Не тогда безнадёжность, когда поймешь, что помочь не может никто — ни религия, ни гордость, ничто, — а вот когда ты осознаешь, что и не хочешь ниоткуда помощи. Уильям Фолкнер
Все существующее — сон; все, что не сон — не существует. Хорхе Луис Борхес
Эридес надоело. Эридес задолбалась. Эридес измучилась. И скучно, и грустно, и некому морду набить. И руку подать тоже, кстати. Никого не осталось у Эридес. Один мерзкий Лейстранж. Однако уж лучше полное одиночество! Его наглое поведение, язвительные слова, звериные повадки - всё словно бы говорило: "смотрите на меня, я здесь хозяин, я ваш хозяин!", будто Лейстранж был богатым нуворишем, в детстве не наевшимся мороженым, а ныне, разбогатев, способным скупить все фабрики по изготовлению оного, и оттого возомнившем себя хозяином жизни. Эмоции, одни лишь эмоции. Когда-то это было нехарактерно, необычно, но Эридес привыкла к тому, что с некоторых пор она постоянно находится в состоянии сгустка нервов, какого-то вулкана, плюющегося лавой при любом удобном и неудобном случае. А вулканы не помещаются в кокон с кремовыми шторами и зелёным абажуром. В груди Эридес кипела чёрная злоба. Злоба к этому псу, с которым она теперь, получается, связана на веки вечные, от которого она и её семья зависели целиком и полностью. От одного хриплого голоса которого хотелось отрезать уши, а от прикосновений - часами отмывать тело жёсткой щёткой до красноты. В душе Эридес поселился постоянный страх. Казалось, что над её головой висит огромный острый топор на тонкой цепочке, которую так легко разрезать одним заклинанием. Эридес безвылазно сидела у себя в комнате, спускаясь вниз только по просьбам Лейстранжа, переданным через Ханни. Они молча ужинали, говорил только иногда Лейстранж, лениво растягивая слова и периодичекси понижая голос, заставляя Эридес прислушиваться к тому, о чём он говорит. О новых судах ("Подруга Поттера так и не явилась до сих пор, уже даже Кэрроу могут понять, что это означает"), о встречах в поместье Малфоев ("Нарцисса носит очень милые серьги в виде жемчужных пауков в бриллиантах. Десс, если ты наденешь такие, я удавлюсь от восхищения"), о каких-то людях из Министерства, штампующих один указ за другим ("Скоро нам велят пить после каждого посещения Диагон-аллеи, которая уже превратилась в переулок Беспалочковых, дезинфицирующие средства. Вот Снейп-то разбогатеет"). Но ни разу о "службе", о рейдах, о каких-то делах. Порой он говорил очень смешно, но при этом не смеялся, а только ухмылялся, а измученной молчанием Эридес с трудом удавалось сдержаться. Она молчала, постоянно молчала, изредка вставляя какие-то глупости, отдалённо напоминающие ехидные колкости. В один из дней Лейстранж описывал статую в Атриуме Министерства Магии с скрученными телами маглов в основании, на котором сидели маги. Эридес не выдержала и фыркнула: - Пора бы уже вам определиться: вы убиваете маглов или делаете их рабами. - В принципе, одно другому не мешает, - резонно заметил Лейстранж. Но в один день Эридес надоело. После неожиданно вспыхнувшего спора ("Маглы тоже не просты, у них наверняка есть оружие!" - "Оружие есть, но мозгов не хватает." - "У них объём мозга такой же, как у нас, они даже внешне на нас похожи!" - "Тогда почему ты не общаешься ни с одним маглом?"), после очередного сеанса связи с родителями, нервными, белыми и дрожащими стариками, она предпочла наведаться в аптеку, где за несколько галлеонов купила флакончик с расслабленно пахнущем зельем. Остаток дня пролетел незаметно. Эридес прекрасно провела время, поменяв цветы в вазах и приготовив для себя вкусные пряники. Вазы она долго меняла местами, а на кухне торопила эльфов, чтоб они активнее работали. Послеобеденное обычное времяпровождение состояло из выбора причёски (свободно падающие локоны), примерки платья (лиловое, с облегающим силуэтом), наведения вечернего макияжа и вызова через камин Фила. - Фил, я обязательно вышлю тебе моих пряников, они давно не получались такими вкусными. Они обсудили