***
Спину неприятно ломило от сна на тесной кровати, да и вообще он страшно не выспался. Поправляя форменную куртку, которая никак не хотела нормально сидеть на плечах, Бертольд грузно топал через внутренний двор штаба разведки. — Рядовой Хубер, на секундочку, пожалуйста! — окликнул его тот самый голос, который он меньше всего на свете хотел бы услышать с утра пораньше — капрал Леви. Бертольд тут же вытянулся по стойке смирно и ударил себя кулаком в грудь: — Чем могу быть полезен, капрал? Капрал, хоть и обладавший чрезвычайно низким ростом, посмотрел на него сверху вниз. — Хубер, как у тебя с ручным трудом? Ну, плотничество там, к примеру... — Стул починить смогу, — честно ответил Бертольд, не совсем понимая, к чему клонит старший. Капрал Леви хмыкнул. — Отлично. Тогда сходи на склад и возьми всё необходимое. Знаешь ли, чего-то у нас в жилом корпусе кровати стали сильно скрипеть...Часть 1
18 марта 2014 г. в 19:49
Натянув одеяло на голову на манер капюшона от плаща и покрепче в него запахнувшись, Бертольд шлёпал босыми ногами прямо по холодному каменному полу, испещрённому множеством тонких трещин. По тёмному коридору жилого корпуса разведки гуляли пробирающие до костей сквозняки. Они свистели в каждой щели, шевелили тонкую дымку паутины, клубившуюся в чёрных углах под потолком.
Светильники уже давно потушили, и теперь Бертольду приходилось пробираться почти на ощупь, ведь скудные блёклые отсветы луны из окна почти не давали света. Один раз в темноте он даже ударился мизинцем о неудачно стоящую в коридоре тумбочку. Бертольд прикусил язык и мучительно зашипел, но про себя несколько раз проклял того остолопа, который выдвинул ее почти на середину.
Наконец-то, после долгих блужданий, он остановился напротив иссохшей деревянной двери женской спальни.
Перед тем, как коснуться рукой металлической ручки, Бертольд неловко попереминался с ноги на ногу, боязливо оглянулся по сторонам, судорожно выдохнул и лишь только после этого осторожно толкнул дверь.
Он заглянул в небольшую комнату, в которой стояли четыре двухъярусные кровати, из которых занята была одна — у самого окна.
— Са-а-а-ш, — почти беззвучно позвал он.
На кровати не шелохнулись. Бертольд нервно сглотнул, поправил одеяло на плечах и скользнул в комнату.
— Саша? — повторил Бертольд, но уже чуть громче. Послышалось недовольное сопение, но почти тут же смолкло. Он хотел было коснуться плеча спящей, как...
Оконная рама страдальчески взвыла под натиском безжалостного урагана, разбушевавшегося к ночи. Порыв ветра ударил в стекло, швырнул сухие листья и мелкие веточки. Бертольд икнул. Собственно, именно из-за непогоды он сейчас здесь и находился.
— Са-а-а-аш, — почти слезливо проблеял он, оглядываясь на стенающее окно.
Край одеяла шевельнулся, и из-под него показалась растрепанная Саша. Она уставилась на Бертольда слепыми спросонья глазами. Сначала она пробормотала что-то совсем невразумительное, потом перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку, но когда Бертольд отчаянно начал трясти её за плечо, приподнялась на локтях и спросила, позёвывая:
— Чего тебе? Сейчас же, это, ночь глубокая, ты чего бродишь?
Бертольд замялся и виновато посмотрел на неё.
— Саша, мне не спится совсем, — убитым голосом ответил он. — Там... в общем... ветер. Он мне не нравится.
Саша устало застонала и откинулась на подушку.
— Понятно. Залезай ко мне сюда.
Она подвинулась к стене, освобождая место для Бертольда. Тот мгновенно забрался на кровать. Он поворочался, устраиваясь поудобнее, и, почти придавив Сашу к стене, затих.
— Блин, как-то тесновато. Ты уж меня прости, но не мог бы ты как-нибудь ужаться? — проворчала Саша из-под его бока.
— Ой, извини, извини, пожалуйста, я же совсем не хотел... — Бертольд попытался найти такое положение, чтобы не слишком прижимать Сашу.
