Единорог

"Don't ask me why cause I don't know Don't ask me how I'm gonna solve this on my own Don't ask me why cause I don't know These things I've never faced Scratch out, but won't erase". (c) Rise Against

По улице бежал человек. Его тяжелое дыхание гулко разносилось и исчезало в развалинах старых домов. Он бежал, не останавливаясь и не оглядываясь. «Безумие, безнадега, беспомощность. Они повсюду. Они разрушают мозг. Здесь ты с ними один на один». Он задыхался, его силы были на исходе, но он не замедлялся. То и дело оступаясь, проваливаясь ботинками в огромные трещины асфальта, он не мог себе позволить упасть. «Человек, назвавший себя командиром, взвалив этим самым на себя все обязанности и всю ответственность, никогда не придет на помощь. И ты это знаешь». На резком повороте его занесло. Он невольно сошел с асфальтированной дороги. Под ногами заходила земля. Вместе с грохочущим потоком камней его увлекло вниз. «В этом Романтика Апокалипсиса. Ты один. И каждый день ты должен выживать в этих руинах ради какой-то никчемной цели. Тебе не впервой. Тебя сложно чем-то испугать». Падая, одной рукой он смог уцепиться за палку, торчащую в паре футов от поверхности. В другой он крепко сжимал дуло винтовки, соскочившей с его плеча. Казалось, он был совершенно равнодушен и спокоен, несмотря на то, что висит буквально на волоске над чернеющей под ним пропастью. «В этом мире тебе приходится рассчитывать только на себя». Он медленно подтянулся… «А это, само по себе…» … ржавая палка переломилась под его весом на две части. «…очень слабое утешение». С грохотом я ввалился в окно полуразрушенного здания и тут же откатился вглубь комнаты. Эта ветхая, до основания прогнившая постройка служила нам импровизированным штабом. Мне и… моей команде. Невдалеке хлопнула слетевшая с петель дверь. «Черт! Что за гадство?! Почему нельзя найти помещение покрепче? Тут чихнуть нельзя — все обваливается!» Я пополз в угол, попутно отлепляя от одежды пиявок. У меня невыносимо ныло бедро. Как я мог так неудачно приземлиться? Я бы встал, но ноги просто не слушались. Как только от них перестала зависеть моя жизнь, они, независимо от мозга, отключились. В общем-то, это вполне объяснимая реакция — за два дня я почти ни разу не присел. Я подтянулся на руках и плюхнулся на потрепанный диван. Ну да, тут не до эстетики. Меня начали обступать мутировавшие моллюски. Или к кому они там относятся?.. Я криво усмехнулся и опустил ботинок на одну из этих тварей. После генного изменения их тела приобрели твердую оболочку, которую раздавить было не так-то просто. Я надавил еще сильнее. С душераздирающим визгом пиявка лопнула, разбрызгивая по полу омерзительную зеленую жидкость. Я бы не удивился, если бы она оказалась ядовитой. Я давил их с мстительной неторопливостью, наслаждаясь этим предсмертным воплем. Даже предположить не мог, что мне свойственна такая кровожадность. Кажется, ни одной больше не осталось. Я осмотрел себя: не прицепился ли еще кто на меня. Они довольно крупные, но при этом легкие. Можно подцепить, ходить и не заметить, как она вопьется в твое тело. Это очень опасные твари: если прицепятся, то от живого не отстанут. Если я не ошибаюсь, то они впускают в кровь какое-то вещество против её свертывания. Только и оно поддалось мутации, а потому стало еще и ядовитым. Наверное, меня спасло то, что я все время бежал. Так им труднее подобраться к плоти. Еще больше утомленный размышлениями, я откинулся на спинку дивана и... та с треском отвалилась, увлекая меня за собой. — Твою мать… Вставать решительно не было смысла, а меня так и подмывало непреодолимое желание кого-нибудь убить. Я решил утешить себя тем, что какими бы эти сорок восемь часов ни были, я