Желание

Тройняшки переглядывались. Чак сопел. Надо было сразу догадаться, что от предложения скоротать с узкоглазыми вечер нельзя ждать ничего хорошего. Но во время ужина он снова поругался с отцом. По мелочи, как всегда, и не в всерьёз, но достаточно, чтобы демонстративно бросить вилку на поднос и удалиться думать о плохом. Лучше всего о плохом и том, какой он несчастный, думалось на ящиках из-под гидроусилителей около китайского егеря. Там к нему и подкатили братья с предложением поиграть. Сначала играли на интерес, потом на мелочь, потом на раздевание. Играли в покер. К концу восьмого круга Чак понял, что придётся расстаться с трусами и возвращаться к отцу голым. — Сдавайся, Хэнсен, — тройняшки откровенно издевались и перемигивались. Играть с ними в покер было идиотской затеей. Сейчас Чак это понимал. Но где, чёрт возьми, было его понимание раньше?! — Идите к чёрту, — он открыл карты. — Раздевайся, — все трое немедленно разложили свои комбинации. Чак почувствовал, как у него дёргается глаз. Тот, кто составлял досье на братьев, явно забыл упомянуть, что они раньше подрабатывали шулерами. — Может, не надо? — Чак представил, как отец посмотрит на его явление в голом виде… Ууууух. Можно было бы попробовать подраться с низкими китайцами, но братья предусмотрительно разделили трофеи на три части. В случае чего они разбегутся в разные стороны. Да и даже если драться — что тогда? Чак не сомневался в своей невероятной крутости и поясе чемпиона академии по боксу, но голова на плечах у него ещё была. Трое маленьких вёртких парней, выживавших благодаря дракам на улицах Гонконга… Расклад явно не на его стороне. — Что я вам такого сделал? — Мы тебе не узкоглазые тараканоеды, — охотно пояснил один из братьев. Ху. Или нет. Чак их не различал. — И наш егерь — не трёхрукий уродец, — добавил второй брат. Чак с тоской закатил глаза. — Вы что, обиделись?! — Да. — Чёрт. — Трусы или желание, — братья переглянулись. Месть явно удалась. — Если желание, одежду вернёте? — Вернём. — А если я откажусь выполнить ваше желание? — Почему? — братья переглянулись. — Тебе нечего стесняться? — Папочка одобрит? — Подтвердишь репутацию главного дурака? — Только подожди минутку, мы сейчас позовём ещё и Беккета. — И Кайдановского. — Интересно узнать их мнения. — Только они будут очень однообразными. — Уроды узкоглазые, — Чак попытался заставить себя взять волю в кулак, но воображение в ответ ещё ярче рисовало картину его грядущего унижения. — Что за желание? Братья переглянулись. — Вы что, совсем с ума сошли?! — Маленький Чарли боится? — Я вас ненавижу. Дверь в отсек русских вскрыли с помощью электронного ключа: плоской коробочки с ворохом разных разъёмов, щедро перемотанных желтой изолентой. За то недолгое время, что Чак пробыл в Гонконге, он уже успел усвоить некоторые правила: если странный прибор перемотан изолентой синего цвета — он принадлежит русским. Жёлтого — китайцам. И лучше ни то, ни другое, не трогать руками без защиты, потому что на вид определить, кто, зачем и для каких целей, было невозможно. — Всё, вперёд, — один из братьев — Чак отчаялся начать их различать — выключил автоматические приводы двери и отодвинул створу в сторону. Ровно на столько, чтобы Хэнсен протиснулся внутрь. Они прислушались и не услышали никаких признаков движения или возмущённых криков. — Пожелайте мне удачи, что ли. — Мы будем тебя помнить, — синхронно прошипели все трое. Дверь за ним тотчас же задвинули. Чак, очутившись в полной темноте, замер, ожидая чего-нибудь. Но ничего не произошло. Он попытался себя успокоить, что вряд ли русские каждую ночь стоят у дверей и караулят с топорами незваных гостей. В конце концов, чего им бояться? Сунуться к ним с дурацкими шутками мог только потенциальный самоубийца со склонностью к мазохизму, а таких отсеивали психологи из отдела кадров. Чак подсветил себе телефоном. Напротив двери на стене виднелась инструкция по пользованию чулана для поломоечных машин: русских сюда поселили, когда выяснилось, что здоровенный Кайдановский в стандартный отсек помещается только по диагонали. Слева стоял шкаф и стол, справа кровать. Кровать. Чак снова подсветил себе. Дальнюю часть кровати занимала тёмная масса. Великолепно, Кайдановский не входил в его планы. Даже хорошо, что он спит носом в стенку. Ближе к краю лежала Саша. Чак осторожно сдвинул её руку в сторону и взобрался на кровать. Сначала зад, потом спина, потом ноги. Замер. Никакого движения. — Так… Оставалось сфотографироваться. Чак пристроил свою голову на краю