Привет, игла!

Привет, рыцарь печального образа, привет, Билл из семьи Берроузов. Я хочу признаться тебе, ты окончательно одурманил остатки мозга парами азота и бензедрином. Ты – полнейшее зеро, ты не попадешь в Шамбалу, сколько бы не пытался. Обиваешь пороги святыни и падаешь ниже, ниже, еще ниже, прямиком в преисподнюю, где над тобой издеваются черти с Его лицом. Достукался, Билл… Обидно, когда тобой манипулируют. Затягивают в пучину «Нового видения», толкают на поступки, которые ты бы и не совершил. Даже эта чертова разница в возрасте. Одиннадцать лет, Билл. Ты – падший. Потрясающе думать так о самом себе, накачиваться амфетаминами и все чаще вести диалоги с самим собой. Обсуждая ведь только одну единственную и, пожалуй, последнюю проблему в жизни – манипуляция. Люсьен делает только то, что хочет. Некоторое время назад (я не помню, сколько времени прошло) Люсьен хотел манипулировать. Наверняка, его опять домогался похотливый Дэвид. Нельзя его винить в том, что не устоял перед этими глазами, пшеничными волосами, улыбкой – Люсьен виноват, что мало кто позволяет себе не обращать на него внимания. Вот я – я не могу сказать, что я люблю его или он мне нравится. Просто фигура завораживает. Смотришь на него и думаешь: «Я бы написал книгу и главным персонажем был бы этот Карр». Он бы страдал за то, что слишком красивый и позволяет себе делать все, абсолютно. Даже спать с людьми, которые старше его на одиннадцать лет. *** «Где этот чертов Берроуз, когда он так нужен?», - проносится в голове юного бунтаря, борца с устойчивыми правилами жизни. В данный момент он твердо и решительно шагает по коридору по направлению к двери в обитель человека, который спасет его. Люсьену нужна капля в чае, Йейтс и тихий голос Билла, который постарается привести Карра в душевное равновесие после очередного выпада Дэвида. Нервозно кусая и без того пухлую нижнюю губу, Люсьен останавливается напротив двери. Раздумывает пару секунд перед тем, как занести руку и постучать несколько коротких раз, вспоминает, как чувствовал себя после спасительной капли бензедрина, и улыбается. Казалось бы, Уильям заранее знал о встрече, потому сейчас сидит в кресле, чуть склонив голову вбок и дыша медленно, будто бы сквозь толщу лени заставляя легкие перекачивать воздух. Напротив него – чашка черного чая, слух обострен, по шагам угадывается визитер. Люсьену надоедает созерцать дверь, он просто бесцеремонно дергает ручку. Окидывает взглядом сидящего в кресле Берроуза, который, по всей вероятности, уже постиг Дзен. Билл быстро моргает, будто пытаясь избавиться от несуществующей соринки в глазу, и поднимает голову. Выпрямляется в кресле и вопросительно приподнимает бровь. В глазах читалось: «Опять он или ты просто захотел улететь?». Карр усмехается и садится на подлокотник кресла: - Ему нет места в Новом мире. Ему и многим другим. - Не пускай его в свой мир, тогда, возможно, ты перестанешь поглощать мой допинг, чтобы выжить в пока еще существующем старом. Люсьен вздыхает и берет со стола чай, прекрасно зная, что в нем обязательно растворен амфетамин. Берроуз не пьет другой. Не пьет с сахаром, молоком или сливками. Карр игнорирует возмущенный взгляд и раздраженно поджатые губы и махом вливает в себя едва теплый напиток. Моментально в его голове начинают проноситься безумные идеи – одна хлеще другой. Расправа над Дэвидом, сделать больнее, уничтожить, сбросить стресс, Билл, секс, алкоголь, девушки, секс с Биллом, сигареты, «Новое видение», Керуак, снова Билл, голос, смятые очки… Подловил себя на повторяющихся мыслях о Берроузе. «Гениально, Лу, почему бы не переспать с Биллом? Он ведь далекий приятель Дэвида, так? Гениально, Лу». - Билл… - Тебе мало? – он только начал подниматься с кресла, как тело, съехавшее на его колени, не дало провернуть маневр. - Билл… Уи-илья-ам. Красавчик Берроузов, - Карр тихо хихикает, внутренне ужасаясь от мыслей своих, пока Билл теряет терпение. Берроуз делает глубокий вздох, сверля недоуменным взглядом висок Люсьена. Так смотрят на умственно-отсталых, как бы не веря в трагедию, с надеждой на исправление, но в душе понимая, что все неизбежно. На очередном тягучем произношении своего имени Билл, внешне спокойный, внутри взрывается, обреченно закатывает глаза. - Черт, что еще? Ты отсидел мои колени, Лу. Люсьен отвечать не намерен, то есть, готов, но не вербально. Он просто разворачивается лицом к все еще не понимающему ничего Биллу и безапелляционно целует, не давая тому времени на размышления. Прижимается к губам, обвивая шею одной рукой. Пальцами свободной руки касается щеки своего избавителя от травм душевных, мысленно извиняясь за сволочную натуру. Уильям ошарашен, ему кажется, что поцелуй – побочное действие амфетаминов, пора завязывать или переходить на более тяжелый наркотик, чтобы впадать в беспамятство сразу, а не с оттяжкой. Но он берет себя в руки и ответно целует, жадно, потому что хотел давно, просто не думал, что стоит забыть о желаниях – и они исполняются. Распускает ладони гулять по выгибающейся спине тяжело вздыхающего в губы Люсьена. Им обоим хорошо, в груди разливается жар, а Берроуз чувствует, будто растворенный в чае наркотик он принял сам. Влажный кончик языка скользит по губам, а Карр ловит его губами, и от этого жеста Билл готов стонать, причем, скорее, от эротичности действия, чем от ощущений, но сдерживает себя. Затем жадные касания, алые отметины по телу – следы нетерпения Берроуза, следы алчности Люсьена. Одежда неаккуратными тряпками валяется по всем углам комнаты, а на полу предаются грехопадению два человека. Один жаждет быть спасенным, другой жаждет спасти, сам того не ведая. Но ведь один из них забудет о том, что сильно нуждался в помощи другого. И будет больно. Пустота выжрет душу, глаза провалятся, затянутся тьмой. Больше поводов для принятия наркотиков, именно. Потом Люсьен сказал «спасибо», короткое и отчего-то неприятное. И ушел. Дверью не хлопнул, но Берроуз, собирая одежду с пола, отчетливо представил звук закрывающейся с размаха двери. И Дэвид узнал. Потому что Уильям просто понял, ради чего Карр все это затевал. *** Привет, рыцарь печального образа, привет, Билл из семьи Берроузов. Ты опять вспомнил, как тебя надул мальчишка. Тебе стало больнее? Хорошо, тогда приступим к затягиванию ремня на руке, и – привет, игла!