наконец-то до… в относительной безопасности и никакая тварь больше не посягнет на мою кровь. Ох, как же я ошибался! — Мистер Сниппи! Ну наконец-то вы дома! Я знал: притвориться мертвым или проигнорировать его мне просто не удастся. — Если бы не твоя прихоть, я бы с места не двинулся. — Ну и натоптали же вы тут! — пропустил он мимо ушей мой усталый вдох. — За вами только ходи и убирайся! И вообще, я, конечно, понимаю, вы у нас радикал, оригинал и все такое, но когда же вы дверью научитесь пользоваться, человек-паук вы эдакий? От вас одна разруха! «Это от меня-то?!» Я промолчал на этот счет, но из меня само собой вырвалось другое: — Тебе никогда не казалось, что, добавляя перед именем подчиненного «мистер», ты ущемляешь его достоинство? Капитан в изумлении замолк. Мне показалось, что он все прекрасно понял, но все же я разъяснил: — Мое имя звучит как кличка плюшевого медведя или кота у пятилетней девочки. Нет, я не жаловался, говоря это, просто я хотел… Да я и сам толком не знаю зачем, но мне просто нужно это было сказать. Его реакция заставила меня подпрыгнуть на диване. — Ну конечно же!!! — Что, правда?! — Конечно же! Мистер Сниппи, — торжественно возвестил он, — у меня для вас новое задание! Со стоном я упал обратно. Поясница встретилась с металлическим каркасом тахты. «Конечно! Чего же я еще мог ожидать?!» — И вы даже не спросите «какое»? — Самодержец уперся в мои колени и навис надо мной, стараясь заглянуть в глаза. — И какое же?! — Я всплеснул руками и подивился истеричности собственного голоса. — Так вот, — он вернулся к своей прежней интонации, — вы должны найти мне домашнего плюшевого мишку! Я вяло дергал ногами, стараясь его скинуть. — У тебя же Пилот есть!.. — Он слишком худой для мишки… — плаксиво заявил командир. — Или, может быть… Мне вдруг захотелось спросить, откуда он это знает, но тут я заметил его заинтересованный взгляд на моей куртке и, издав некое подобие визга, оттолкнул от себя. — Я тоже худой! Я анорексик! Ко мне даже пиявки не липнут… — Дрыгая всеми конечностями, я отполз подальше. — Тогда я хочу единорога! — Кого?! — От неожиданности я ударился затылком о стену, тут же на меня осыпалась штукатурка. — Единорога, — невозмутимо повторил Капитан. — Какого?! — Желательно розового, но можно и голубенького. — Ты что, спяти…?! А, ну да… Я почувствовал, как на меня монолитом наваливается обреченная усталость. Я закрыл глаза и откинул голову назад. Сами по себе мои губы прошептали: — Хорошо. — Отлично! Тогда что вы тут расселись? Шагом марш исполнять приказ! — Есть. — Я медленно поднялся, подобрал винтовку и поплелся на выход. Меня нагнал его недовольный голос, когда до двери мне оставалась пара шагов: — И без единорога не возвращайтесь! Не пущу! — Судя по легкой дрожи в его голосе, он махал мне кулаком и затем обратился уже не ко мне: — О, Пилот! Как дела? Как моя летательная машина? — Есть, — еще раз тупо повторил я. Мне сейчас очень хотелось попсиховать. Прямо здесь и прямо сейчас. И высказать этой самодовольной каракатице все, что я о ней думаю. Но у меня просто не было сил. Я чувствовал себя опустошенным. Даже не усталым, а опустошенным. Морально. Я два дня рисковал своей шкурой, не спал, не ел, лишь для того чтобы достать ему сиреневый шарф под цвет его очков. Я горько хмыкнул: ведь он бы ему подошел. Но, когда я вернулся с трофеем, тот был ему уже не нужен. Да, мне не впервой выставлять отрытую руку в лицо Смерти. Можно сказать, это моя жизнь. Я не жаловался. Но, наверное, никто бы и не заметил, если бы я умер. Просто взял один раз и не пришел. Тогда зачем я все это делаю? Прихрамывая, я плелся уже добрую милю, как вдруг мне в затылок прилетел острый камешек. — Что за черт?! — Не раздумывая, я