практически его рабой, забыла о семье, поселилась в убогой лачуге, родила меня и до самой смерти сносила побои и унижения. Умерла она сразу вслед за ним, буквально в тот же вечер. Просто разлилась речной водой, перемешанной с илом и тиной. Гарри почувствовал, как внутри у него все холодеет, будто внутренности сжимает ледяной кулак. Неужели и Северус... — Моя участь была предрешена, когда однажды за завтраком я, вместо того, чтобы позвать маму вслух, как все нормальные дети, прочел ее мысли. И мысленно же дал понять, что хочу еще печенья. Несложный ритуал, проведенный в отсутствие моего отца, выявил, что несмотря на изрядную долю маггловской крови, вступление мной в наследие — лишь дело времени. Мать отдала последние гроши, заработанные варкой зелий, гоблинам Гринготтса и выяснила, что со временем я стану... — Северус отпил чаю и заставил себя продолжить: — Я стану темной горгульей. Неизбежное, темное и болезненное наследие. У Гарри отпала челюсть. Горгульи были исчезающим видом темных тварей, злобных, опасных и таких уродливых, что видевшие их воочию седели и начинали заикаться. Снейп ухмыльнулся, обнажив удивительно белые зубы, и изогнул бровь. — Что, Поттер, наслышан о красоте этих существ или боишься, что я тебя растерзаю? — Боюсь, что ты не признаешь во мне любовника, — честно ответил тот. — На внешность мне как-то... Северус? Снейп резко поднялся и отошел к окну. — Погоди, дай мне закончить. Там же, в волшебном банке, гоблины определили примерный возраст перерождения и... личность партнера. Гарри сжал кулаки, но промолчал. — Двадцать пять лет. Люциус Малфой, — ответил на оба незаданных вопроса Северус. — Опережая твое возмущение, отмечу, что становиться собственностью надменного чистокровного выскочки мне не хотелось. Даже не любовником, не партнером, а рабом. — Что?! — Горгульи — темные, злобные существа. Когда-то люди почти полностью истребили их. Тех, что остались, связали нерушимыми клятвами и обратили в живые вещи. Род Малфой издревле славился своими охотниками. — Ты нашел способ... избежать этого? — Гарри ненавидел себя в этот момент за чуть дрожащий голос и явную надежду, слышавшуюся в нем. — Отсрочить на двадцать лет. Тогда мне это казалось огромным достижением. Люциус был в ярости, но вот теперь... В свои сорок пять я обращусь отвратительным монстром, во всем послушным Люциусу Абрахасу Малфою. Хуже всего то, что мой будущий хозяин ждет перерождения с нетерпением, желая отомстить за эти двадцать лет, что я, по его мнению, украл у его семьи. Представь, какой замечательной была бы жизнь Малфоев во время второй магической, если бы в их распоряжении находился бы ручной монстр, неуязвимый, сильный и кровожадный. Во всем послушный хозяину. Гарри от ужаса побледнел, но быстро взял себя в руки. — Я тебя не отдам, — упрямо сказал он наконец. — Чем ты слушал, Поттер, когда я рассказывал тебе о своей матери? — с горьким раздражением отозвался Северус. — У тебя не будет для этого ни единого шанса — либо я разорву тебя, вступив в наследие, стремясь воссоединиться с хозяином, либо погибну без него. — Должен быть способ, — яростно возразил Гарри. — Я же... мы... — Для крови ни твои, ни мои... чувства не имеют ровным счетом никакого значения. Вспомни, когда ты стал настаивать на романтических отношениях со мной, я тебя предупреждал, что это не продлится долго. И сделал все, что мог, чтобы ты не увяз в этом во всем. Но ты упрям, а я слишком... Северус замолчал, не желая произносить вслух то, что и так было понятно им обоим — он слишком хотел Поттера, был слишком привязан к нему, чтобы устоять. — Так, — Гарри поднялся, встал рядом с любовником, открыл скрипучую форточку и закурил. — Через полчаса на столе в библиотеке должны лежать все книги о твоей звероформе. Я иду на Гриммо с той же целью. Нет, не так. Собирайся, мы переезжаем. Критчер! — Поттер! — Не спорь со мной, — Гарри уже полностью взял себя в руки и совершенно не собирался уступать свое трудное, такое выстраданное счастье Люциусу Малфою. — Хозяин звал Критчера? — Звал. Собери все вещи, мои и хозяина Северуса, и перенеси их домой. Ремонт уже полностью закончен, — поведал он нахмурившемуся Снейпу. — Я все равно собирался предложить переезд, это было сюрпризом, но, видимо, Судьба все решила за нас. — Поттер, я не собираюсь жить в доме Блэка! — Лаборатория площадью в сто квадратных метров и вторая по количеству гриммуаров библиотека, — соблазняюще проговорил Гарри. — Ну, и где же первая? — ехидно поинтересовался Северус. — Погибла в огне. — Что? — Слышал об Александрии? — Шутишь, — усмехнулся Снейп, давя в душе свое беспокойство. — Конечно. Но собрание фолиантов приличное. Если помнишь, после войны все библиотеки темных семейств подлежали ревизии. Все, кроме принадлежащей герою. Все в целости и сохранности. Более того, мне удалось купить часть коллекции Паркинсонов и Гойлов. Так