Семь лет не было. А встретил так, будто вчера попрощались. Улыбочка, кивок головы. Даже рук из карманов не вытащил.
— У нас теперь новая «Катастрофа». Располагайся, осматривайся. Через полчаса отплываем.
Ну, подумаешь, вернулся. Эка невидаль!
Но почувствовать себя уязвлённым Хиномии не дали. Стоило только кинуть вещи в каюту, — специально выбрал подальше от основных палуб, как Хёбу материализовался прямо перед ним. Загородив собою выход.
— Ну, как, бродяга? Скучал хоть немного?
— А ты? Наверное, тут же забыл меня?
— Ага, — Хёбу кивнул почти радостно. — Конечно, забыл.
— Хорошо, правда? Забывать, — рот сам собой тянулся усмешкой. Не слушать, не слушать!! Он больше не будет реагировать на подначки!
— Действительно. — Хёбу стоял, покачиваясь с пятки на носок.
Остальные пандоровцы, которых он смог увидеть мельком, — повзрослели, а Югири превратилась в очаровательную девушку… Но вот Кёске ничуть не изменился, ни на граммулечку. Столько же язвительности, яда и колкости, что и раньше.
— Наши готовят пирушку по случаю твоего возвращения. Приходи, сделай милость, — будто бы случайно вспомнив, сообщил Хёбу.
— Приду, — кивнул и уставился в пол. Смотреть на Хёбу сделалось совестно. Столько лет, а он всё такой же. Его вид воскрешал в памяти то, что Хиномия так сильно старался забыть.
— Ну, давай хоть обнимемся что ли? — стервозность в глазах Хёбу пополам со злобой. А может и веселье у него такое азартное? Может, он просто так радуется?
Хиномия и раньше не знал, как на выкрутасы Хёбу реагировать, и сейчас тоже растерялся. Самой лучшей тактикой общения с Кёске было отключить мозги и делать то, что говорят. Наработанный рефлекс сам собой вспомнился.
Неловко протянул руки, отчего-то чувствуя стыд, прижал к себе худощавого, костлявого, маленького, как мальчишку. Застыл, чувствуя, что его самого тоже обнимают.
— Эй, ты что, ещё подрос что ли? — недовольно буркнул Хёбу.
— Может быть...
Всё могло быть. Он не просто «подрос», он стал старше.
Хиномия судорожно вздохнул.
— Как ты тут?.. — сорвалось с языка само собой.
Нет, он не чувствовал вины за свой уход или чего-то ещё подобного... Просто хотел узнать, как дела.
— А ты?
Приветственные объятия затягивались, но они оба этого будто не замечали.
— В смысле?
— У тебя кто-то появился? Кого ты ещё оставил, чтобы вернулся сюда?
Хиномия отрицательно мотнул головой. Да кому он нужен.
— Никого не было.
Хёбу в его руках выдохнул долго и медленно.
— У меня тоже, — и поднял на него глаза, — не было никого...
Хиномия тяжело сглотнул — такой жажды во взгляде он еще, кажется, не видел.
И всё равно он оторопел, когда Хёбу внезапно опустился вниз, на пол, протянул руки к его ширинке и... И расстегнул!
— Хочу поздороваться, — сообщил он, глядя снизу вверх.
Хиномию тут же как разрядом электричества прошибло.
Чтобы так, да внезапно, — Хёбу ведь никогда раньше ему не... Вот так, у стенки, не отсасывал.
Чувствуя, как его член обхватили губами, Хиномия дернулся назад, натыкаясь на ту самую стенку.
— Ты с ума сошел? Подожди!
Хёбу только придержал его рукой, даже не выпуская изо рта.
— Хёбу!..
Его заглотили сразу, до самого основания. Чувствуя горячий язык и зубы, Хиномия тяжело выдохнул, уставившись на светлую макушку.
Совершенно непристойно, неправильно. Вот так вот, на коленях перед ним... Хёбу прикрыл глаза с таким видом, будто ему нравилось. Хиномия потрясённо понял, что так оно и есть. Одной рукой Кёске придерживал его член, а другую руку положил себе между ног.