кинулся к тому месту, откуда он, скорее всего, был брошен. Перемахнув капот «тайоты», я не смог сдержать возглас изумления: — Ты?! Приземлиться как следует у меня не вышло: ногу, сорвавшуюся с камня, в бедре пронзила острая боль. Со сдавленным хрипом я расстелился по земле. Долго лежать не стал, так как то, что я увидел, заставило меня подняться, превозмогая ломоту в костях. — Инженер, живой! Как ты, откуда ты?! Ты же живой?.. — Тише! Чего орешь? — Он схватил меня за рукав и притянул к себе, принуждая сесть рядом. — Живой, как видишь… Живу и радуюсь. С чего мне умирать? — Парень нервно хохотнул. — Ну как же? Ты ни с того ни с сего исчез. Мы думали, тебя сожрал кто-нибудь… А ты не зомби, нет? — Я с опаской посмотрел на него и отпрянул, высвобождая куртку из его руки. — Так я тебе и признался! — саркастично хмыкнул тот. — Ну, ты помнишь, я психанул и ушел. А потом меня что-то по голове ударило, и я вырубился. Когда очнулся, первое время ничего не мог вспомнить, а как вспомнил, то понял, что заблудился с концами. Да и вообще, возвращаться было как-то… неудобно. — Мы тебя искали… — Я привалился спиной к погнутому крылу машины. — Я живу на заброшенном корабле, — сообщил он, пожав плечами, — почти никогда не вылезаю... Там тихо, спокойно и не водится никакой нежити. Мне и без того жутко. — Инженер замялся. — Ну, а вы там как? — Нормально, — кивнул я, — Капитан зверствует, Пилот «строит» летательную машину, я как савраска ношусь, исполняю прихоти самодержца. Все в меру своей нормальности. — Мне показалось, что собеседник хихикнул. — Ты правда зря ушел, вот… Гм, пошли, пройдемся, что ли, а то мне как-то непривычно так сидеть. Парень поднялся, ухватившись за мою руку, и затравлено огляделся: — Ты уверен, что это хорошая идея? — А в чем дело? — Я поправил очки. — Ты разве не боишься? — Чего? — вопрос заставил меня искренне изумиться. — Этих тварей. Они же повсюду! — И что? — мне никак не удавалось понять, чего он от меня хочет. — Ладно. — Он отвернулся. — Пойдем. Я пожал плечам и побрел за ним. Мы шли молча. Я украдкой разглядывал бывшего сослуживица: тот неловко спотыкался на каждой трещине, с удивлением разглядывал руины зданий. Да, кажется, он не соврал, когда сказал, что редко покидает пределы корабля. Сейчас он выглядел весьма забавно. Не таким, каким был раньше. И в душе копошились сомнения: так странно пропал и так неожиданно появился… Говорит, что не выходит далеко, а до побережья пилить часа два. Сколько я его знаю, он всегда был не очень приятным типом: безразличный, саркастичный, хитрый. Может, даже в чем-то алчный. Обособленный, ни за кого не держался, ни с кем не общался. Я понимал, что он с нами только из-за соображений собственной безопасности. Наверное, вышеперечисленным он меня и отталкивал. Хотя чего я вообще хочу? Странная разношерстная компашка выживших недовоенных после ядерного апокалипсиса… Чего это я? Решил, что мы будем дружной сплоченной командой, как те, о которых постоянно крутили по каналам АННЕТ? Мы вместе потому, что остатки инстинкта самосохранения требуют держаться в группе. Как пещерные люди. Сейчас между нами особого различия нет. Проблема в том, что меня не оставляло ощущение какого-то подвоха. Можете назвать животной интуицией. Этот нелепый парень никак не сопоставлялся у меня с тем Инженером, которого я помню. «Мне бы нужно держать ухо востро», — решил я. Секунду спустя я словно вышел из тела. Когда меня привел в себя нервный голос спутника, я понял, что не помню ровным счетом ничего с того момента, как последний раз взглянул на него. — В чем дело? — я проследил за его растерянным взглядом. — Слушай, — в его голосе явно слышалось волнение, — ты… вопрос, конечно, глупый, но ты