что? Уверен, мы что-нибудь придумаем. К тому же, какой бы оборот ни приняло наше дело, нам понадобится ритуальный зал. — Для того чтобы пользоваться там ритуальным залом, нужно... погоди-ка, — Снейп внимательно посмотрел на невозмутимого Поттера, — ты уже? — Да, принял род. — И когда ты мне собирался об этом сказать? Гарри пожал плечами. — Помнится, кто-то год назад, брызжа слюной, проорал, что его не интересуют ни мои дела, ни мои друзья, ни моя гребаная работа. — Ты тогда неделю провалялся в Мунго! — снова завелся Северус, вспомнив, как едва не скончался от сердечного приступа, узнав, в каком состоянии доставили Гарри из очередного рейда. — Я едва не... — Не что, Северус? Не отравил меня, чтобы я не доставлял беспокойства? Заметь, с тех пор я приношу гораздо меньше неприятностей. — То есть, — кое-что прикинув в уме, Снейп пришел к выводу, что да, как-то тихо было в последние год-полтора, — ты просто скрывал от меня... все свои отвратительные и опасные выходки?! — Берег твой покой, как ты и просил. Не будем об этом. Ты готов? — Я никуда не пойду, Поттер. — Вот как? — Гарри раздавил в пепельнице окурок и повернулся к нему лицом. — Могу ли я считать, что настолько мало для тебя значу, что ты даже не позволишь мне предпринять попытку... если не сберечь наши с тобой отношения, то хотя бы помешать Малфою... Камин в небольшой темной гостиной оглушительно чихнул, и оттуда послышался низкий голос, знакомо растягивающий слова: — Северус, ты дома?   Снейп послал сжавшему руки в кулаки и напрягшемуся Поттеру предупреждающий взгляд и вышел из кухни, притворив за собой дверь. Гарри тут же отправился за ним — пасовать перед Люциусом, особенно сейчас, пока еще не случилось ничего страшного, он не собирался. В гостиной у камина стоял высокий худощавый мужчина. Лицо его выражало высшую степень брезгливости. — Вот ты где, — надменно растягивая гласные, произнес он. — Северус, радость моя, собирайся, мы переезжаем в мэнор. Ты же не хочешь умереть от... О, мистер Поттер, мое почтение! Не могу сказать, что рад видеть вас, но... — Северус никуда с вами не пойдет, — Гарри едва сдерживался, чтобы не засветить наглому самонадеянному выскочке в глаз. — Думаю, решать это не вам, — Люциус холодно ухмыльнулся. — Собирайся, я жду, — снова обратился он к Снейпу. — В этот раз ты никуда от меня не денешься, мой сладкий. Если будешь хорошо себя вести, то, возможно, я позволю мистеру Поттеру наслаждаться твоим обществом... несколько раз в неделю. Не от широты душевной, конечно. Свои люди в аврорате нам пригодятся, не так ли? Гарри несколько раз вдохнул и выдохнул, беря под контроль эмоции. Сейчас было не до них. Ему не нравилась реакция Северуса на происходящее вокруг. Вернее, полное отсутствие каких-либо реакций. Равнодушие. Будто он заранее смирился с неизбежным. Это он-то, Северус Снейп, который не сдавался вообще никогда, ни при каких обстоятельствах! Даже под клыками Нагини. Даже на суде в цепях и окружении дементоров. — До дня рождения Северуса еще две недели, мистер Малфой, — вежливо заметил Гарри. — Смею утверждать, что до этого времени... — До этого времени, мистер Поттер, человек, вступающий в наследие, да еще в столь солидном возрасте, должен жить в непосредственной близости от будущего объекта своей... привязанности. Иначе последствия трансформации будут самыми что ни на есть печальными. Вплоть до летального исхода. — Я готов рискнуть, — впервые подал голос Северус. — Вплоть до летального исхода. — А вы, мистер Поттер, — вкрадчиво поинтересовался Люциус, — готовы рискнуть жизнью своего... друга в угоду ревности и чувству собственничества? Повторюсь, при достижении между нами определенных... договоренностей, вы сможете видеться с ним. Я даже запрещу Северусу калечить вас, напротив... горгульи удивительно похотливые существа. Самому мне заниматься подобными... извращениями недосуг. Вы же не хотите, чтобы эту проблему нашего общего подопечного решал кто-нибудь другой? Кто-нибудь, кроме вас? Гарри задохнулся от бешенства. Эта наглая тварь с премерзкой ухмылочкой заявляет тут ему, что готова отдать Северуса первому встречному, если он, Гарри Джеймс Поттер, не будет паинькой! — Ах, ты ж надменный, — слова сами слетали с губ, — недобитый Пожиратель гребаной Смерти! Выползень недоделанный! Малфой скучающе рассматривал пейзаж за окном и, казалось, совершенно не слышал оскорблений. — Сожалею, мистер Поттер, что вы не в состоянии понять элементарных вещей, — холодно заметил он. — Впрочем, чего еще можно ожидать от недалекого героя, только и годящегося на роль штандарта, которым наше милое Министерство машет перед каждым, кто еще сомневается в его лояльности. Вы, кажется, не поняли, — он перевел взгляд ледяных серых глаз на Гарри и ухмыльнулся, — что теперь здесь все решаю я. Если вам, — он едва заметно скривился, — дорог ваш любовник, будьте любезны быть вежливым