— Пффф, — выдохнула она. — Погоди. Сейчас сама перегруппируюсь. А так мы с тобой только свалимся.
Саша повернулась на бок и притянула Бертольда к себе.
— Эй, это как-то... неправильно, — смущённо запротестовал он.
— Всё нормально, успокойся, — она только крепче обняла его за шею. Бертольд вопросительно уставился на неё.
— Устраивайся поудобнее и спи давай, — Саша немного поелозила головой на подушке и упёрлась подбородком ему в макушку.
— Л-ладно, спокойной ночи, — заикаясь, прошептал он.
Он осторожно нащупал под одеялом её талию и неуверенно приобнял. Спать с Сашей было чертовски странно и в тоже время — очень приятно. Резкий ветер, беснующийся за окном, теперь казался нежным летним зефиром и совсем не пугал. Тепло девичьего тела согревало лучше любого одеяла, и Бертольд совсем разомлел. Крупным горбатым носом он потёрся о её выступающую ключицу и прислушался к размеренному биению сердца. Мягким маятником оно стучало под её нежной небольшой грудью, выбивало спокойный ритм жизни...
Бертольд вздрогнул. Что-то тёплое коснулось внешней стороны его уха. Оказалось, что это Саша медленно и задумчиво теребила мочку.
— А сама меня спать гнала, — негромко заметил он.
Саша ответила не сразу.
— Бертольд, я вот тут подумала... Вот мы теперь служим в разведке, — уклончиво протянула она. — Это значит, что мы можем умереть в любой момент, понимаешь?
— Ты решила вогнать меня в хандру, да?
Но она его будто и не слышала.
— Я просто хотела спросить... ты когда-нибудь думал обо мне как о женщине? — эта фраза явно далась ей с большим трудом: Саша стала быстрее дышать, и сердце у неё забилось отчаяннее.
Бертольд непроизвольно сжал кулаки и сильнее упёрся Саше в ключицу. Он ощутил, как взмок затылок.
— Эм... Саша, ты чего это? В жизни такого не спрашивала, — попытался он как-то отойти от постыдной темы. Не мог же он признаться ей в том, что нередко вечерами она одна занимала его мысли. И мысли эти уже не были чисты и невинны, отчего сам Бертольд, кроткий и смирный, всегда заливался краской.
— Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я, — в словах Саши прозвучали обида и укор. — Почему я всегда должна делать первый шаг, а?
— Саша… — Бертольд растерянно захлопал глазами, — Ты... ты не так всё поняла, правда. Я, — тут он замолк и ощутил, как лицо стало покрываться пунцовыми пятнами. От волнения запершило в горле, и он нервно откашлялся. — Я... я думал о тебе как о женщине.
Саша оторопела. Она мучительно закусила губу и начала неловко накручивать на палец прядь тёмных волос Бертольда.
По позвоночнику пробежала дрожь, а сердце тяжело ухнуло вниз. От её молчания Бертольду стало даже хуже, чем от первого полета на приводе пространственного маневрирования. Животный ужас, словно земля ушла из-под ног, вцепился в него острыми когтями. Он испуганно сглотнул, но глаза поднять боялся.
— Хочешь попробовать? — Саша сказала это с необычным для нее спокойствием. Но Бертольд ощущал, как под его руками словно в лихорадке дрожало её тело. Теперь он даже не был уверен, кто из них трусил и стеснялся больше.
— Так хочешь или нет? — В её голосе угадывалась дрожь, за которой обычно следовала истерика. Бертольд вырвался из Сашиных деревянных объятий и сел на постели.
В горле пересохло от волнения, а язык стал похож на большой кусок наждачной бумаги. Бертольд обхватил руками колени.
— Не знаю, — сквозь силу выдавил он. — Не знаю.
— Почему?
— Мне кажется, мы торопимся, — пробубнил он. Собственный голос казался ему чужим. — И... я тебе не понравлюсь.
Почему-то эта фраза ужасно её рассмешила. Саша прыснула в подушку.
— Не понравится, блин. Ноги волосатые слишком? Или зад обвислый? — Она зашлась каким-то дурацким хохотом и толкнула Бертольда ногой в бок.