знаешь, где мы сейчас? Я поправил съехавшую с плеча винтовку и огляделся. По долгу «службы» меня забрасывало чуть ли не во все концы этого города, но то место, где мы сейчас находились, мне было совершенно незнакомо. Магазины, дома… Все вроде бы то же самое, но в это же самое время — совершенно чуждое. — А ты? — Кажется, мой ответ ему совсем не понравился: он начал бешено озираться и бормотать что-то себе под нос вроде: «Как я мог сюда зайти?». У нас одновременно отключилось восприятие. Я не ошибся. Такое вообще возможно? — Снайпер… — Чш-ш... — Я приложил палец к дыхательному клапану своего противогаза и прислушался. По спине пробежали холодные мурашки, а это нехороший признак. Что-то должно произойти. Вдруг земля под ногами задрожала, и сзади послышался каменный грохот. — Снайпер, сзади! — хрипло заорал Инженер, указывая куда-то. Я едва успел оглянуться, как меня с гулом накрыла черная пелена. Темно… Очень темно. Я не вижу даже своих рук. И ничего не слышу. Вдруг во тьму пробился тонкий лучик. Он становился все шире и шире, пока наконец рука в черной перчатке, показавшаяся оттуда, не выдернула меня из этой изолирующей темноты. Я поднялся и куда-то побежал. Земля ходила ходуном. Отовсюду летели каменные глыбы. Все громыхало. Но звуки были словно погружены в вакуум. И писк. Инженер бежал впереди и, держа меня за запястье, тащил за собой. Кажется, он что-то говорил, но его голос был таким далеким, словно эхо... Мне было интересно смотреть на него: доселе неуклюжий он ловко обходил все препятствия, лавировал, избегая падающих камней. Я не чувствовал своего тела, не ощущал боли. Он еще крепче сжал мою руку и резко дернул вправо. Все происходило в замедленной съемке. В то место, где мгновение назад был я, врезался огромный камень, разлетаясь на кучу обломков. Они проносились в дюймах от моего лица и разбивались, падали, пролетая еще несколько футов. Кажется, я услышал «берегись!», но в этот момент висок озарила вспышка нестерпимой боли. Я даже не успел вздохнуть… Я разлепил веки и попытался пошевелиться. Попытка отозвалась острой ломотой во всем теле. Из груди вырвался слабый стон. «Черт, как же мне хреново... Что это было?» Невдалеке зашуршал гравий под ботинками приближающегося человека. Передо мной возникло… лицо, вернее респиратор и очки Инженера. Он помахал перед моими очками рукой и, добившись слабой реакции, согнул три пальца. — Ты как? Сколько пальцев видишь? Я хотел стукнуть его по руке за такие тупые вопросы, но ни одна из конечностей не поднималась. А от резкого шевеления головой в глазах все поплыло. Видимо, этот вопрос был-таки не из праздного любопытства. — Два, — сипло прошептал я. — Фух, ну и отлично! — Он плюхнулся рядом. — Помнишь что-нибудь? Я отрицательно покачал головой. — Хорошо же тебя контузило! — Было слышно: он ухмылялся, но, кажется, я слышал в его голосе еще и некоторое облегчение. — Ты молодец, хорошо продержался. — А? — Тебе крупный осколок в голову прилетел. Все тело содрогнулось. Я все вспомнил: мы убегали от огромного червя, и… Мои руки судорожно принялись шарить вокруг. — Не это потерял? — Инженер помахал передо мной винтовкой. Я было подскочил и выхватил ее, но в глазах потемнело и мышцы обмякли. Парень подхватил меня и аккуратно уложил обратно. — Ш-ш-ш, торопливый какой, не вскакивай! Тебя сейчас затошнит. Как по повелению в давно пустом желудке забурлило. Я вцепился в его руку, которую он не успел убрать с моей груди и зачем-то прижал к себе. Он вздрогнул, но ничего не сказал. На удивление, мне быстро полегчало. Я понял, что все еще держу его, и мгновенно отцепился. — Извини… — Да нет, все нормально. — Я не видел его глаз за оранжевыми горнолыжными очками, но был уверен, что он