с его хозяином. Я крепко держу вас за горло. Один неверный шаг, и... — Еще одно слово, и я размажу тебя тонким слоем за... попытку нападения на аврора. Ты понял меня? — процедил Гарри. Люциус холодно улыбнулся. — Жду с нетерпением. С Северусом хоть попрощаетесь? Потому что он скончается, как только остановится мое сердце. Советую вам заботиться о моих благополучии, здоровье и долголетии более, чем о своих собственных. Если вам, конечно, все еще интересна судьба вашего возлюбленного. — Хватит, — перебил Снейп Гарри, готового разразиться новым потоком оскорблений. — Люциус, я готов рискнуть. — Объясни, друг сердешный, каким именно образом? — Я остаюсь с Поттером. — Вот как... что ж, право твое. Мне будет бесконечно жаль, если, очнувшись после принятия крови, первым, что ты обнаружишь, будет труп твоего милого мальчика. Если ты вообще очнешься, а не сдохнешь в этой дыре, — он обвел тростью скромную гостиную, — не справившись с собственным наследием. Напомню, что тебе уже далеко не двадцать пять, Северус. Тогда тебе удалось выскользнуть, но теперь... Либо я, либо смерть. — Мы готовы рискнуть, мистер Малфой, — Гарри решительно взял Снейпа за руку, упрямо глядя на пребывающего в холодной ярости гостя. — Я скорее умру, чем добровольно позволю вам сломать кому-нибудь жизнь. Люциус в течение нескольких долгих секунд рассматривал их обоих с интересом ученого-зоолога, обнаружившего новый вид неизвестных науке тварей, а потом величественно пожал плечами. — Я вас предупредил. Вас обоих. Если ты, Северус, все же выживешь, первое, что я сделаю — пристрою тебя в бордель для любителей экзотики. А ведь я предлагал мистеру Поттеру быть единственным твоим... клиентом, — он вздохнул с деланным сожалением и направился к камину. — Всего хорошего. Хотя нет, — ухмылка снова зазмеилась по его тонким губам. — Что же хорошего в том, чтобы либо бесславно сдохнуть в муках, разорвав при этом своего... мальчика, либо до конца своих дней служить источником редчайших ингредиентов для зелий и развлекать любителей извращений в Лютном? Счастливо оставаться. Зеленое пламя унесло незваного гостя в Малфой-мэнор, а Гарри крепко обнял Северуса, сказав: — Мы что-нибудь придумаем. Обещаю. *** Дни пролетали один за другим, унося с собой все более призрачную надежду на то, что проблему удастся хоть как-то решить. Сотни просмотренных ритуалов, тысячи заклинаний, призванных переключить связь магического существа с одного партнера на другого. Напрасно. Все найденное было рассчитано на кого угодно: вейлу, вампира или даже, упаси Мерлин, кентавра, но не на горгулью. Слишком сильным и опасным было это существо, чтобы можно было вот так запросто, пожертвовав пинту крови и часть магической силы, передать права на него другому хозяину. Темные твари признавали только одного человека — своего господина, и выбирала его Магия. — Все, Поттер, это бесполезно. — Мы найдем выход, — упрямо повторил Гарри в который раз. — Зачем тебе это нужно? — ровно спросил Северус. — По ночам я буду превращаться в полуразумное опасное существо, за все проделки которого нести ответственность будешь ты. Я стану прожорлив, кровожаден... — И все равно ты останешься собой, — Гарри отложил очередной пыльный том и пересел на подлокотник кресла, в котором расположился Снейп. — Сев? — М? — Осталось три дня. — Я помню, Поттер. — Я хочу тебе кое-что предложить, только ты сразу не отказывайся, ладно? Северус поднял глаза от книги и некоторое время молчал, глядя на него так пристально, что по спине побежали мурашки. — Очередная твоя глупая идея? Я слушаю. — Хочу, чтобы мы заключили брак. Снейп резко встал, собрал уже просмотренные книги и принялся расставлять их по местам. Гарри не торопил его, понимая, что таким образом Северус взял паузу, чтобы сдержать резкие слова, что первыми пришли ему на ум. Его первой реакцией всегда было отрицание, и они оба об этом знали. — Поттер, — очень сухо начал Снейп, вернувшись к столу, за которым они сидели, — ты понимаешь, что только что сказал? — Вполне, — в тон ему ответил Гарри. — Я хочу заключить с тобой брак. Хотел еще до... до этого всего. — Я стану монстром, послушным Люциусу Малфою. Более того. Все существа, связанные со мной, автоматически попадут в зависимость от моего хозяина. Именно поэтому я все время был один. До тебя. Я знал, что нам с тобой не стоит вступать в отношения, но... — Но? — Не заставляй меня говорить об этом вслух. Ты же знаешь, как я не люблю озвучивать очевидные вещи. — Вот об этих самых «очевидных вещах» я и толкую, Северус, — Гарри осторожно взял его за руку и заставил посмотреть в глаза. — Если есть хоть малейший шанс на то, что мы сможем остаться вместе, то он не в этом, — он указал сначала на книги и кипу исписанных пергаментов, а затем прижал руку любовника к своей груди, — а здесь. Северус ладонью ощущал, как размеренно бьется сердце Гарри, видел, с