Темнота.
Вокруг лишь мрак. Опять. голоса людей, таких знакомых. Слышала ли я их раньше? Где я, и кто я - эти два вопроса не дают мне покоя уже долгое количество времени; я ведь даже не знаю какой сегодня день: пятница или понедельник? Я просыпаюсь, слышу отдалённые шаги и голоса, затем опять погружаюсь в темноту и беззвучность. «Я верю, что однажды вновь взгляну в твои глаза, увижу в них улыбку», - такой мягкий мужской тембр голоса. В нём лёгкая дрожь. Но кто он? Перед глазами возникает образ: темноволосый мужчина, голубые глаза, шрам на правой щеке, и улыбка - такая знакомая, такая любимая. «Кто ты?» - как же я хочу задать ему этот вопрос, я хочу вспомнить, что этот мужчина значил в моей жизни. И вновь темнота. Обрывки фраз, словно монолог о коме. Кома. Возможно, это связано со мной.
Благодаря Бишопу, только благодаря ему она сейчас лежит здесь, да, без сознания, но живая. Он смотрит на неё с обожанием, с боязнью - той самой боязнью о том, что с ней могли что-то сотворить на той стороне. Рыжие волосы чертовски ей идут, эта слегка подросшая чёлка, что падает на глаза - ей к лицу, но всё это облик той Данэм - той, за которую её выдавали восемь недель, той, которой Питер позволил одурманить свой разум. Даже сейчас, находясь в каком-то куматозе, она улыбается. Он сидит всё так же, прижав ладонь к щеке, мысли путаются, он с головой погружается в них - погружается настолько, что даже не заметил, как глаза некогда блондинки распахнулись, в неё вновь вернулась жизнь. Она шепчет еле слышно, что заставляет его, наконец, выйти из мира мыслей. Поворот головы, и вот её взгляд устремлён на меня, её губы содрогаются в лёгкой улыбке. Никогда не видел её без улыбки, но ведь скоро придётся? — Питер. Его имя - всё, что она смогла сказать. Он поспешно взял её руку в свою, словно не доверяя своим глазам, которые сейчас походили на стекло. Она ли перед его глазами? Не очередная ли это фальш с очередной вселенной? Кажется, нет. Это она. Её мягкие руки, полные надежды глаза. — Прости меня, Лив. — Не извиняйся. Только ты помогал мне бороться. Если бы не ты, я бы никогда не вернулась. Ты спас мне жизнь.Как, чёрт возьми, я спас тебя? Я спас тебя? Почему же тогда ты не смогла дать ни одну весточку в этот мир - в мир, в который я вернулся ради тебя, а не ради той, что выдавала себя за Вас, мисс Данэм. Я спас тебя? И как же? Возможно, Сентябрь был прав.
У меня есть теория, основанная на уникальной человеческой черте: я полагаю, что ты не мог быть стёрт полностью, потому что люди, которым ты не безразличен, не смогли отпустить тебя, а ты не смог отпустить их. Я верю. Кажется, вы называете это "любовь".
Эмоции. Ты некогда говорила, что они выдают тебя, что же, я мастерски научился их прятать Но даже, если не я, то найдётся кто-то другой - тот, кто расскажет тебе, что тот, в которого ты, по непонятным мне причинам, влюбилась, попросту не сумел отличить тебя от твоей "копии" из другой вселенной.
Он не нашёл слов, попросту не подобрал, что ей сказать. Вместо этого он поцеловал её в лоб, словно маленькую девочку, далее виднелась лишь его уходящая тень.Спасти оба мира.
В наше время людей, даже тех, что рисковали жизнью ради своей страны, особо не держат в больницах. Один вопрос: «Вам лучше?», и после неуверенного кивка - на улицу. Данэм тот же случай. В этот раз, к счастью, трость ей не понадобилась, перемещение было не столь болезненным. Её состояние было близко к норме, и вот теперь она идёт по улицам, думая лишь о том, насколько же разными могут быть две, казалось бы, одинаковые вселенные. В одном мире старик - сумасшедший учёный, помешанный на ЛСД, в другом же - министр обороны; здесь она просто агент ФБР, над которой в детстве ставил опыты этот же учёный, там - уверенная в себе сотрудница подразделения "Грань"; здесь он лишь консультант и опекун того же учёного, там его попросту не существует. Косые взгляды людей на неё никак не прекратятся: пара шрамов на лице играют своё дело, да и цвет волос - это не её зоны комфорта. Краска для волос и пудра для лица - сделают своё дело. На следующий день в офисе начальства сидела уже привычная блондинка с, казалось бы, счастливым взглядом. Как же всё просто было в начале: обычный агент ФБР, обыкновенный гений, авантюрист - а потом: два мира, в котором точные копии нас самих. Они разговаривают, преимущественно, о том мире: о людях, что живут в нём, о том каким ей показался тот Броелз. В это же время старший Бишоп хорошенько "двигает" мозг младшему по поводу Оливии, по поводу интимных отношений и прочего, продолжается это всю дорогу от самого дома. Но вот они на месте, навстречу им начальство, идущее рядом с милой девушкой, уже блондинкой, на первый взгляд она казалась счастливой. — Привет. Первая фраза, адресованная именно ему, но сколько стеснительности и, казалось, боли было в ней. — Ты разве не в отпуске? А ведь он рассчитывал на этот "отпуск" для неё, рассчитывал, что сможет всё обдумать - обдумать, как же правильно всё преподнести. Броелз рассказывал о ходе дела, о том, с чем же предстоит им работать, но мысли двоих были друг о друге. Питер думал о том, как же завязать разговор о той, кем она была там; Оливия же - о их поцелуе на той стороне, им, действительно, стоило затронуть эту тему.Она забрала всё.