смотрит на меня сейчас, как на конченого психа. Чтобы куда-то деться от этого чертового ощущения неловкости, я огляделся. Мы сидели в каком-то помещении. Оно выглядело удивительно целым, не считая дыры в кирпичной стене. Точнее просто дыры — без кирпичной стены. Кажется, это что-то типа квартиры. Мебель, скелеты, техника. Я лежал на кровати. Белье на ней было грязным и пыльным. Напротив меня висел «жидик» с разбитым экраном. Неподалеку стоял стол с таким же раздолбанным компьютером. Из высокого покосившегося деревянного шкафа повывалилась вся одежда. Пол был усыпан бетонной крошкой и мелкими камнями. — Тебе лучше? — он первым нарушил гнетущую тишину. — Ты меня спас? — вопросом на вопрос ответил я. Не знаю зачем, но я должен был это услышать. — Нет… Когда? — Инженер посмотрел на меня. — Ты о чем? — Почему? — То есть как «почему»? — Он растерянно развел руками. — Мне нужно было тебя там без сознания оставить? Та тварь бы тебя сожрала! — Разве тебе не следовало самому спасаться? — Приехали! Я ему жизнь спас, а он еще и не доволен! Норма-ально! Он вскочил, но я снова схватил его за руку и потянул назад. — Стой, ты не понял. Спасибо, правда. Я первый раз в жизни попал в такое положение и… и… — Что? — Кажется, он тоже хотел, чтобы я это сказал, я ясно услышал плохо скрываемое любопытство. — Меня никто никогда… Мне никто не помогал. Тем более никто не рисковал за меня жизнью. «Ну вот! Дурак! Теперь он надо мной смеется. Размяк! Придурок! Дал слабину…». — За меня тоже не заступались никогда. Таким неудачникам нужно держаться вместе! Того и гляди, жить легче будет! Нададим этим микробам по задницам, а?! — беззаботно воскликнул он, словно даже и не заметил моей оплошности, за что я ему стал вдвойне благодарен. Это действительно было странно. Он такой приветливый… Его не узнать. — Мне лучше, — кивнул я, поднимаясь, — спасибо. Он помог встать и придержал меня, пока я совсем не оклемался. — Пойдем? — Да, я знал, что ты рисковый парень! Как ноги? Я опять кивнул. На самом деле бедро все равно болело, но ему об этом знать было не обязательно. Внутри начала ныть какая-то… вина? Он так заботлив, а я ему вру, подозреваю. И потом, нужно как-то вернуть долг. С чувством обязанности кому-то тяжело жить. Я все старался себя заговорить, чтобы не думать о его поведении. Обо мне никто никогда не заботился. У меня никогда не было близких людей… Действительно близких друзей. В этом мире я чувствовал, что я один. А тут почти посторонний человек и так… Я подошел к зияющей вместо стены дыре и охнул: — Как ты затащил меня на третий этаж?! — Фух, лучше тебе не знать, — отмахнулся Инженер, направляясь к двери. Мы спустились по рассыпающейся лестнице и вышли на улицу. Дом стоял на берегу, что удивило меня. Я не очень помню, где мы бежали, но то место, где мы находились сейчас, не было мне знакомо. «Может меня действительно сильно контузило?» На смену этому вопросу у меня пришел новый, не менее важный: — Как ты там оказался? Откуда знал, что я там пойду? Инженер в изумлении уставился на меня: — В смысле? — Там, где мы с тобой встретились. — Ах, вот о чем ты. Я и не знал. Я нахмурился. — Чего ты такой подозрительный? — Он втянул голову в плечи. — Я просто был там. — Ты сам сказал, что редко уходишь с корабля. Но судно находится слишком далеко от того места, где был ты. Что тебя заставило зайти вглубь города? Послышался тяжелый вздох. — Честно, я не думал, что здесь остался кто-то, кто еще может выстраивать логические выводы. Ты сильный, Снайпер. — И все-таки? — Я наблюдал за вами. Наблюдал за тобой. — Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Во всяком случае, у меня было основание это полагать. — Да ладно? — Ну, во-первых, у меня заканчивается