***
Томлинсон по-прежнему ходил на рыбалку и часто сталкивался с ним, вскоре узнав имя молодого человека. Его звали Гарри, и он все еще неизменно сидел на побережье в компании Фаулза, черных роз и своих мыслей, а Томмо все также рыбачил, напевая себе под нос песни Элвиса Пресли, пока Гарри однажды не спросил его: - Как думаешь, до радуги можно дойти пешком? - он широко улыбался, пристально оглядывая яркую дугу, обогнувшую синие небо, тем самым создавая иллюзию воздушного мостика через девственно-чистую реку. Луи обернулся на глубокий голос, раздавшийся из-за его спины и уж было хотел ответить, как вдруг на крючок попалась крупная рыба, которую он не должен был упустить. Гарри лишь печально ухмыльнулся, крепче прижимая к груди черную розу и продолжил наблюдать за радугой, размышляя о том, что было бы неплохо когда-нибудь вывести новый сорт роз, а может, даже несколько - на каждый цвет широкого небесного моста. Так продолжалось несколько лет. Томлинсон ловил рыбу, а Гарри читал Фаулза. И каждое утро они встречались на речном побережье, спасая песчаный пляж от принужденного одиночества. Позже, оказалось, что Гарри жил на небольшом холме, совсем недалеко от дома Луи. У него была своя оранжерея, в которой юноша выращивал множество различных растений. Там были папоротники, цветы, даже карликовые разновидности некоторых деревьев. Но главной достопримечательностью оранжереи, были, разумеется, розы. Черные и красные, посаженные в шахматном порядке. Их сладким запахом, словно впитался в прозрачные стены небольшого помещения. И это было абсолютное безумие. Трепетное и волшебное сумасшествие.***
На момент начала их истории, Гарри все еще плохо говорил по-французски и поэтому Луи без лишних разговоров взялся за его обучение. У юноши получалось настолько плохо, что Томмо иногда посещала мысль о том, что учить Гарри говорить на чистом французском абсолютно безнадежно. Молодой человек коверкал иностранные слова, съедал некоторые буквы и притворно акцентировал внимание на "р", что вкупе давало поистине смешное, но и трагичное зрелище. Поэтому стоит ли говорить, что научить Гарри быть истинным французом Луи так и не удалось? Юноша, на самом деле, имел множество неизведанных граней. Как-то раз, Гарри позвал Томмо посмотреть на заходящее солнце и тех самых гнедых лошадей, купающихся в теплой речной воде. В качестве вечного сопровождающего элемента, он как всегда взял с собой несколько черных роз. Одну Гарри протянул в руки Луи, вторую крепко сжал в своих израненных ладонях, а у третей мягко - насколько это было возможно - отломил стебель и вплел пышный бутон в ломкие волосы Томмо. Закат был чистый, наивный, как будто его нарисовала провинциальная барышня задолго до того, как в голову ей пришли первые, страшные мысли о мужчинах. Он беспокойно громыхая, переворачивал все внутри, словно выжигал все внутренности. Гарри заворожено наблюдал за уходящим диском солнца, схватил Томмо свободной рукой и крепко сжал холодную ладонь в своей. - Апельсин, - сказал он. Луи вопросительно вскинул бровь и уставился на юношу, лицо которого озарила абсолютно безумная улыбка, выдающая счастье на грани с умопомрачительной болью. - Солнце безветренно, и закат выглядит так, будто в зеркале решил утопиться красный апельсин. Томмо судорожно глотал воздух, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу хохот, пока настала очередь Гарри окидывать его взглядом полным непонимания. Луи сосредоточился и унял свои эмоции, дабы не портить такой трепетный момент. И когда солнце уже уходило за реку, когда только самый краешек этого огромного фрукта выглядывал из-за речной глади, когда мрак окутал все побережье, Гарри пустил скупую слезу, крепко сжимая в ладони мрачный цветок, на который падали соленые капли, сочащиеся из его глаз. Сквозь пальцы юноши безудержно струилась рубиновая кровь - результат слишком тесного контакта со стеблем цветка. - Почему ты плачешь? Я обидел тебя? Тебе больно? - Луи забрал из рук Гарри розу и мягко дотронулся до раненой ладони. - Можно плакать оттого, что у розы есть шипы, но можно плакать и от радости, что на стеблях с шипами есть розы. И этого было вполне достаточно, чтобы раскрыть все тайны загадочного юноши с побережья реки Самбра. Разорвался у розы подол на ветру. Соловей наслаждался в саду поутру. Наслаждайся и ты, ибо роза - мгновенна. Шепчет юная роза: "Любуйся! Умру".