Мы скоро встретимся с тобой.

Выстрел. Еще выстрел. Какие-то шорохи. Крик, громкий, отчаянный крик. В нем слышна вся обреченность и боль. А потом - тишина. Резкая, звенящая. Она отбивалась шумом в ушах, выкручивала натянутые нервы и сдавливала виски. Страшно. Жутко. Невыносимо. Тот, кто принял на себя выстрелы, лежал в луже крови. А вокруг не было никого: ни стрелявшего, ни того, кто кричал. Был только горячий, раскаленный песок и палящее беспощадное солнце. Глаза раненного медленно закрылись в последний раз... *** Она закричала, резко открыла глаза и рывком села на кровати. В глазах стояли слезы, она в который раз проснулась в холодном поту. В последнее время такие кошмары стали для нее почти привычными, но каждый раз все было настолько реалистично, что поверить в то, что это был всего лишь сон, она могла лишь спустя несколько часов. - Это сон, это только сон, - шептала она, убеждая в это саму себя. Как правило, до утра она больше уснуть не могла. А утром все было как обычно - кофе вместо завтрака, утренний выпуск новостей со сводкой криминальной хроники, бодрящий прохладный душ и - на работу! И вроде все как всегда - так она начинала день десятки раз, но сегодня ее не покидало беспокойство и смутное ощущение несчастья. Но она все списала на очередную бессонную ночь. О причинах беспокойства она узнала лишь в конторе... *** В офисе полковник Галина Николаевна Рогозина приехала как всегда за два часа до начала рабочего дня. И тем не менее, дел уже было невпроворот - бумажная работа, которая ее так утомляла, но она же была неотъемлемой частью ее должности. Приготовив в буфете чашку кофе, она пошла к себе в кабинет и засела над ворохом документов. Просматривая отчеты сотрудников за месяц, она наткнулась на отчет Круглова. И тут же ее захлестнули воспоминания... Его отправляли в командировку, в Афганистан, на три месяца. Приказ шел "сверху", его мнения и желания никто не спрашивал. Просто так было надо. Спорить он не стал, лишь попросил, чтоб ему дали неделю, чтоб закончить все дела. Но время нужно было Круглову не для этого - в тот же день он признался Гале в любви. Майор понимал, что может и не вернуться, Хотя руководство убеждало его, что там все тихо и спокойно. Николай хотел, чтоб Рогозина знала о его чувствах, что бы ни случилось. Ту неделю перед его отъездом они практически не расставались... Отогнав от себя воспоминания, Галя улыбнулась. Она пообещала ему, что непременно его дождется, а он, в свою очередь, дал обещание вернуться. Они еще кое-что друг другу обещали, но это было их тайной... Над документами Рогозина сидела до обеда и почти закончила с ними возиться, когда в кабинет без стука и приглашения ворвалась Антонова. Галина подняла голову и удивилась: - Валя? А удивляться было чему: растрепанные волосы, бледное лицо, местами примятый халат и красные, заплаканные глаза. В ее руках был конверт. - Что случилось? - изумленно спросила Рогозина. - Круглов... - севшим голосом прошептала патологоанатом и села на ближайший стул. Ноги ее не слушались, из глаз лились слезы. Рогозина моментально оказалась рядом и поставила перед ней стакан воды. - Валя, что? Что с ним? - первая мысль, которая пришла ей в голову, что Николай ранен и находится в каком-то госпитале, а она не может в этот момент быть рядом с ним. Антонова протянула ей конверт, залпом выпила воду и таким же хриплым шепотом произнесла: - Его убили... Для Гали время как будто остановилось. Валентина еще что-то говорила, но Рогозина ее уже не слышала. У нее перед глазами стоял только он, его глаза. Сейчас она поняла, что в ее страшном сне напугало ее больше всего - она видела его смерть, видела, как его глаза закрылись в последний раз. И хотя она как будто видела все со стороны, она знала, что когда его убивали, он думал только о ней. Когда он упал, его голубые глаза отражали небо и палящее солнце, а по щеке скатилась слезинка. Но не от боли, точнее, не от физической боли. Он знал, что больше никогда не сможет увидеть свою любимую, обнять ее, сказать, как он ее любит... И от этого ему становилось больно. Впервые за свою долгую жизнь он позволил себе заплакать... Еще она только сейчас вспомнила, как ясно слышала его голос, его последние слова в своем сне. Он прошептал, что любит ее. Шептал через боль, которую испытывал, шептал вопреки смерти, шептал, чтоб ветер унес его слова, чтоб она его услышала... - Галя, Галочка, лучше присядь. Из воспоминаний ее выдернул голос Вали. Видя состояние подруги, она усадила ее на стул и сделала укол успокоительного, которое принесла с собой. Но полковник даже ничего не почувствовала. Она как будто не слышала ничего и ей было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Она просто молча и спокойно сидела, смотрела вперед пустым взглядом, даже не плакала. Ее состояние напугало Валю. Уж лучше бы полковник начала рыдать, кричать