подушки, убедился, что спящая Кайдановская попадает в кадр и нажал на кнопку. Мигнула вспышка. Чак замер, но никакого движения не последовало. Он выдохнул и посмотрел, что вышло. На фоторафии виднелась его перекошенная от вспышки рожа, рядом улыбающаяся прямо в объектив и подставившая ему "рожки" Саша. Всё в порядке. Так. Саша?! Чак резко повернул голову. — Привет, — Кайдановская растянула губы в улыбке. В темноте, без макияжа и с растрёпанными волосами она стала похожа на баньши. — Ты что тут делаешь, гадёныш? — Я… — Чак понял, что вполне можно было и пройтись без трусов. В конце концов, он не ущербный, чего ему стесняться? И уж тем более, что ему мог сказать отец? Что выпорет ремнём? Саша молча ударила локтём темноту позади себя. Кровать содрогнулась. — Sasha, tri chasa nochi!.. A jeto, bljad', chto eshhjo takoe?! Чак кубарем скатился на пол и на четвереньках кинулся к двери. — Итак, теперь придётся отрезать Тайфуну руку, — Пентекост равнодушно отметил что-то у себя в планшете. — И ногу! — добавил Геркулес Хэнсен. Офицеры переглянулись. — А ногу зачем? — У них осталось только две руки и одна нога на троих. — Только одна нога? — не поверил маршал. — Ну, одну Кайдановский не оторвал, а отрубил топором, врачи попробуют её пришить. Но если не получится, нам придётся что-то делать с «Тайфуном». — Вы вообще о чём? — Чак почувствовал, что происходит что-то не то. По крайней мере, когда он врывался в конференц-зал и прятался под стол, он ожидал не этого. — О проблемах, мистер Хэнсен, — без тени улыбки ответил Пентекост. — Нам придётся провести глубокую модернизацию «Тайфуна». Из-за вас. — Ты хотя бы представляешь, как трудно заставить егеря прыгать? —добавил отец. — Кстати, о вас, мистер Хэнсен. Что нам с вами делать? — Тут есть второй выход? — Чак представил себе Кайдановского с топором, и выходить в дверь ему резко расхотелось. — Чак, — отец с хмурой миной сложил руки на груди. — Если мы сейчас ничего не придумаем, тебя убьют. — Может быть, мне извиниться? — это же тоже вариант. Хоть какой-то. — Это было бы не плохо, — согласился маршал. — Но я всё ещё жду рассказа, как вы до такого додумались. Из вас четверых в состоянии говорить пока только ты. — А что с Вэй? Их убили? — Они забрались на пятую метеовышку, их оттуда снимают, — почти мирно ответил отец. — Чак, что случилось? — Я в карты проиграл. — Что? — Желание. — То есть, это была идея Вэй? — Да. — Точно? — прищурился Пентекост. — Да! Они обиделись, что я назвал их егеря мутантом. — Чак! — возмутился отец. — А что?! Мутант же! — Чак, мало ли, как выглядит их егерь, это невежливо! Пентекост молча приподнял брови. Хэнсен-старший закашлялся. — Чарли, ты поступил очень плохо. — А то я не понял. — Мистер Хэнсен, вам придётся как-то извиниться перед Кайдановскими. — Если вы дадите гарантии, что они меня не убьют, то могу даже несколько раз, — вполне искренне пообещал Чак. Мужчины переглянулись. — Есть один вариант, мистер Хэнсен. — Чего-то они долго. — Ужин пропустим. — Может быть, ну их? — Тогда будете бегать от маршала, — пробурчал Чак, и тройняшки притихли. — Вон они, возвращаются. В док на погрузчике вползала вернувшаяся с дежурства Альфа. Егерь выглядел так, словно по дороге в шаттердом его старательно вываляли в грязи…. Почему — словно? Чак был готов поклясться, что оно так и было. До самых «колен» и «локтей» егерь был вымазан свежей гонконгской грязью. Где Кайдановские её столько нашли, Чак не хотел знать. Хотя, впереди у него ещё месть Вэй за унижения, так что может быть, он найдёт бутылку водки и пойдёт просить поделиться мудростью. — Монументально. — Внушительно. — Масштабно. — У кого там мойка? — Сейчас вообще отдам вам её, — пробурчал Чак, флегматично глядя, как егеря затаскивают на его место. Китайцы заткнулись и молчали, пока вниз не спустилась Кайдановская. Одна — к огромной радости Чака, который не был так уж уверен в словах Пентекоста, что русские всё поняли и простили. — Девочки, вы готовы? — Саша улыбнулась до ушей. — Фронт работ понятен? — Да, — уныло отозвались «девочки» и, подобрав инструменты, двинулись к Альфе. Чак, как самый сильный, волок на тележке ручную мойку. — Железными щётками не тереть, ногами не пинать, грязь сбивать водой, а не скребком. Альфа не любит грубостей, — выдала последние инструкции Саша. — И времени у вас до одиннадцати. Всё понятно? — Да, мэм, — отозвались тройняшки. Чак представил себе, как эти три акробата будут месяц выгуливать по утрам Макса и улыбнулся. Ещё есть время научить Макса метить чужие ботинки.