— Да тише ты! — взмолился Бертольд. — Если меня тут поймают, то ещё так влетит! И да, у меня, может, ноги некрасивые.
Похоже, эта ситуация лишь раззадорила Сашу. Её беспокойство тут же прошло. Она вскочила на кровать, уселась прямо Бертольду на ноги и коварно прищурила один глаз.
— Некрасивые, говоришь? — ехидно протянула она. – А, ну-ка, портки снимай!
Теперь уже была Сашина очередь затыкать Бертольду рот. Ей пришлось делать это ладонью.
Бертольд, взлохмаченный, краснее самого красного мака, что-то отчаянно мычал ей в руку, всплеснул руками. Саша лишь довольно хихикнула и повалила его на кровать, которая печально скрипнула под их немалым весом.
— Видишь, не так уж и страшно, — всё ещё зажимая ему рот, со смешком сказала Саша. Бертольд перестал мычать и лишь возмущённо сдвинул брови, и покачал головой. Саша придавила его и упёрлась лбом в лоб. Разгорячённая, она порывисто чмокнула его в переносицу.
Бертольд отнял её ладонь ото рта и, не веря собственным словам, выдохнул:
— Ладно, попробуем.
Возможно, в голове у Саши что-то перекипело. В её желтоватых больших глазах заплясали буйные огоньки. Всё ещё посмеиваясь, она коснулась губами шеи Бертольда. От приятного щекотного ощущения он невольно прижал ухо к плечу, чтобы спастись от Сашиных ласк, но у него ровным счётом ничего не вышло. Она носом зарылась ему в волосы и стала мягко и нежно покусывать мочку порозовевшего уха.
— Нравится? — обдала она его горячим дыханием.
Расслабившись, Бертольд дал волю рукам. Осторожно, неспешно он гладил её по выгнутой спине, очерчивал пальцами тонкие лопатки, выступавшие из-под майки.
Саша была худая. Бертольда всегда страшила её худоба. Какая-то нездоровая, неправильная. Острые плечи, на которых темнели мозоли от ремней, впалый живот, узкие бёдра. Во всём этом было нечто гнетущее и пугающее. Будто сами кости, выпирающие через тонкую бледную кожу, хранили неприглядную тайну Сашиного прошлого.
Большими пальцами Бертольд прошёлся по выделявшимся рёбрам, словно по струнам живой гитары. Саша выгнулась и, издав смущённый смешок, прошептала: «Щекотно».
Губами Бертольд нашёл её губы. Вечно улыбающиеся, смеющиеся. Он самозабвенно, медленно целовал их, стараясь запомнить каждую трещинку. А Саша отвечала ему и сквозь поцелуи продолжала дурашливо смеяться, прерывисто дыша и тыкаясь носом в его щёку.
Неожиданно она отстранилась. Её тонкая фигурка возвышалась над лежащим Бертольдом. И без того растрёпанные волосы сейчас топорщились в разные стороны, рассыпались по плечам, а прохладный свет лунного диска сделал её светлую кожу почти белой, от чего Саша стала похожа на полупрозрачного призрака из старой книги, которая когда-то давно попалась Бертольду в руки. Её тёплые ладони упёрлись ему в плечи.
— П-потрогай меня, пожалуйста, — запинаясь, тихо сказала она.
Переспрашивать было бы просто глупо — Бертольд и так сам всё понимал, но, смутившись, втянул голову в плечи. Идти назад было уже поздно.
Сначала он коснулся подушечками пальцев её предплечья и каким-то рваным, по-мальчишески неловким и грубым движением скользнул к груди. Она оказалась даже меньше его ладони — горячая, мягкая и упругая. Внимательно следя за Сашиным выражением лица, Бертольд несмело сжал её и ощутил, как под его рукой набух твёрдый сосок.
Саша смутилась и уставилась в стену напротив.
— Тебе не противно? — обеспокоенно спросил Бертольд и хотел было уже прекратить, но она остановила его.
— Нет, не противно. Особенно, если это делаешь ты, — Саша судорожно вздохнула и погладила тыльную сторону его ладони. — Продолжай, хорошо?
Бертольд кивнул и легонько начал гладить её грудь, а Саша, все еще не глядя на него, теребила край его рубахи.
— Может, это, разденемся? — предложила она.