На глаза попался собственный медальон-ограничитель, висящий на груди, на цепочке...
Хёбу дёрнулся, коротко простонал, и все мысли тут же вышибло из головы. Хиномия опустил руку ему на затылок.
Тонкие серебристые волосы под пальцами. Мягкие. Приятные.
Хёбу двигал головой быстро, жадно, периодически постанывая. Хиномия чувствовал, что не очень-то и продержится. Слишком долго ждали оба. Слишком сильно он его...
Он представил, как сейчас развернёт Кёске к стене, сдёрнет с него штаны и заполнит собою. И им станет хорошо обоим, как раньше. Кёске будет просить ещё, сжимаясь и вздрагивая...
Чувствуя, что кончает, Хиномия попытался отодвинуться. Не успел; его член выскользнул из горячих губ, окропляя их спермой. Хёбу распахнул глаза абсолютно ошеломлённо и облизнулся...
Вот только тогда Хиномия наконец-то застонал. Подхватил Хёбу с колен, заставляя подняться, толкнул к стене, прижался всем телом; их губы соединились в горьком влажном поцелуе...
Хёбу оторвался от него, дрожа и тяжело дыша. Заплетающимся языком прошептал:
— Остальное... Потом, ночью... Не опоздай. На вечеринку...
— Хорошо, — шепнул Хиномия в ответ. Он бы сейчас даже звезду с неба пообещал. — Не опоздаю...
* * *
И Кёске исчез.
Не как обычно он это делал раньше, щёлкая пальцами, а просто растаял, постепенно становясь прозрачным и теряя плотность. Протёк, словно дым, сквозь пальцы.
Хиномия удивлённо выкрикнул его имя и...
…и проснулся.
* * *
В комнате было темно, душно и жарко. Лето; а в этой стране всё так же экономят на кондиционерах. Тело облепили влажные простыни. Хиномия выпутался из них, сел на кровати, стараясь прийти в себя. Бросил взгляд на гостиничные электронные часы, мерцавшие у изголовья. Половина шестого утра.
Он встал и поплёлся в душ. Всё равно уже больше не уснёт. Только не после снов с участием Хёбу.
Раньше Кёске ему снился... Ну, от силы раз в пару месяцев. Но сейчас, когда Хиномия приехал в Токио, сны участились. Практически каждую ночь ему снилось... Прошлое? Желаемое будущее? Мечты глупые и мальчишеские — вот, что это было. Пора бы уже повзрослеть, да не получалось. Не отпускало его.
Возможно, потому он и приехал. На что-то ещё надеялся.
Холодный душ прекрасно охладил голову, прогоняя остатки сна.
Хиномия помнил, что Хёбу часто бывал в Японии. Ведь здесь жила его Королева... Но дальше что? Не то чтобы он собирался всерьёз начать разыскивать Хёбу Кёске, но чисто гипотетически... Не идти же ему в Вавилон. Вряд ли он им нужен, без способностей-то.
Прикручивая вентиль с холодной водой, Хиномия криво усмехнулся. Ему сегодня приснилось, будто на нём до сих пор тот ограничитель, подаренный Кёске. Будто у него ещё была сила. Интересные выверты делает его подсознание. Он сам уже давно смирился с тем, что стал обычным человеком, но подсознательно до сих пор считает себя эспером... Так что ли?
Вытираясь полотенцем, Хиномия прошёл обратно в комнату, подцепил с прикроватной тумбочки глазную повязку и привычно повязал её на затылке, прикрывая левый глаз.
И только потом увидел торчащий из-под входной двери уголок конверта. Без подписи или каких-либо других опознавательных знаков. Обычный белый конверт.
Внутри лежала записка:
«Не опоздай на вечеринку».
* * *
Хиномия стоял посреди комнаты, должно быть, с минуту. Одной рукой придерживая съехавшее полотенце, другой — сжимая листок бумаги.
Потом спохватился и начал собирать вещи. Где бы ни была эта... «вечеринка», он ни за что не опоздает!