каким упрямством он смотрит на него, но не мог, просто не мог рисковать еще и им. Это только его проклятие. — Ничего не выйдет, Поттер. Мне жаль. — Постой, — Гарри поднялся и подошел почти вплотную, едва ли не касаясь губами его губ. — Я предлагаю заключить полный магический брак, Северус. Если Магия примет его, то нас свяжет неразрывными узами, перебивающими все остальные обязательства. Если же нет... — То один из нас погибнет. Скорее всего, это будешь ты, как более... родовитый, подавший заявку Магии, которая была отклонена. — Этого не случится. А если и так, то, может, это и к лучшему. — Тебе двадцать пять, Поттер. Я и так удивляюсь, что же так долго держит тебя около такого, как я? — Не заставляй меня проговаривать вслух очевидные вещи, — усмехнулся Гарри. — Я хочу попробовать. Падать — так с лошади, любить — так Северуса Снейпа! — Тебе бы все шутить, — мужчина сделал несколько шагов назад, но Поттер уже уловил тень сомнения в его голосе. — Скажи «да», Северус. Не лишай нас едва ли не единственного шанса. — Такие решения не принимаются под давлением обстоятельств, Поттер. Мой ответ «нет», и я больше не желаю это обсуждать. Не собираюсь привязывать тебя к себе, подставлять под удар, зная, что ты можешь разделить мою участь. Мне достаточно тех пятен на совести, которые там уже имеются. Прошу не поднимать более эту тему. Гарри тяжело вздохнул, но больше спорить не стал. — Пойдем, — сказал он наконец, подходя сзади и обнимая мужчину за талию. — Если у нас осталось так мало времени, то я хочу использовать его с наибольшим удовольствием для нас обоих. Снейп напряженно замер, будто решаясь на что-то, а потом повернулся к нему лицом и криво усмехнулся. — Ну, идем, герой. У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. В ту ночь Северус впервые позволил взять себя. Гарри задыхался от нежности, от вида напряженных плеч и выгнутой длинной шеи, от той трогательной открытости и беззащитности, что столь несвойственны его чуть суховатому, всегда сдержанному любовнику. Он собирал губами капельки пота, ласкал языком тонкую кожу шеи и ключиц, нежно скользя в обжигающе тугой глубине любимого худощавого тела, сходя с ума от мысли, что кто-то другой... — Не отдам, не отдам тебя никому, Сев. — Много... болтаешь... Удовольствие скрутило внутренности тугим узлом, но на губах осталась горечь скорой потери. Позже Гарри долго лежал без сна, поглаживая быстро уснувшего любовника по плечу, он продолжал упрямо искать выход, отказываясь верить, что ничего, совершенно ничего нельзя сделать. Заснуть не получалось, а потому он тихо поднялся и снова спустился в библиотеку. Долго стоял у длинных рядов стеллажей с книгами, а потом прошел в самый дальний угол, туда, где в специальной стеклянной витрине лежал весьма капризный гриммуар с отвратительным характером. Поттер, когда он только узнал, что Северус должен вот-вот принять кровь, сразу подумал о том, чтобы попросить у мерзкой книги совета. Семейные хроники Блэков гласили, что этот необычный артефакт сожрал когда-то душу создавшего его. Поговаривали, что к чертовой книге обращались только в самом крайнем случае. Похоже, этот самый случай настал. Гарри постоял немного, рассматривая сквозь прозрачное стекло объемную растрепанную книгу в обложке из черной лоснящейся кожи. Толстая цепь из белого металла, чуть светящегося в темноте, шла от массивного кольца, продетого в переплет, к каменной стене, что вплотную примыкала к хранилищу. — Ну, здравствуй, Советник, — тихо сказал Поттер. — Как хорошо, что ты виден только членам семьи, иначе Северус костьми бы лег, лишь бы я не прикасался к тебе. Он коротким взмахом палочки рассек правую руку, и стоило первым каплям попасть на чуть мутноватое старое стекло витрины, как оно исчезло, а фолиант ожил, жадно впитывая алые струйки. Сыто рыгнув, он бешено зашелестел желтыми пергаментными страницами и раскрылся почти в самом конце. На потертых листах стали проступать странные рисунки, выполненные темно-бурыми чернилами, в которых легко узнавалась кровь. Стоило залечить порез, как все надписи и схемы тут же исчезли, и Гарри, чертыхнувшись, снова разрезал ладонь, внимательно вчитываясь в написанное. Через двадцать минут он удовлетворенно улыбнулся и, окончательно залечив руку, восстановил стекло витрины и отправился спать со спокойной душой. Решение было найдено, и пусть оно дастся ему весьма нелегко, но результат того стоит. Вернее, будет стоить. *** — Завтра, — сказал за кофе Северус. — Это случится завтра. Он явно нервничал, хотя старался не подавать вида. — Сложно забыть, — отозвался Гарри. — Все будет хорошо. Северус скептически посмотрел на него, но комментировать явную, с его точки зрения, чушь не стал. Лишь молча допил терпкий, почти вязкий напиток и поднялся. — Думаю, будет лучше, если все произойдет в Малфой-мэноре. — Не-а, — Гарри затушил сигарету и тоже