пища. Я думал, что вы знаете, где ее можно отыскать. И кто будет этим заниматься, кроме тебя? Пилот, как обычно, занят «построением летательной машины», про второго я вообще молчу. — Это «второго» прозвучало с какой-то болью или горечью, я не понял, чем это могло быть вызвано, но это показалось мне очень странным. Впрочем, оно и дополняло этот в целом странный образ теперешнего Инженера. — А во-вторых? — Да скучно мне, Снайпер! Я не могу вернуться, но подумал, что если хоть кто-то там остался нормальным… — Только ненормальный может считать себя абсолютно нормальным, — ухмыльнулся я. Инженер тихо рассмеялся: — Это тяжело признать, но я соскучился. По твоей трезвости. Ты единственный нормальный из них. Я заметил это только тогда, когда ушел. — Ты тоже. Мы еще долго шли и болтали обо всем подряд. О всякой ничего не значащей сейчас ерунде. Типа «какая тебе нравится марка машины?». Да, я давно не чувствовал себя так легко… Так счастливо. Наверное, так называется это чувство. Так или иначе, я себя так никогда не чувствовал или, по крайней мере, очень давно. Я не помню, когда я последний раз с кем-то беседовал. Нет, не говорил, а именно беседовал. О чем-то… неважно о чем. Он и вправду оказался приятным парнем. Я признаюсь, я сильно ошибался на его счет. Всю дорогу он искрометно шутил по поводу и без. Кажется, ему тоже доставляло удовольствие наше общение. Он же так долго ни с кем не говорил. С живым. Я узнал о нем много нового. Нет, правда много. С учетом того, что до этого я о нем совершенно ничего не знал. В том числе и его имени. Оказывается, его зовут Александр Громов. Теперь мне стал понятен его акцент — он из России! Я-то думал, что это либо я с ума схожу, либо противогаз так искажает голос. Главный инженер АННЕТ. Точно... Так вот почему у него такое прозвище. И он моего имени не знал. Только фамилию, которую беспрестанно повторяет Капитан. Мы долго хохотали, пожав друг другу руки. Это было поистине самое странное знакомство в моей жизни. Но вдруг он замолчал, остановился и повернул совершенно в другую сторону — к обрыву. Я удивленно последовал за ним. Минут пять мы в полном молчании глядели на кроваво красный закат, озаряющий серые руины разрушенного города. — Сниппи, — его голос звучал удивительно серьезно, — пойдем со мной. Я рассеяно посмотрел на него, стараясь хоть что-то разглядеть за оранжевым зеркалом очков, но видел лишь потрепанного парня в противогазе со старой винтовкой за плечом. — Куда? — Со мной, — так же тихо повторил он, — оставь этих психов. С ними уже все кончено. — С нами тоже. Если ты не заметил, мы с ними на одной посудине, — сам не знаю зачем возразил я. — Ты держишься за жизнь! Ты еще не застрелился, значит, у тебя есть повод остаться в живых. Пока он остается, ничего не кончено! — Они тоже живут, — я был совершенно потерян. Я не понимал, зачем он это говорит. — Они психи! — оборвал он меня. — Конченые психи! Какой смысл тебе торчать с ними?! Ты умен и силен, считаешь, нет лучшего применения твоим способностям, чем служба сиделкой у умалишенных?! — Здесь — нет. Если они до сих пор живы… — Они живы только благодаря тебе! Ты защищаешь их, и чем они тебе за это платят?! — ... Значит, это не просто так, — холодно закончил я фразу. Зачем я защищал от него Капитана? У меня не было и на это ответа. Инженер, словно прочитав мои мысли, положил руку мне на плечо и заглянул в глаза; я невольно дернулся. — Он тебе не нужен. Ты можешь прожить без него. Слышишь? Ты наконец-то сможешь просто жить. Я аккуратно снял его ладонь. — Нет, не смогу… В этом мире никто не живет — все, кто есть, только существуют. Я знаю, ты хочешь помочь, но… Я не смогу объяснить это так, чтобы ты понял. Он ненадолго