Без слов, как будто повинуясь приказу, Бертольд скинул с себя одежду, чувствуя, что это он должен сделать первым, ведь Саша была и так слишком смущена. Но со штанами произошла заминка — он застрял в штанине и пока стягивал её, чуть не рухнул с кровати.
Он даже не заметил, как быстро разделась Саша. Так, словно демонстрировать кому-то своё тело было для неё нормой. Без тени застенчивости, совсем обнажённая, она прильнула к груди Бертольда, который не знал, куда деть себя от стыда перед собственной наготой.
Она вновь отстранилась.
— Бертольд, подвинься сюда. А то мне тебя в темноте совсем не видно, — с задорными нотками в голосе попросила Саша.
— А, может, это... не надо, а? — как-то совсем забито прошептал Бертольд, укутавшийся одеялом. Саша надула щёки и потащила его на себя. Как только свет, лившийся из окна, осветил и его, Саша чуть не взвизгнула от радости.
С ребячливым любопытством она разглядывала его крепкое подтянутое тело, закалённое множеством тренировок. Как малое дитя, она с восторгом ощупывала его руки, выпуклые мускулы, трогала за плечи, живот.
— Эй, так нечестно! — неожиданно сказала она.
— Т-ты это о чём? — тихо пискнул Бертольд, стараясь нащупать одеяло, которое Саша уже успела у него отобрать.
— У тебя совсем нет мозолей! — обиженно ответила она, проходясь грубоватыми пальцами по плечам и спине Бертольда. От каждого её прикосновения что-то внутри него сжималось, а внизу живота начинало сладостно тянуть. — Как тебе это удаётся вообще? Ремни специальные какие-то, что ли?
У Бертольда на лбу выступил пот. О такой маленькой своей особенности он совсем позабыл. Он лихорадочно пытался придумать более или менее правдоподобную отговорку.
— Правда? Я как-то не обращал на это внимания. Ну... я ремни всегда по нескольку раз перетягиваю, пока не пойму, что мне максимально удобно... — соврал он.
— Значит, в следующий раз ты мне будешь ремни закреплять. А то мне уже надоело их чуть ли не с кожей сдирать потом, — сказала Саша. Тут её руки обхватили Бертольда со спины, и шершавые ладони прошлись сначала по литому прессу, а потом остановились на уже не по-юношески крепкой груди.
— Эй-эй, Саша! — возмутился он, но она его и не слушала. Выдохнув очередной смешок ему между лопаток, Саша коснулась кончиками пальцев тёмных сосков.
Бертольд выгнулся и попытался вырваться из её мёртвой хватки. Похоже, Саше всё это казалось очень весёлой игрой. И смысл был в том, что нужно было довести его щёки до самой густой красноты.
Её быстрые сильные пальчики ухватились за две чувствительные точки, то оттягивали, то грубовато поглаживать. Не сдержавшись, Бертольд еле слышно простонал. Это вызвало у Саши новый приступ радости.
— Это ты только что был? Ничего себе!
— Да это всё ты виновата! — пожаловался Бертольд. Но попытки сбежать он прекратил.
Стоило ему только уже свыкнуться со своей ролью добычи, попавшейся в силки юной охотницы, Саша передумала.
— Знаешь, я тоже хочу, — сказала она и села Бертольду на колени. Тот весь напрягся и почти запаниковал, ведь будь на нём штаны, то они уже давным-давно стали бы ему тесны. Но Саша почему-то этого упорно не замечала. Или же просто не подавала виду.
Стараясь откровенно не пялиться на её грудь, так и маячившую у него перед глазами, Бертольд спросил, сглотнув комок:
— Ты со многими парнями это уже делала, верно?
Саша оторопела и удивлённо уставилась на него.
— Нет. Вообще-то ты у меня первый, — ответила она после недолгого молчания. Бертольду показалось, что этот необдуманный вопрос слегка обидел Сашу.
— Просто ты такая... настойчивая.
— Ну, хоть кто-то из нас должен же быть настойчивым, — простодушно улыбнулась она и чмокнула переволновавшегося Бертольда в щёку.
Эти слова немного задели его мужское достоинство. Пытаясь сохранить как можно более уверенное выражение лица, Бертольд тронул губами её ключицу. Саша охнула и вздрогнула. Её кожа оказалась солоноватой на вкус. Осмелев, он двинулся ниже, спустившись до набухшей от возбуждения груди.