встал. — Пригласим этого пижона сюда. Сражаться за любовь я предпочту на своей территории. — Сражаться, — горько произнес Северус. — Боюсь, что ты рискуешь быть разорванным на мелкие клочья... — Ты родился на рассвете девятого января. Горгульи — ночные животные. Значит, весь день после перерождения ты проведешь окаменевшим. Никакого риска, Северус. Верь мне. — Ты неисправимый... оптимист, Поттер. Помнишь, что сказал Малфой? — Мне плевать на то, что он сказал, — Гарри приблизился вплотную и, обхватив его лицо ладонями, поцеловал. — Ты мой. Мой, Северус. Советую помнить об этом. Я сегодня ненадолго тебя покину, мне нужно наведаться в Лютный. Тебе советую из дома не выходить, Малфоя я приглашу сам. — А что это ты... командуешь, Поттер? — Вживаюсь в роль, — пафосно заявил тот и направился к выходу. — Я вернусь через пару часов. Не скучай! *** Поздним вечером того же дня Гарри шагнул из камина в весьма неприятной для них обоих компании Люциуса. Малфой отвратительно ухмылялся, плотоядно окидывая взглядом вышедшего навстречу Северуса. — Готов? — Спросил он. — Стать моим? Вот и мистер Поттер любезно пригласил меня поприсутствовать. Снейп молча перевел взгляд на Гарри, но тот лишь подмигнул ему, вызвав тем самым ощутимое раздражение — вся жизнь рушится, а он со своими шутками! Но ссориться при Малфое, который только этого и ждал, не хотелось, а потому он лишь окинул прибывших тяжелым взглядом и обреченно уселся в кресло. Гарри пристроился рядом. Играя роль хорошего хозяина, он предложил Люциусу выпить, будто и не было той отвратительной сцены несколько недель назад, словно Малфой и не претендовал на самое дорогое. Часы пробили полночь, и Поттер, отставив стакан, неторопливо поднялся, протягивая Северусу руку: — Идем. В ритуальный зал. Думаю, мистер Малфой будет столь любезен, что... — Непременно, — отозвался Люциус. — Ни за что не пропущу столь... захватывающее зрелище. Надеюсь, — он обвел любовников ледяным взглядом, — что вы уже попрощались и друг с другом, и с прежним образом жизни, потому что я намереваюсь выполнить каждое свое обещание. Каждое. — Не стоит беспокоиться о нас, мистер Малфой. О себе подумайте. — Узы охотник-тварь неразрывны, мистер Поттер. В этом, я думаю, вы уже успели убедиться, перерыв библиотеку. Так что... — он сделал многозначительную паузу, но его слова почему-то не возымели должного эффекта. «Тем хуже для вас», — добавил Люциус про себя и растянул губы в холодной улыбке. В ритуальном зале было на удивление светло и тепло. На стенах тихо потрескивали горящие факелы, а на черном мраморе пола была вычерчена сложная многолучевая магическая фигура. Гарри начал раздеваться, оставшись наконец только в легких брюках и тонкой рубашке, и выжидающе посмотрел на Северуса. На что тот, вздохнув, скинул мантию и, оставаясь обнаженным, шагнул в защищенный заклинаниями контур, призванный облегчить ему переход в новое качество. Процедура была оговорена сотню раз, но Гарри все равно придирчиво проверил и положение худощавого тела Снейпа, и верность начертания всех символов и рун, точность местоположения многочисленных чаш с жертвами Великой. И только убедившись, что все в порядке, нежно поцеловал любовника и зажег пучки трав в чашах, венчавших остроконечные лучи. Люциус не мешал. Чем безболезненнее принятие крови для его раба, тем сильнее и послушнее будет он. Поттер, сам того не ведая, лишь облегчал ему задачу. Глупый заботливый чудак, не ведающий, что творит. Впрочем, как и всегда. Тихо напевая соответствующие катрены, Гарри призывал магию рода Блэк, чтобы та помогла Северусу пережить болезненную трансформацию, не сделав при этом калекой, позволила сохранить разум и волю. К сожалению, родовая сила не позволяла разорвать связь с Люциусом, но для этого должен был послужить еще один ритуал, столь древний, что о нем помнил, похоже, только основатель рода Блэк, чья душа была заключена в книгу. Первая волна магии прокатилась по залу, тело Снейпа выгнулось, и раздался болезненный стон. Трансформация началась. Стараясь не вслушиваться в сухой треск ломающихся, выходящих из суставов костей, болезненно растягивающейся кожи, местами лопающейся с противным влажным хлюпаньем, в хриплые стоны, полные боли, Гарри сосредоточился на том, чтобы удержать купол, подпитывающий будущую горгулью, и не допустить к ней Люциуса, пока что спокойно стоявшего у дальней стены. Видимо, Малфой рассчитывал, что наивный в вопросах родовой магии Поттер, выращенный магглами, лишь облегчит ему задачу, — поддержка принимающего кровь была делом энергозатратным и абсолютно бесполезным с точки зрения обретения влияния на будущую тварь. Магические существа признавали только силу, благодарность была им неведома. Сухой треск выламывающихся под самыми неестественными углами суставов и рвущихся сухожилий не доставлял Малфою удовольствия, но и отвращения не вызывал. Положив трость