отвернулся. Мне казалось, он что-то хотел сказать, но промолчал. И все равно я был уверен в своем ответе, каким бы абсурдным он ни казался. Но все-таки я чего-то ждал от него. — Да, — коротко кивнул он, — я не понимаю и, наверное, не пойму. Но это твое решение. Я не вправе настаивать. «Алекс, послушай, я бы пошел. Правда, пошел! Но я не могу. Не могу объяснить. Не могу его оставить. Я не смогу жить так… не смогу жить «спокойно». Это не моя жизнь. Я должен бежать, рисковать, вновь и вновь проклиная судьбу за свою участь. Я могу думать все что угодно, клясться, опять проклинать, психовать, но я все равно не уйду. У меня нет жизни, если нет цели. Она должна быть у каждого моего дня. Должна держать в тонусе и напряжении. Я боюсь остаться один. Я не смогу жить без какой-то цели, для которой меня используют. Пусть мной пренебрегают, пусть обращаются как с животным — я все стерплю! Я не могу объяснить этого чувства… Я умру, если буду никому не нужен. Если буду просыпаться и понимать, что сегодня у меня нет никаких дел. Я сойду с ума здесь… Не смогу так. Я, наверное, слишком труслив, чтобы застрелиться! Я прожил и перетерпел слишком многое, чтобы сейчас взять и умереть от пули в висок. Я один из немногих, кто смог пережить ядерный апокалипсис. Я ежедневно борюсь за свою жизнь с какими-то мутировавшими тварями… Я не могу умереть просто так. Я хочу пойти с тобой. Но там я не продержусь и пары дней. Больше всего с того момента, когда понял, что я один в этом мире, я стал бояться одиночества. Капитан спас меня. Пусть он этого и не понимает. Я буду ему… предан, несмотря на всю абсурдность его приказов. Эта моя единственная альтернатива в этом мире. Я боюсь…» Я просто улыбнулся и дружески толкнул его в плечо. — Спасибо тебе за предложение, но ты же понимаешь, я не могу их там оставить. Куда ж они без меня? — Мы в ответе за тех, кого приручили, — в его голосе послышалась горькая усмешка — я очень его расстроил. Мы засмеялись, но веселья в смехе не было, просто разгрузка — обоим было не до смеха. — Может... тогда ты вернешься? Инженер хмыкнул. — Я знаю, ты живешь по принципу «в команде больше шансов выжить», я тоже до поры так считал. Знаешь, я лучше предпочту чокнуться в одиночку. Хоть не так стыдно будет. Меня передернуло: теперь я совсем не хочу оставлять его. Меня душило желание схватить его и потащить с собой, обратно, приговаривая «если чокаться, то всем вместе». Мы пожали друг другу руки. Единственное, что было сказано, — насквозь пропитанное фальшью в своей беззаботности: — Пока, Чарли. — До встречи, Алекс. Я медленно брел сам не зная куда, то и дело оглядываясь на ссутуленную фигуру, вновь спотыкающуюся через каждый шаг. И почему-то ждал, что он тоже вот-вот оглянется. Я не хотел прощаться с ним. Я не представлял, как он снова будет выживать. Мне было его очень жалко… У меня хоть они, а у него кто? Я развернулся и побежал обратно. Что делать дальше, не имел представления. Но главное — его остановить. Чтобы он уже не был один, а дальше разберемся! Я открыл глаза: я все еще уверено шагал в противоположном направлении. Оглянулся — Инженера уже не было видно. «Куда он пойдет? Что он будет делать? У него же еда заканчивается!» Хотел бежать. Кричать. Звать. Искать. И ничего так и не предпринял. В конце концов, это же так странно бы выглядело. Слишком уж… Да кто бы говорил! Отчаяние и усталость снова стали моими товарищами. От этой обреченности хотелось лезть на стенку и выть на луну. Очередная цель... Правда, я так устал. И снова это одиночество. Черт возьми, ну что это за хрень, а?! Я просто не хотел снова оставаться один. Снова... Вот и все. Ничего больше. Совсем ничего... Ладно, мне сейчас все равно идти искать этого Единорога…