взаимные наряды и договорились встретиться сегодня в ресторане. В ресторане Эридес наелась досыта и поговорила с Филом. Эридес сообщила, что с личными встречами у неё дома придётся повременить из-за "маленькой неурядицы", на прощание они легко поцеловались, и счастливо-апатичная Эридес аппарировала домой с огромным букетом томных роз. На Лондон уже опустился поздний вечер, туман потихоньку спадал, а дождь почти не капал. Эридес была чрезвычайно довольна и расслаблена. - Ханни! - звонко позвала девушка эльфийку. - На ужин достаточно сладкого, я уже поела. - Да, мисс Эридес. - И поставь цветы в столовой на стол. - Да, мисс Эридес. Эридес потянулась и стянула с ног туфли, пошлёпав в сторону столовой. Там её ожидал сладкий ужин, за которой она и принялась. - Загуляла, Десс, - лукавый хрипловатый голос застал Эридес за глотком вина. - Это мой нормальный распорядок дня, - спокойно отреагировала Эридес, ровно поставив бокал обратно на стол. Лейстранж мягко подошёл к месту напротив и сел. - Ханни, принеси мне бутылку виски. Ханни задрожала, но всё-таки кивнула и бросилась за бутылкой и бокалом. - И как же проходит твой нормальный распорядок дня? Меряешь платья, красишься, шпыняешь эльфов и меняешь цветы в вазах? - Лейстранж с ухмылкой разглядывал открытую шею Эридес и её непривычно незакрытые плечи. - Да, - сказала-как отрезала. В глазах Лейстранжа мелькнуло удивление: - Да? Я не узнаю тебя, Десс. А где же ответная реакция навроде "Не всем же тратить весь свой день на убийства и выпивку?" - он перевёл глаза с шеи на лицо. - Хороший ответ, но только смысл? - Эридес пожала плечами. - Спасибо, Ханни, за ужин, - Эридес отложила приборы и встала из-за стола. - Спокойной ночи, мистер Лейстранж. Эридес поднялась к себе и удовлетворенно быстро заснула.***
Эридес снилась толстенькая девочка со смешными косичками и смешливыми губами. Девочка с звонким хохотом носилась с конвертом в руках по ярко освещённой золотым солнцем комнате между стульями, солнечные зайчики радостно прыгали по хрустальным вазам и заставляли хмуриться суровых людей на портретах. Эридес снилось прошлое. - Мама! Мама! Мне пришло письмо! Папа! Папа! В комнату быстрым шагом вошли величавый седовласый мужчина и прекрасная женщина с взволнованными глазами. - Доченька! Десси! Радость-то какая! Солнышко моё! - женщина крепко обняла хохочущую девочку, а мужчина просто сказал: - Молодец, поздравляю, - но в глазах его стояли слёзы. - Эстюс, поздравь сестру, у неё сегодня праздник! - в комнату осторожно заглянул прыщавый подросток с плутовским выражением лица. Эстюс фотографировал радостных родственников, девочка размахивала письмом, а солнце целовало её в осыпанный веснушками нос. Эридес проснулась с улыбкой на лице.***
- Итак, зелье Невозмутимости и Спокойствия. Эридес, сидя на кровати, вертела в руках флакончик с прозрачной густой жидкостью. - Что ж, эффект вполне хорош. Без него как без рук. Эридес налила в серебряную ложку жидкости. Теперь она была действительно спокойна. И почему ей раньше в голову не приходило пить это прелестное зелье? Всем грязнокровкам велено было явиться на специальные слушания, Хелен перестала писать, а мистер Лейстранж пропадал на целые дни, появляясь иногда только ближе к утру. - Жаль, почти закончилось... - вздохнула Эридес. - Надо ещё купить. Вчера ночью Лейстранж завалился в дом совершенно пьяным. Пьяным вдрызг. Он был один, но активно помогал себе идти магией и наделал такого шума, что перебудил весь дом: Эридес вскочила как ошпаренная, натянула в спешке халат, схватила палочку и помчалась к лестнице. На самой нижней ступеньке сидел сам виновник переполоха и курил. Он вытянул ноги в грязных сапогах, неровно дышал, а глаза его лихорадочно блестели. Домовихи уже разбирали поломанную вешалку для верхней одежды и утаскивали сломанный подсвечник. - О, Десс. Прошу прощения, - с трудом выговорил Лейстранж, - я нечаянно, - он хмыкнул и нервно затянулся. Эридес возвела глаза к потолку, но всё же некоторое