поперек колен, он устроился на высоком трехногом табурете, с интересом зоолога рассматривая то, во что превращался уже раз выскользнувший из его сетей Северус. Тому явно было не до размышлений о вечном. Люциус даже залюбовался точной работой Поттера, про себя удивляясь, где же мальчишка научился так управлять силой, — направляемая им мощь бережно поддерживала бьющееся в агонии тело, давая силы, снимая боль, залечивая раны. Но все равно зрелище было не для слабонервных. Такая забота... Даже жаль, что придется их разлучить. Но своего Люциус не отдавал никому, тем более — из жалости. Ночные часы тянулись невероятно медленно, зрелище вскоре приелось, и Малфой даже, кажется, задремал. Разбудило его острое голубое лезвие тонкого кривого меча, уколовшее под подбородком. Глаза Поттера, который был весь покрыт темно-бурой запекшейся кровью новообращенного монстра, были ледяными. — С добрым утром, великолепный лорд. По закону, оставленному нам предками, вызываю тебя на поединок. Причина — тварь, еще не видевшая солнца. Именем Великой клянусь, что не отступлю. Жизнь за жизнь, магия за магию, кровь за кровь. — Глупый щенок, — прошипел Люциус. — Ты что о себе... — Победитель получает все. Твой меч с тобой, ни один охотник с ним не расстается. Доставай, не стесняйся. Тебе нужен Северус? Так возьми! Малфой бросил быстрый взгляд на середину зала, где, свернувшись в позе эмбриона, лежала тварь столь огромная и уродливая, что во рту неожиданно стало сухо. Громадные кожистые крылья, еще тонкие, просвечивающиеся, на которых был виден каждый сосуд, крепко прижаты к мощным антрацитово-черным бокам. Передние конечности отвратительного существа, оканчивающиеся длинными цепкими пальцами с когтями, обхватывали согнутые в коленях ноги... вернее, лапы — трехпалые, больше похожие на звериные. Уродливая башка, вся покрытая костяными наростами, была отвернута в сторону, глаза закрыты, а темно-красная пасть, полная белоснежных острейших клыков, напротив — распахнута. Черная огромная тварь тяжело дышала и явно была без сознания. — С рассветом он окаменеет, — холодный голос Поттера вернул на грешную землю. — Минут через... пять, приблизительно. Мне хватит, чтобы рассечь твою холеную шею... — Это тебе ничего не даст. Он сдохнет! — Сразись, как мужчина. Докажи, что достоин своих предков, победивших столь... могущественных существ. — Если я откажусь? — Я вызову тебя по закону, и тогда у одного из нас не будет шанса выжить. До полной победы. Не советую выбирать именно такой вариант. Волдеморт уже совершал эту ошибку. — Ты угрожаешь? — Люциус гневно сузил глаза. — Напоминаю. Итак? Малфой медленно отвел острие, упиравшееся ему в шею, и поднялся одним тягучим движением, выскальзывая из мантии. Трость, с которой он никогда не расставался, превратилась в узкий меч, почти такой же, что был в руках у чертова Поттера. «Мудрость и опыт, в конце концов, всегда побеждают молодость с ее силой и напором», — говорил его отец и был прав. — Что ж, мистер Поттер. Надеюсь, вы знаете, на что идете. Они закружили друг против друга, как два ворона, примеряющихся, как бы половчее выклевать глаза противнику. Малфой был в ярости. Отказать в поединке претенденту на его добычу он не мог, так как признал бы тем самым свою слабость, одержать же верх в борьбе, где залогом успеха было не только оружие, которым он искусно владел, но и магия, было непросто — все-таки победитель Темного Лорда был очень силен. Но неповоротлив и, похоже, глуп. Ведь в случае проигрыша этого отчаянного мальчишки у рода Малфой появится не один раб, а два. Мысль о том, чтобы иметь в рабах национального героя, была столь сладкой, что Люциус даже облизнулся и чуть не пропустил первый, не слишком ловкий выпад противника. Нет, фехтовал Поттер очень и очень посредственно, но вот дурная магическая мощь, которой он подкреплял каждый удар, хоть и была ослаблена выдержанным только что ритуалом, но все равно впечатляла. «Неограненный бриллиант!» — невольно восхитился Люциус. — «Везет же дуракам! Мне бы хоть половину этой силы, я бы... Впрочем, стоит мне его одолеть, и я найду, как отнять у мальчишки магию. Да-да, победитель победителя Темного Лорда!» Додумать столь приятную мысль ему не удалось. Поттер провел серию из нескольких стремительных ударов, оттеснив его к стене. «Дома и стены помогают», — вспомнилось некстати, но Люциус отогнал вызывающие досаду мысли. Малфои не проигрывают, а значит, пришло время взяться за щенка всерьез. Зазвенел небесный металл в руках у двух представителей древних семей, чьи кровь и магия переплелись столь плотно, а степень родства была такой неопределимой, что разницы между ними, по сути, и не было. Особенно для Магии, которой предстояло решить, кому отдать очнувшегося монстра. Низкий рев покатился под сводами ритуального зала, Люциус вздрогнул и замешкался лишь на мгновение, но и этого Гарри оказалось