Имя

От нее несло его одеколоном. Чертовски дорогим одеколоном Уиттмора, который Айзек вполне искренне возненавидел. Ее волосы, одежда, кожа — она просто пропиталась им. Отвратительный, стойкий запах теперь отравлял собой легкие Лейхи, не щадя его мысли и чувства, порождая в нем безумную ненависть к Уиттомору. Айзеку уже давно пора перестать целовать ее, чтобы не погибнуть от этого яда окончательно. Но губы Лейхи предательски ползут по шее вниз. Как ползли, может, пару часов назад губы Уиттмора. Рейес запрокидывала голову, вжимаясь спиной в стену, плохо понимая, на самом деле, чьи же руки сейчас властвуют над ее телом — руки Айзека или Джексона. Рейес, в общем-то, было плевать. Она жадно цеплялась пальцами за сильные плечи, впиваясь в них ногтями, иногда даже выпуская когти. Сейчас, как и два часа назад, Эрика делает все те же движения, все те же стоны срываются с ее губ, все то же нечленораздельное бормотание полухрипом заполняет все то же пространство. Айзек надеется в этом бормотании услышать свое имя. Джексону всегда было плевать, чье имя он может услышать. Эрика обхватывала ногами торс и подставляла свою полную грудь под град поцелуев. Она извивалась и водила тонкими пальцами по гладкой спине. Эрике было все равно чья эта спина. Джексон мало обращал внимания на все это. Айзек ловил каждое ее движение. Айзек травился одеколоном Уиттомра, желая услышать имя. Уже даже не важно чье — главное, знать. Перестать целовать ее, перестать вжимать в стену, раздвигая ее ноги коленом, забрасывать их себе за спину — если прозвучит имя Джексона. Отмыть, отчистить ее от одеколона Уиттомра — если Айзек услышит имя свое. Но Айзек ничего не слышал. Лишь громкие стоны и странные выкрикивания, когда она достигала пика наслаждения. Лейхи уверял себя, что больше не придет, больше не поддастся. И приходил. _ Джексон слышал имя. Вполне отчетливо произнесенное. Оно его ничуть не смутило, и он лишь ускорил темп, ощущая, как Рейес начинает биться в оргазме. Джексону было достаточно того, что от нее всегда несет его одеколоном за километр, и его вовсе не волновало, что однажды извивающаяся под ним Рейес, закрыв глаза, прошептала: "Айзек". Айзек этого никогда не услышит.