раздражение почувствовала: очевидно, что выпитое с утра зелье уже выветривалось. - Пить надо меньше, - спокойно произнесла Эридес и как раз собралась возращаться к себе, когда до неё донёсся ответ Лейстранжа. - И тебе, Десс, тоже. Стимуляторы и прочие зелья до добра не доведут. Эридес споткнулась, лёгкий туман из-за зелья исчез, и страх почти пригвоздил её к месту. Девушка с трудом заставила себя оторвать ногу от пола и тут же помчалась в комнату. Эридес передёрнуло, когда она вспомнила об этом. Даже зелье не помогло. Тупой ноющий страх впился в грудь и не отпускал. Эридес попыталась восстановить дыхание. - Наверное, слишком маленькая доза. Надо ещё добавить.***
Спокойствие - спасение. Страх - смерть любого живого существа. Когда жертва пытается спастись от хищника, главное для неё спокойствие, потому что без него появляется паника, а паника невозможна без страха, тупого животного страха. И вот - жертва начинает паниковать, теряет голову, лишается трезвого разума. И она уже в ловушке. Так легко убить того, кто и так до смерти боится тебя. А спокойствие - это царство разума, сущность трезвого расчёта, удел сильнейшего. Это спасение, хотя бы надежда на него. Эридес это знала. Только спокойствие могло дать ей оружие против ироничного и острого на язык Лейстранжа, у которого, видимо, вошло в привычку поддевать её. А как можно поддеть спокойствие? Ведь весь смысл пропадает. Она всё больше увеличивала дозу зелья. Спокойствие почти убило ноющий страх и притупило боль. Время стало пролетать совсем незаметно: девушка и не замечала раньше, как быстро может пройти день, если провести его за наблюдениями какого-нибудь предмета или явления. Например, за просмотром льющейся воды. Она и не знала раньше, что можно жить спокойно, без лишних эмоций и не отвлекаться на всякие пустяки. Родители присылали странные письма, в которых они выражали беспокойство её редкими ответами и отсутствием сеансов связи. Дошло уже до того, что девушка просто написала им, что, дескать, в нашем доме поселился замечательный сосед по имени Рабастан Лейстранж, пьющий, курящий и вообще хам, но вы, дескать, не волнуйтесь, его дома почти не бывает, видимо, ушёл в загул, ну или у них там какой-нибудь пожирательский карательный набег намечается. Родители больше не писали. Вскоре её, сидящую в столовой, оторвал от многочасового созерцания засохших роз хаос в лице того самого "замечательного соседа". - Итак, Десс, ты догадалась-таки выложить родителям всю правду-матку до самого конца. Молодец. Ещё бы пару месяцев подождала бы, что же, не горело ведь, - Лейстранж обошёл продолжавшую молча сидеть девушку. Он внимательно осмотрел её бледный профиль, проследил за взглядом и заклинанием растворил вазу с розами. Созерцательница тихонько вздохнула и перевела взгляд на шкаф. - Нда, тяжёлый случай. Ханни! Эльфийка появилась буквально через секунду и поклонилась. - Ханни, тебе не кажется, что с твоей хозяйкой не всё в порядке? - Лейстранж красноречиво поднял бровь. - Э... Да, сэр, пожалуй, - эльф с опаской поозиралась. - Я думаю, она пьёт какую-нибудь дрянь. Я в Хоге с зельями дружил, а вот она, насколько я узнал от её родителей, не очень. Ханни кивнула. - Смотайся к ней в комнату, может, найдёшь что. Ханни смутилась, но остекленевшие глаза хозяйки её убедили. Вскоре она вернулась с почти пустым флакончиком. - Зелье Невозмутимости и Спокойствия. Десс, мерлинова жопа, ты о чём думала вообще, когда мешала его с шампанским и вином? - риторический вопрос новоявленного специалиста по зельям повис в воздухе. - Что будем делать, сэр? - уважительно воззорилась Ханни на Лейстранжа. - Ждать. Её ломать начнёт. Остаётся только ждать.***
