Больше некому

На пенсии Стэкер Пентекост собирался написать не автобиографию, а социологическое исследование. Например, на тему распространения информации в коллективе. Когда ровно в семь часов утра маршал спустился в столовую, то убедился, что все уже всё знают. Ближе всего ко входу сидели русские. Эта парочка, и так в обычное время причинявшая своим видом боль, теперь и вовсе сияла. Саша, заметив начальника, широко улыбнулась и помахала ладошкой. — Мы всегда к вашим услугам, маршал! Пентекост с трудом заставил себя молча кивнуть. —Доброе утро, сэр, — перед маршалом возник один из тройняшек Вэй. — Где ваши братья? — На аэродроме, сэр. — На аэродроме?! — Сэр, мы нашли свою младшую сестру. — Снова? — На этот раз мы уверены, что это она. Но нам нужно срочно проверить! — Уже пятая за эти полгода. — Сэр, мы росли сиротами, и весть о том, что нашлась наша сестра по отцу, вселяет в наши души надежду. — Вы не знаете своего отца. — Мы надеемся узнать его с помощью сестры. Пентекост почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Вэй решил, что молчание — разрешение отбыть, и убежал быстрее, чем маршал опомнился. На раздаче стояли… Стояла… Нет, это чудовище, измазанное коричневым обувным кремом, с вульгарно подведёнными глазами, не могло быть Мако Мори. Но рядом с этим чудовищем стоял Райли Беккет, а значит, приходилось поверить в то, что это всё не галлюцинация. — Меня охватила ностальгия по детству, — пояснила свой внешний вид Мако. — Ты никогда так не выглядела, —только и сумел выдавить из себя маршал. — Но я в детстве мечтала вырасти и одеться так. Мне ведь идёт? — Хорошо. Тогда, мистер Беккет… Райли издал протяжный стон умирающего кита и выронил из рук поднос с завтраком. — Что с вами, Беккет? — Я отравился, сэр. — Чем? — Овсянкой, сэр. — Вы её не ели. — Я её понюхал, сэр. На раздаче возмущённо фыркнул повар, но опровергать слова пилота не стал. Чёртова солидарность. — Я провожу его к врачу, — Мако подхватила товарища под руку. — Да, я сам не дойду, — закивал Беккет. Подпирая друг друга, они потащились к выходу; при этом Беккет пытался хромать и постоянно забывал, на какую именно ногу. «Спокойно. Ещё не всё потеряно». Пентекост отошёл в сторону и включил внутреннюю связь. — Мин? Да, это я. Пожалуйста, отзови разрешение на взлёт у судна на третьей вертолётной площадке. Да, я знаю, что там Хэнсены. Нет, я не дам Чаку тебя побить. Причина? Надвигается страшный тайфун, — маршал флегматично посмотрел на панорамное окно с видом на покрытый мелкой рябью залив и чистейшее голубое небо до горизонта. — Очень страшный. Со всех сторон. Нет, не ошибаюсь. Нас вот-вот накроет. Сделал? Спасибо. Переключение канала. «Стэкер, что-то случилось? Какой тайфун?!» — Страшный, Герк. Вам придётся задержаться. Встретишься с братом в другой раз. «Он обидится». — Не больше, чем когда вылетел из корпуса. В наушнике раздался шум, и Пентекост услышал недовольное «Лучше бы мы поехали на поезде!» — И передай сыну, что поезда в Австралию не ездят. «Да какая к чертям Австралия?! — взвыл младший Хэнсен. — Мы могли поехать в Сибирь с лопатами за медведями бегать! И медведи, и психиатры из КГБ — всё лучше, чем ваши журналисты! Что они в прошлый раз про нас написали?!» «Знаешь, Чарли прав. Я не хочу ещё раз видеть заголовки в духе «домашнее насилие в семье Хэнсенов» и рассуждение, что я изменял жене, страдал алкоголизмом и избивал сына». — Геркулес, не дури. С каких пор ты стал обращать внимание на жёлтую прессу? «Всё, у меня эпилептический припадок». В наушник что-то глухо ударилось, раздалась ругань. «Прости, друг, мне надо помочь сыну. Ему плохо». — Симулянты. «Все комментарии — после медицинского освидетельствования Чака. Или после того, как я засужу ту чёртову газету на пару миллионов до полного закрытия!». — Получите взыскание в личные дела. «Да ладно тебе. Отдай прессе своих головастиков». — Если я покажу публике Ньютона, то публика решит, что это мы открыли разлом для его свиданий с кайдзю. «А Герман? Он любит журналистов.» — Не взаимно. К тому же он имеет обыкновение разбалтывать секретную информацию и журналисты опять же могут подумать, что мы открыли разлом персонально для доктора Гайзлера. Герк, пожалуйста, я тебя как друга прошу. «Нет. Сыну плохо». «Бе-бе-бе-бе, я весь больной, спасайте меня!». «Вот, слышишь? Всё, конец связи». Маршал закатил глаза, досчитал до десяти. Его аккуратно потрогали за плечо. Пентекост почти обречённо повернулся. За его спиной стояли отвратительно жизнерадостные русские. — Маршал, если никого не найдёте, помните, что мы по-прежнему к вашим услугам, — с предельно вежливой улыбкой напомнила Саша. Её муж что-то согласно буркнул на русском. У маршала дёрнулся глаз. — Я это буду помнить всегда. И очень хорошо. Когда лейтенант Кайдановский, ради пресс-конференции упакованный женой в русскую армейскую форму и до этого вполне сносно владевший английским, загудел с выражением «Диар френдз, лет ми спик фром май харт ин инглиш…», Пентекост похолодел. Когда чуть позже он узнал, что это был «постмодерн» и специально заготовленная диверсия, маршал зарёкся вообще иметь с русскими пилотами дела больше необходимого минимума. Особенно под прицелами объективов. Это было совершенно не педагогично. Умом маршал понимал, что русские того и добивались, но его слабая нервная система вряд ли переживёт ещё один подобный фокус. Пентекост глубоко вздохнул. Выдохнул. Взял себя в руки. В конце концов, там, на другом конце шаттердома, всего лишь журналисты. — Мин. «Да, сэр». — Немедленно вызови группу захвата в комнату Тендо Чои. Руками его не бить, особенно по лицу. Пусть изымут пиджак и галстук и доставят вместе с мистером Чои в третий брифинг-зал. «Где будет пресс-конференция?». — Да. Выполняйте. «Так точно». Маршал выключил передатчик, оттянул воротник рубашки, записал в конце речи напоминание купить Чои что-нибудь успокаивающее и подумал: пусть предстоящие извинения останутся наименьшей из проблем!