предостаточно. В отличие от Малфоя, он совершенно не опасался Северуса, принявшего звериное обличье. Он его любил. Любым: язвительным, уставшим, ядовитым, злым, пребывающим в ярости, расслабленным... А потому и в отвратительной черной твари, неловко поднявшейся на ноги, он чувствовал лишь его, своего Северуса. Воспользовавшись тем, что Люциус отвлекся на поднявшегося во весь свой немалый рост самца горгульи, выглядевшего столь же внушительно, сколь отвратительно, Гарри, силы которого были практически на исходе, подкатился под ноги своему противнику, а потом, усевшись упавшему Малфою на грудь, без тени сомнения на лице приставил меч к его шее. — По праву одержавшего победу над хозяином твари, — начал Поттер проговаривать слова подсказанного живой книгой ритуала, выводя кончиком клинка на белой шее Люциуса замысловатые узоры, — перенимаю у тебя, Люциус Абрахас Малфой, — тело под ним дернулось, отчего клинок глубже вонзился в незащищенную плоть, но Гарри не остановился, а лишь сильнее надавил коленями на согнутые в локтях руки противника, постепенно перемещая острие меча, оставлявшего на его коже алые росчерки, складывавшиеся в причудливый рунный узор, с шеи на грудь. — Перенимаю у тебя власть над Аграххом, ночной тварью рода горгулий, обязуюсь заботиться о нем, отвечать за него, удовлетворять его потребности, сдерживать его инстинкты и... уважать его личность. На груди у Малфоя выступили капельки крови, а на лице застыл такой ужас, что Гарри невольно усмехнулся — он знал, как выглядит очнувшийся Северус. Но тут что-то тихо клацнуло, и Поттер вычертил на груди последнюю руну — отказа. — Отрекись! — Черта с два, — выдохнул Малфой, увидевший, что так напугавший его монстр окаменел с наступлением утра. Он попытался сбросить Гарри, но тот лишь предупреждающе нажал на клинок, добавляя давление магией. — Отрекись! — Нет! — Третий раз спрашиваю. Последний. Ты же понимаешь... Я победил честно. — Я отвлекся. — Ты испугался. Как ты можешь владеть тем, кого боишься? Отдачи не опасаешься? Люциус испытующе посмотрел на него, а потом на монстра, застывшего каменным изваянием у самой границы магической фигуры, породившей его. — Отрекаюсь, — сдался он, но стоило Гарри опустить оружие, как Малфой тут же скинул его с себя, вывернувшись, как змея, и прижал к полу, крепко обхватив шею руками. — Что, если я сейчас придушу тебя, щенок? Одним махом избавлюсь и от тебя, и от твоего уродливого любовника? В ритуальный зал не войдет никто без приглашения главы рода. Никто, в ком не течет кровь Блэков. Нарциссе я запрещу, Драко трус... придется тебе побыть пропавшим без вести... Гарри. Поттер задыхался, кляня себя за беспечность, в голове тяжело стучал многотонный молот, а жизнь с каждым несделанным вдохом уходила из ослабленного ритуалом тела. Собрав последние силы, он вложил их в один точный магический удар и отключился. *** Очнулся Гарри от того, что кто-то вылизывал его лицо, обдавая жарким дыханием шею. И урчал. Не так, как урчал низзл Гермионы, — тихо и мелодично, а так, как урчит дорогой, исправно работающий автомобиль — сыто и низко, на одной ноте. — Мфф... — выдавил он, с трудом открывая глаза, отчего снова едва не уплыл в спасительную тьму, — над ним возвышался Северус. Ну, то есть, Северус в своем новом обличии. Мощные крылья плотно сложены за широкой спиной, кожа, абсолютно лишенная волос, была непроницаемо-черной, того самого глубокого цвета, как ночное небо в беззвездную летнюю ночь. Уродливая голова, увенчанная шишковатыми костяными наростами, сидела, казалось, прямо на плечах. Большие красные глаза, светившиеся в полутьме ритуального зала, были полны любопытства и почти детского изумления. Чудовище радостно рыкнуло, еще раз лизнуло Гарри в нос влажным красным языком и, щелкнув длинным хвостом, оканчивающимся пучком внушительных шипов, поднялось на задние лапы и оглушительно, восторженно заревело. — Привет, Северус, — улыбнулся Поттер. — Как ты? Уже наступила ночь, что ты перестал изображать из себя статую? Монстр согласно заскулил и завилял хвостом. Гарри хрипло рассмеялся и тут же закашлялся, — давало о себе знать поврежденное Малфоем горло. — А где Люциус? — отдышавшись, спросил он. Чудовище метнулось куда-то в угол и приволокло оттуда крепко связанного какими-то полупрозрачными студенистыми нитями Малфоя. Довольно осклабившись, горгулья помахивал хвостом, явно ожидая одобрения. Люциус бешено вращал глазами и был, похоже, на пороге безумия. — Молодец, — похвалил Гарри. — Распутай его. Я сейчас встану, и мы отведем нашего дорогого э... гостя к камину. Надеюсь, ты все понял, Люциус? Северус теперь принадлежит мне. — Будь ты проклят, — освобожденный Малфой брезгливо отряхнул изрядно измятую одежду и, едва удержавшись на ногах, поднял с пола свою знаменитую трость. — Не плюй в колодец, Люциус, — ухмыльнулся Гарри, потирая шею. — Как бы чего не