Вы знаете, что такое кошмары? Сны с оторванными головами, море крови, жуткие чудовища и непрекращающиеся вопли? Нет, значит, вы не знаете, что такое кошмары. Порой просто выпавший во сне зуб с кровью страшнее всех монстров и уродов. Просто выпавший зуб. Или родные, которые не видят тебя, не слышат, и ты не можешь их догнать. Или одиночество в бесконечных тоннелях, кривые зеркала, в которых ты одиноко отражаешься сотни тысяч раз. Или пустая тьма, без воздуха и жизни. Вот это и есть настоящие кошмары. Но оторванные головы - это, конечно, тоже ужасно. А ещё ужаснее, когда подушки на диванах или круглые вазы в витринах шкафов превращаются в эти самые головы в реальной жизни, не во сне. Она не могла оглядываться: везде ей мерещились ужасы и какие-то мерзкие гадости: чудовища выглядывали из-за шкафов, со стен надменно глядели гниющие трупы. Но и глаза закрыть у неё мучительно не получалось. А ещё эта дрожь. Дрожь, пробирающая насквозь, зверский холод, поселившийся под самой кожей. Всё было каким-то красным, голова раскалывалась, словно орех под молоточком, и жутко хотелось пить. И страх, страх, накатывающий волнами. Страх?.. Она вспомнила про родителей, про Пожирателей, про туманы. Она всё вспомнила. И это было похоже на пробуждение после длительного сна во мгле. Пробуждение в кошмаре. Она не могла понять, сколько сейчас времени и где она. Постепенно она почувствовала, что лежит на чём-то не слишком мягком, похожем на диван. Потом, до неё стало доходить, что вазы и подушки - это вазы и подушки, что на картинах изображены живые приятные люди, что никаких мифических чудовищ нет. И что лежит она на боку, на диване, в столовой. Эридес громко всхлипнула. - А вот и здравствуйте, - голос заставил Эридес вздрогнуть. - Лейстранж? О Мерлин, - простонала девушка. Да, теперь она вспомнила всё. Хотя, не всё. - Что случилось? Почему мне так плохо? - А потому что не надо пить зелье Невозмутимости и спиртосодержащие напитки одновременно, - ехидным тоном ответил Лейстранж. - Поверь старому псу, мы сами по юности любили экспериментировать. Так эту мешанину мы прозвали "Спокойный трупиком". - Что? Так я приняла "спокойного трупика"? - поморщилась Эридес. - Ну или "невозмутимого". Мы были не слишком оригинальны в названиях. Эридес обняла саму себя: казалось, она не спала целую вечность, а тело нещадно ломило. - То есть я могла умереть? - тихо спросила Эридес. - Вряд ли. Бокал вина не убил бы тебя. Хотя... Эридес задрожала. - Подожди, скоро тебя ещё тошнить начнёт, - Эридес не знала, смеётся он над ней или же жалеет. - Зачем вы мне помогли? - Я тебе не помог. Просто остановил. Есть разница. - Но почему? - Пришло письмо от твоих родителей, где меня обвинили чуть не в преднамеренном сживания со свету тебя, Десс. Видишь ли, они не знали, что я перебежал из Лейстранж-Холла в их особняк. По тону письма я понял, что в следующем будет уже смертельное проклятие. Завязалась переписка, стало ясно, что ты принимаешь какие-то средства, а у меня были к этому моменту подозрения о зелье. Слишком уж спокойная ты стала, да и письмо им странное написала. Эридес схватилась за голову. - Я им написала, Мерлин... Сколько времени я... я такая? Дней пять? - Две недели, Десс. Жизнь - одна печаль и скука. И абсурд. - Две недели... Эридес попыталась встать, но её отчаянно качало. Она увидела Лейстранжа, сидящего в каком-то кожаном кресле, которое он себе, видимо, наколдовал, и зажмурилась от попавшего в глаза тусклого света одинокой лампы. - Ханни! Эльф мгновенно оказалась рядом. - Ханни, отведи меня ко мне. Они медленно пошли из столовой. Уже в дверях Эридес повернулась и глухо сказала: - Спасибо. Мы так легко живём и потом так сожалеем, когда понимаем, что жизнь можно также легко потерять, но уже навсегда. И что все наши глупости, все непродуманные решения и желание спокойной жизни, порой, лишь только ускоряет потерю. Но понимаем, когда уже поздно. Но некоторым везёт, и что-то или кто-то вовремя останавливает их. "Теперь я, мисс Эридес Эйвери, аристократка и слизеринка, должна мистеру Рабастану Лейстранжу, Пожирателю Смерти. Отлично. Приехали," - думала Эридес. Но в подобных вещах не бывает титулов, социального положения или прочей шелухи. Теперь просто Десс должна просто Рабастану. И сердцем Эридес это понимала. Всё усложнилось.