Чуть боязливо он коснулся кончиком языка вздёрнутого острого соска. Нежно-розового и немного алеющего на конце.
Саша крепко обвила его шею руками и прижалась всем телом. Бертольд ощутил, как ее дыхание стало еще тяжелее, как сквозь зубы она пропустила свистящий стон.
Признаться, Бертольд ликовал. Наконец-то он стал ощущать себя хозяином положения. Саша, его милая Саша, сейчас полностью в его руках, податливая, мягкая и бесконечно ему доверяющая. Эти мысли распаляли его, и он с неожиданной для себя страстью почти вцепился в её маленькую грудь, прихватывая губами, дразня влажным, горячим языком и осторожно трогая зубами.
Девичье тело обмякло в его руках, только руки Саши беспорядочно гладили его по спине. Саша почти вскрикивала, тихо-тихо, чтобы не разбудить тех, кто спал в соседних комнатах.
— С-стой, хватит, — выдохнула она ему в ухо.
Бертольд весь аж похолодел. «Ей не понравилось?», «А может, я сделал ей больно?», «Боже, какой же я идиот, что я наделал?!»... Мысли одна за другой проносились в голове. Испуганный, он выжидающе посмотрел на Сашу.
...Она улыбалась. У него словно камень с плеч свалился, и Бертольд глупо заулыбался в ответ.
— Слушай, я тут отсчитала... — Саша резко посерьёзнела и потянулась к одеялу. Она подтащила его к себе и, скомкав, прижала к груди. — У меня сейчас безопасные дни, понимаешь?
Бертольд ощутил, как заныло у него в паху и, устыдившись этого животного позыва, постарался спрятаться в тени, чтобы она ничего не заметила.
— Т-ты уверена? Ты точно хочешь этого? — тревожно спросил он.
— Да, — не без страха в голосе ответила Саша и потянулась к его ладони. Крепко сжав её, она добавила: — Абсолютно уверена.
Повисла неловкая пауза. В такой ситуации ему ещё не доводилось бывать. Да если быть честным, Бертольд с уверенностью мог сказать, что превращаться в колоссального гиганта куда проще, чем остаться с девушкой на ночь. По виску скатилась маленькая капля холодного пота. В горле что-то булькнуло, и желудок скрутило узлом.
Саша, до этого смущённая и встревоженная, едва не складывалась пополам от беззвучного смеха.
— Это вообще сейчас что было?! — пытаясь не ржать, просипела она и подняла влажные от смеха глаза на Бертольда. Степень его отчаянья достигла своего предела.
— Я-я... я просто волнуюсь, честно. И, вообще, даже не знаю, как это всё делается, — стал тихо оправдываться он.
Саша тоже задумалась. Почесав в затылке, она сказала:
— Ну, здесь мы в одном положении. Я так-то тоже не большой знаток.
— Тогда... эм, может быть... тебе лечь на кровать? — предложил Бертольд. Лицо у него пылало как факел, и он даже удивился, как это темнота не рассеялась от этого.
— И ты сверху, ага? — Саша произнесла это с издёвкой. — Ты же меня своей тушей раздавишь. Когда ты ещё в академии с тросов сорвался и на меня грохнулся, я думала, что ты мне позвоночник сломал. В тебе же кило восемьдесят, не меньше. Так что давай-ка ты ложись. А я сверху заберусь.
Бертольд только хотел сказать, что не такой-то уж он и тяжёлый, вообще это всё дело в его непомерном росте, но Саша толкнула его в грудь и опрокинула на постель. Кровать снова печально вздохнула и прогнулась вниз.
За каменной стеной кто-то заворочался во сне и вяло пробормотал несколько бранных слов.
— Кто у тебя за стенкой? — в ужасе прошептал Бертольд. Голос показался ему знакомым.
— Капрал Леви, — так же тихо ответила она и, уже не на шутку испугавшись, прижалась к дрожащему телу Бертольда. — Поймёт, чем мы тут занимаемся — одним нарядом на кухню не ограничимся. В пушку зарядит и к титану... Ой! Что это?