— Хэй, ты в порядке?В порядке ли я? Нет, чёрт возьми. Сейчас я должен просто разрушить то, что казалось единственным светлым моментом в жизни. Быть одиноким - кто готов?
— Мне нужно с тобой поговорить. О ней. Я заметил незначительные перемены: она чаще улыбается и, пожалуй, не так напряжена. Она сказала, что, побывав в том мире и увидев себя со стороны, она захотела изменится, стать счастливее, и я ей поверил, потому что в этом был смысл. — Откуда тебе было знать? Всё произошло слишком быстро, я и сама не понимаю, как. Но ничего - сейчас я здесь.Сейчас. Здесь. Ты чертовски права. Я должен ловить момент, использовать его, но вместо этого гублю его.
— Когда ты просила вернуться меня в этот мир, ты сказала... — Что ты нужен мне.Она помнит тот вечер. А если бы нет? Было бы сейчас проще?
— И я вернулся ради тебя. Ради нас. Мы стали встречаться. Я оправдывал перемены в ней тем, что наши отношения тоже изменились. Я думал, что она - это ты, Оливия.Её улыбка гаснет на глазах. Этого и стоило ожидать.
— А знаешь: ей, наверное, повезло. У неё там парень, и, если бы он не уехал из города, кто знает, как бы всё было; там у неё друзья, люди, которые её любят, люди, рисковавшие жизнью ради неё -и все верили в то, что я - это она, так что я понимаю, всё шло... По закону жанра их прервали, не дав даме закончить фразу. — Питер, всё в порядке, всё хорошо. Казалось бы, теперь случайные взгляды будут преследовать со стороны обоих. Но теперь она отрицает всё, все его догадки, которые касаются дела. Ему кажется, что это своеобразная месть от лица Данэм, ещё бы - он причинил ей боль, в большинстве случаев девушки этого не прощают; ей же кажется, что она права - она говорит очевидные вещи, которых не видит Бишоп, считая всё частью её мести. Все разговоры скатились к одной теме - любовь. Та самая, что руководило ей при поцелуе на той стороне, та самая, что руководила им, затуманив разум.Я просто хотел дать ей второй шанс, хотел, чтобы она просто жила. Её глаза. Когда я заглянул в её глаза... это была не Аманда.
После успешного дела она сидит одна, сидит в саду, размышляя над словами Баретта. Её глаза. Он смог понять тот факт, что это не его Аманда, что это уже не она. Так почему же Питер не смог? Почему не принял все факты, что были на лицо, не смог достоверно прочесть информацию, что давали её глаза. Тихие шаги послышались за её спиной, после чего знакомое касание и робеющий голос: — Как ты? Что с тобой? — Знаешь, что сказал Баретт? Он сказал, что взглянул в её глаза и понял, что это - не она. — Оливия... — Я всё понимаю. Я знаю, что у неё была масса информации обо мне, о моей жизни, о людях, которые меня окружали. И, даже если бы она ошиблась - у неё всегда было бы полностью обоснованное оправдание. И я не могла ждать, что ты заметишь, что происходит на самом деле. Но пока я была там, я думала о тебе. Ты был лишь вымыслом моего воображения, но я держалась за тебя. Это было не рационально, не логично, но я держалась за тебя. Почему ты не держался? Это была не я. Как ты мог этого не заметить? И теперь она повсюду. В моём доме, на работе, в постели. И я больше не хочу носить свою одежду, не хочу жить в своей квартире и не хочу быть с тобой. Она забрала всё. — Мне жаль. Она ушла. Он же так и сидел в том саду до глубокой ночи, обдумывая её слова. Тот факт, что он, наконец, смог понять, каково это быть с ней, совершенно затуманил его глаза, его взор на происходящее.