Крапива

В далекой деревеньке, что стояла на опушке леса, было неспокойно. Лесная ведьма, разозлившись на неуважение людей, наслала на деревню страшную болезнь. Как не бились местные лекари, не могли они сладить с болезнью. Даже городские врачи только разводили руками. Возле дома Пелагеи, старой целительницы, взволнованно ходила молодая женщина. Ее длинные светлые волосы были небрежно заплетены в косу, а в уголках лучисто-зеленых глаз спрятались морщинки. Она то сжимала в руках подол сарафана, то подходила к дому и взволнованно вглядывалась в окно, то снова отходила и прикрывала глаза. Голова нестерпимо болела от нескольких бессонных ночей, беспокойство тисками сжимало грудь. Не зря в народе говорят, что нет беды страшнее, чем болезнь ребенка. Лучше бы она заболела! - Акулина, перестань метаться, словно дух неприкаянный! - выцветшие от старости глаза смотрели с укором и сочувствием. - Как она? - женщина обернулась и замерла. Целительница тяжело прислонилась к двери, поджимая тонкие губы и отводя глаза. Годы берут свое, но, будь она моложе, она все равно не смогла бы помочь. А как сказать матери о том, что ее дитё погибнет? Нет хуже участи, чем схоронить свою кровинушку... - Пелагея, милая, не молчи! - Акулина кинулась к пожилой женщине, отчаянно цепляясь за морщинистые ладони. - Ты можешь пожить здесь, неизвестно, сколько у вас еще времени... - говорить это тяжело, но она должна знать, должна попрощаться. Только вот смотреть, как молодая женщина в один момент сереет, невыносимо. Акулина медленно прошла в дом, смотря вперед невидящими глазами - За что ж тебе такая доля выпала-то... Сначала родители оставили совсем крошкой, потом муж оставил молодой вдовой с крошечной дочкой... Теперь и она тебя оставляет, - еле слышно прошептала Пелагея, утирая скупую слезу. На кровати лежало крошечное тельце, светлые волосы разметались по подушке, щеки покрывал нездоровый румянец. Акулина тихо опустилась на пол подле кровати и аккуратно убрала волосы с лица дочери. - Мама, это ты?.. - девочка приоткрыла глаза и слабо улыбнулась. - Да, милая, я здесь, - мать слабо улыбнулась и быстро вытерла слезы. Когда только успела заплакать? Но дочери не нужно видеть ее слез. - Мамочка, посиди со мной. Если ты посидишь со мной, я же сразу выздоровею, да? - Конечно, Таня, ты сразу выздоровеешь, - смотря в ярко-синие глаза дочери, Акулина не могла сдержать слез. Лучше бы она заболела! - Мама, а почему ты плачешь? У тебя что-то болит? - девочка попыталась сесть в кровати, но не смогла. - Все хорошо, доченька, просто что-то в глаз попало, - женщина ласково погладила дочь по голове, убаюкивая. Уже глубокой ночью она отошла от кровати Тани. Жар не спадал, в бреду, девочка металась по кровати, судорожно сжимая пальцы матери. Когда же дочь затихла, изредка надрывно кашляя, Акулина была полна решимости не дать ей умереть. - Ты куда собралась? – Пелагея, удивленно смотрела на полную какой-то отчаянной уверенности женщину. - Я иду в лес. Скажи всем, чтобы не смели ходить за мной, - Акулина вышла за дверь, посмотрела на небо и улыбнулась самой себе. Она поступает правильно. - Ты от горя, похоже, разума лишилась! В лес, к ведьме идти удумала! – в ужасе воскликнула целительница. - Я поговорю с лесной ведьмой, узнаю, чего она хочет. Если этого не сделать, все деревня вымрет, а мне без дочки всё равно жизни нет, - женщина грустно улыбнулась, но взгляд её был твёрд. - Что бы я тебе не сказала, ты ведь всё равно не послушаешь? – Пелагея тяжело вздохнула и поджала губы. – Иди уж. Храни тебя Господь. - Спасибо. Позаботься о ней, если… - Акулина прекрасно понимала, что, скорее всего, не вернётся, но сказать об этом вслух почему-то не получалось. – Просто позаботься. И скажи ей, что мама её очень любит. Бросив прощальный взгляд на дом, женщина решительно пошла в сторону леса. - Храни тебя Господь, - перекрестившись, целительница вошла в дом. Всё, что она может сейчас сделать – это попытаться сбить малышке температуру. Долго пришлось идти Акулине по лесу. Ноги заплетались, сарафан был порван, каждая веточка словно пыталась вцепиться в неё, руки были изодраны в кровь. Она всё шла и шла, падала в грязь, сил почти не было, но мысли о дочери помогали ей снова встать и идти вперёд. Когда же лучи солнца стали прорываться сквозь ветви деревьев, она вышла на поляну, на которой стояла избушка. На этой поляне росли только сорные травы, всякий зверь лесной её стороной обходил, деревья мёртвы все, только вороны сидят. Избушка покосилась вся, окна чёрными провалами глядят Женщина медленно подошла к дому и постучала. - Кто меня тревожить смеет? – раздался скрипучий голос из недр дома. - Хозяйка лесная, что ж ты не выйдешь, гостью не встретишь? Отворилась дверь, вышла старуха ужасная, в лохмотьях, волосы паклей висят, глаза огнями жёлтыми горят. - Что ты хочешь от меня? - Спаси мою дочь. - Ты смелая, если пришла ко мне за этим. Я помогу тебе. За моим домом есть поле крапивы. Твоя дочь будет жить до тех пор, пока ты будешь плести из этой крапивы. Ты больше не увидишь людей. Согласна? - Я согласна. На следующее утро Таня выздоровела, как и все жители деревни. Акулина больше не вернулась. Но с тех пор говорят, что в лесу, за домом ведьмы, сидит женщина и плетёт из крапивы, изредка шепча «Таня».