Рано или поздно она всё-таки должна была обратить внимание. Бертольду показалось, что из его лёгких выбили воздух тяжёлым крепким ударом. Он до боли закусил обветренную нижнюю губу и отвернулся к стене. Липкие тягучие мурашки поползли по позвоночнику.
Маленькая загрубевшая ладонь огладила его живот, указательный палец обвёл пупок и спустился ниже. Коснувшись жестких волос, она остановилась.
— И что, у всех парней такой, да? — до Бертольда дошёл не столько звук голоса Саши, сколько горячий воздух, вышедший на выдохе из её лёгких. Задыхаясь одновременно от стыда и желания, которое уже давно точило его изнутри, затуманивало рассудок каждый раз, стоило только ему ненадолго задержать неосторожный взгляд на простых Сашиных формах, Бертольд закрыл лицо руками.
— Значит, эту хреновину ты собираешься в меня засунуть? — простота, с которой она относилась к происходящему, отчасти его просто бесила. Он, здоровенный парень с ростом под два метра, прошедший сквозь поля сражений, пропахший кровью, сейчас извивался и трепетал от прикосновений какой-то деревенской девчонки, всю жизнь проскакавшей по лесным кочкам да болотам с луком наперевес. А она, простушка, казалось, даже не боялась и не нервничала, будто резала очередную дичь.
Её рука дотронулась до того места, которого никто ещё (кроме самого Бертольда, конечно же, хоть он это и предпочёл бы скрыть) не касался. От непривычного ощущения у Бертольда помутнело в глазах и колени сами собой дёрнулись.
— Ух ты, горячущий какой! — доложила Саша.
— Боже, ты можешь просто не комментировать? — страдальчески промычал в подушку Бертольд.
Одним глазом он увидел, как она пожала плечами и продолжила свои исследования его тела. Признаться, совсем не так он представлял свой первый раз. В книгах, которые он читал ночью, закрывшись одеялом и при неверном свете насмешливой луны, всё было совсем иначе. Сильные уверенные юноши-обольстители, нежные, словно лепесток вишни, прекрасные девушки, откликающиеся томными вздохами и румянцем на круглых щеках на ласки их ухажёров.
Хотя, нет, Бертольд ошибался. Всё было почти как в книжках. Вот только трепетной испуганной девственницей здесь был он.
Саша облизнула палец и провела по всей длине от основания до раскрасневшейся головки. Оставшийся влажный след сразу же стянуло холодом. Бёдра Бертольда сами подались вперёд. Он рвано вздохнул и почти впечатался затылком в подушку, тупо уставившись в потолок.
Тем временем Саша слегка сжала ладонь на его конце и чуть оттянула крайнюю плоть вниз. Её указательный палец нащупал маленькую ямку и тут же надавил на неё. Плотно сжав губы, Бертольд промычал в сладкой истоме. В голове звенела одна лишь мысль: «Откуда она знает обо всех моих чувствительных местах?!»
Пульсация в паху сводила с ума. Ноздри у него широко раздувались, и каждое новое касание сопровождалось всё более громким и неловким стоном. Бертольд уже наплевал на все предосторожности — даже спящий за стенкой капрал Леви отошёл на задний план. Он завёл руку за голову и крепко вцепился в подушку.
— Не так... не так быстро, пожалуйста, — в каком-то полубреду прошептал он. Саша остановилась.
— Тебе больно?
— Нет-нет, просто... не надо так быстро, — убрав с лица влажные от пота волосы, сказал Бертольд. Странно, ему ещё никогда так не сносило крышу. Ощущения были совсем иные, чем когда он делал это сам.
Саша нависла над ним, как голодный мощный зверь. Несколько минут назад он думал о том, какая она хрупкая, тонкая и беззащитная? Ха! Что за вздор ночью в голову не заползёт! Он не без восторга наблюдал, как медленно перекатываются округлые напряжённые мышцы под её кожей. Она наступала. На секунду Бертольду показалось, что в ночи сверкнул хищный оскал острых маленьких зубов. Смятым поцелуем она накинулась на его губы. Её длинный язык прошёлся по его зубам, пробежался по нёбу и обвил его собственный. Крепкими ноготками она впилась ему в грудь — это было совсем не больно, даже до странного возбуждающе.