и носиться в истерике по кабинету. Тогда было бы легче. А так по лицу Рогозиной было совершенно непонятно, что у нее на душе и это пугало. - Галь, давай, я тебя домой отвезу? Рогозина подняла на нее глаза, полные слез. - Я сама доеду. - голос был тихий и спокойный, как будто ничего и не случилось, глаза ничего не выражали, только по щеке скатилась маленькая слезинка, которую не удалось сдержать. Наконец, она распечатала конверт и посмотрела содержимое. Там было письмо из штаба и несколько фотографий, подтверждающих, что ошибки в смерти Круглова быть не могло. Похоронили его там же, в Афганистане. "Как без него жить? Как же теперь... Коля, Коля. Ты так и не сдержал свое обещание. Тогда и я свое не сдержу!" Рогозина поднялась. - Спасибо, Валя. Ты можешь ехать домой, отдохни, - ее спокойствие поражало Антонову, но она все списала на действие укола, который она сделала Гале, как только сообщила эту страшную весть. И это в итоге стало ее ошибкой... Полковник вышла из кабинета, оставляя женщину одну. Идя по коридорам, Галина не замечала ничего и никого. В нее на очередном повороте едва не врезался Тихонов, резко затормозил и начал что-то громко и эмоционально говорить, но она просто отодвинула его и молча пошла дальше. Антонова, наблюдая это со стороны, подошла к удивленному Ивану. - Валь, это что было? Галина Николавна меня даже слушать не захотела! А утром раньше всех подняла и заставила приехать, чтоб сделать экспертизу! Антонова тихо вздохнула, наблюдая, как выходя из здания, Галя не обратила внимания даже на Султанова. - Оставь ее в покое, Ванечка. Она узнала, что Круглова убили... Вскоре о смерти Николая Круглова узнала вся ФЭС. *** Галина ехала, чудом не попадая в аварию. Но ехала она не к себе домой, а к нему, к Круглову. Ей просто хотелось быть сейчас там. И уже через полчаса она была на месте. У нее были запасные ключи, она беспрепятственно вошла в квартиру. Она не была здесь почти месяц, когда он уезжал. Все осталось на своих местах. Его и ее фотографии, развешанные по стенам, напоминали о том времени, когда они были вместе, счастливы, напоминали о тех минутах, которым уже не суждено никогда повториться. На тумбочке возле кровати, в тяжелой деревянной рамочке стояла их любимая фотография, на ней они смеялись. В тот день они и не думали, что это их последняя встреча... На той же тумбочке лежала маленькая бархатная коробочка, а рядом с ней - записка. Галина развернула листок, ее глаза побежали по строчкам. "Галочка, я знаю, что ты придешь сюда раньше, чем я вернусь. Это - мой тебе подарок. Ты согласилась стать моей женой, когда я вернусь, тогда пусть у тебя будет пока это кольцо. Вспоминай обо мне, любимая моя. Твоя любовь поможет мне пережить наше расставание. Я люблю тебя. Твой Круглов". Тут она не выдержала и заплакала. Он больше не вернется. Они хотели пожениться, когда он приедет, а теперь... Теперь ничего этого не будет. Он ушел, погиб, оставил ее одну в этом мире. "Нет, я так не смогу. Не смогу без тебя! Весь этот месяц я жила одной надеждой, надеждой на то, что мы будем счастливы. Что мы будем вместе. Ты мечтал о ребенке, но теперь... Теперь все разом прекратило свое существование: и мечты, и надежды, и планы. Живет только наша любовь и она будет жить вечно! Но я не хочу! Не хочу любить, и знать, что ты не вернешься! Не хочу любить призрака! Я хочу уйти к тебе..." Галя поняла, что и правда не сможет жить без того, кого она любила почти всю свою жизнь. Ей было тяжело, из глаз лились слезы. Она их вытирала, размазывая по щекам тушь, но уже было все равно. Она подошла к шкафчику, где он хранил фотографии. Один из альбомов был только из фотокарточек, где они вдвоем. Он был в самом низу, но сразу было ясно, что Круглов просматривал его очень часто. Она села в его любимое кресло, положила альбом на колени и, вытирая слезинки, стала рассматривать фотографии. Вот они, счастливые, радостные, гуляют по парку. Вот в офисе, на празднике Нового Года. А вот и совсем недавно, перед его отъездом. И тоже счастливые. Это было невыносимо. Эти воспоминания, эта боль, и одна-единственная мысль, что этого больше не повторится... Тут Рогозина не выдержала. Эта потеря ее подкосила окончательно. Она вытерла слезы и встала. "Нет. Мы встретимся. Мы скоро встретимся" - думала она, роясь в сумочке. Пистолет нашелся очень быстро, она его никогда не сдавала. Решение было принято, даже несмотря на то, что она была в шоке. Она перезарядила оружие и приставила дуло к виску. "Я люблю тебя, Коля!" Выстрел раздался громко, оглушая на какую-то сотую секунды. Она еще успела почувствовать дикую боль в голове - выстрел в голову не убивает мгновенно. И все закончилось. Не было ни боли, ни страданий, ни слез. Была только легкость. Теперь они были вместе, теперь они были счастливы. Только нам этого уже не понять, эту любовь, которая может пережить смерть.