вышло. Горгулья согласно рыкнул и угрожающе оскалился Малфою в лицо. — Убери своего монстра! — рявкнул тот. — Это не монстр, это Северус, и он у себя дома. Правда, хороший мой? Пойдем, проводим гостя и посмотрим, есть ли у нас в кладовой хоть что-нибудь, соответствующее твоему взыскательному вкусу. Малфой тихо выругался себе под нос, но вслух ничего сказать не решился, лишь зло блеснул глазами перед тем, как исчезнуть в камине. — Ну что, — Гарри закрыл камин и повернулся к своему странному любовнику, — будем жить? Тот согласно рыкнул и принялся облизывать его лицо и шею. Поттер рассмеялся. Похоже, в этой ипостаси у Северуса было то, чего не было у него, как человека, — непосредственность, и это не могло не радовать. Когда два часа спустя они, искупавшись в большом бассейне и наевшись до отвала, устроились на огромной шкуре у камина (кровать была маловата для горгульи, достигавшего двух метров и весившего не менее двухсот килограмм), Гарри ощутил смутное беспокойство — Снейп нервничал. Он чувствовал это так же точно, как собственную зарождающуюся головную боль. — Что, Северус? Что тебя беспокоит? Горгулья жалобно заскулил, подлезая своей уродливой головой под руку, потом потерся носом о шею, лизнул ключицы, заворочался рядом, вздыхая, щуря красные глаза. Его длинный хвост метался по полу, комкая шкуру, на которой они расположились, царапая паркет. Наконец, огорченный недогадливостью хозяина, монстр улегся на живот и, закрыв когтистой лапой морду, медленно, будто даже стыдливо, приподнял хвост. — О, черт! — кровь бросилась Гарри в лицо. — Ты... хочешь? Ответом ему стало лишь ворчание, в котором — Поттер мог в этом поклясться — были слышны умоляющие нотки. — Погоди! Люциус говорил, конечно, что горгульи похотливы, но я... я думал, он специально пугает меня. Ч-ш-ш, — он положил ладонь между лопатками, там, где начинались широкие крылья, плотно сложенные сейчас, — не нервничай, я не отказываюсь. Ты очень... красивый, даже сейчас. Ведь я все равно знаю, что это ты. Мой Северус. Гарри гладил удивительно плотную, горячую кожу и улыбался. Было ли в этом мире что-то более безумное, чем то, что он собирался сделать? Возможно. Он не хотел думать об этом в данный момент. Не время. Ведь сильное тело под его ладонями сейчас было таким покорным. Гарри огладил поясницу, поймал длинный гибкий хвост и внимательно его рассмотрел, потрогал острые иглы на конце, все никак не решаясь... дотронуться до того, что ему так доверчиво предлагалось. Происходящее было странным, но от того не менее волнующим, ведь он знал, кто перед ним, знал, что это Северус так расслабленно мурлычет под его ладонями, приподнимаясь, беспокойно ворочаясь, подставляясь. Гарри быстро стянул с себя халат и прижался всем телом к своему странному любовнику. Он старался не думать о том, как это все выглядит со стороны, что скажет ему завтра Снейп, когда с первым лучом солнца обратится не в камень, а в человека, что... «Какая разница? Мы ОБА этого хотим. Какое счастье, что он не достался Малфою. Такой горячий весь. Такой...» Гарри осторожно погладил его поясницу, все еще не решаясь спуститься ниже, но Северус, как это часто бывало, решил за него: молниеносно оплел хвостом и прижал его почти вставшим членом прямо к... наверное, это было неправильно, но так возбуждающе. Упругий, влажный, темно-розовый анус был призывно приоткрыт. Северус под ним застонал почти по-человечески, разве что более хрипло, и Гарри, забыв обо всем на свете, направил себя внутрь. Ни о какой подготовке, конечно, не могло быть и речи: пульсирующий узкий канал волнообразно сжимался вокруг, в глазах темнело, а гибкий хвост поглаживал по груди, заставляя терять связь с реальностью. Он застонал, толкаясь уже уверенней, и с восторгом услышал хриплое довольное урчание. Ухватившись одной рукой за основание хвоста, а другой нащупав внушительный член горгульи, Гарри резко подался бедрами вперед, до упора погружаясь в призывно отставленную задницу, и буквально закричал от удовольствия, когда и так тугой канал сжался еще больше, посылая по всему телу горячие волны. Мир будто исчез, растворился в этих извечных ритмичных движениях. Гарри будто стиснуло со всех сторон, закружило и бросило с огромной высоты, но он не боялся разбиться. Он вообще больше ничего не боялся, потому что после ослепительной, выжигающей глаза вспышки наслаждения очнулся в осторожных крепких объятиях. Могучая грудь его личного монстра бурно вздымалась, а длинный розовый язык нежно вылизывал лицо. Гарри обмяк, закрыл глаза и забыл обо всем на свете. Связь была закреплена окончательно, теперь он чувствовал это. И как никогда раньше был уверен — все будет хорошо. В инстинктах тоже что-то есть... эдакое. Правильное. — Я люблю тебя, теперь все будет просто замечательно, — сквозь сон поведал он Северусу, и тот довольно рыкнул в ответ. Все действительно было хорошо.