Бертольду стало отчаянно не хватать воздуха. Голова кружилась и будто кипела. Ему срочно нужно было выпустить пар.
Саша прервала поцелуй, и он ощутил дразняще горячую вибрацию её хрипловатого голоса на своём кадыке:
— Давай, я больше не могу.
На Бертольда словно вылили целый таз или даже два ледяной воды, перемешанной со снегом. Он тут же пришел в себя. Что делать? Как вообще? Куда, чёрт возьми?! Он и понятия не имел что нужно делать с реальной живой девушкой. А если он ей вообще сделает больно или навредит ненароком? Что тогда делать?
Волнение, от которого, как ему казалось, удалось избавиться, вновь стало душить его своими мучительно холодными руками. Загривок покрылся испариной.
— Бертольд, перестань, правда. Пока что всё просто отлично, — Саша успокаивающе погладила его по мокрой щеке.
— Д-да я в порядке, просто... просто за тебя беспокоюсь, — оправдался он, быстро моргая. Ему вдруг показалось, что вот-вот у него на глаза навернутся слёзы. — ...И, это... ну... куда?..
— Ладно, не дёргайся, сама попытаюсь, — с фальшивой самоуверенностью сказала Саша. Сама она могла храбриться, но вот тело её не врало — крупная дрожь, сотрясавшая её от плеч до кончиков пальцев на ногах, передавалась и Бертольду.
Саша спустилась ниже к его бёдрам. Бертольд старался не смотреть, сочтя это чем-то ну уж совсем постыдным и неприличным. Саша повозилась, зашуршала одеялом, чуть не отдавила ему ногу и притихла.
— Бертольд, дай мне руку, — попросила она, — иначе я грохнусь, наверное.
Послушно Бертольд протянул ей руку — Саша сразу же за неё ухватилась. Крепко переплела пальцы с его.
— Ну, чего, готов?
— А-а-а... что?! — встрепенулся Бертольд и резко поднял голову. Но не успел он ничего и сказать, как случайно прикусил язык.
Горячее, влажное соприкоснулось с верхушкой его члена.
— Я боюсь, — наконец-то созналась Саша.
Сглотнув комок, Бертольд ничего не ответил. Он просто боялся думать о том, что сейчас произойдёт, и лишь крепче сжал её ладонь, надеясь, что это как-то придаст уверенности им обоим.
Саша шмыгнула носом. Член Бертольда согнулся под её весом.
— Блин, не туда.
— Что значит «не туда»? Саша, о чём ты вообще? — запаниковал он.
— Тихо. Только твоей истерики тут не хватало, — оборвала Саша. — Всё, кажется, нормально. Пора.
Бертольд прогнулся в пояснице на кровати и зажмурил глаза. Нечто очень мягкое, но в тоже время тугое обхватило его наполовину. Тёплая нега расползалась внизу живота. Саша забилась над ним в судороге. Бертольд тут же открыл глаза.
Лицо у неё перекосилось. Одной рукой она прочно держалась за ладонь Бертольда, а вторую закусила чуть выше запястья.
— Саш, стой, хватит, тебе плохо, я же вижу!
— Как вилкой в руку. Ничего, стерпится. Сейчас, наверное, должно пройти, — она улыбнулась через боль. Слеза скатилась по щеке, прочертила путь по шее, на которой забилась маленькая жилка, и исчезла где-то между ключицами. — Ещё чуть-чуть...
Она полностью села на Бертольда и будто окаменела. Её грудная клетка резко поднялась, Саша зашлась, словно в припадке. Глаза широко распахнулись, и рот приоткрылся в немом крике.
Осторожно, не совершая резких движений, Бертольд приподнялся на локтях. Высвободив ладонь из руки Саши, он притянул её к себе и мягко обнял, стараясь унять дрожь в её теле.
— Ты точно этого хочешь?
Она коротко всхлипнула и кивнула.
Аккуратно, как можно нежнее, Бертольд сделал первый толчок. Саша почти беззвучно вскрикнула и зажала рот ладонью.
Следующее, более резкое движение, родило в его груди глухой стон, что сорвался с искусанных губ. Саша, через силу, стала сама двигать бёдрами ему в такт. Её тело, худое, даже в какой-то мере болезненное, всё сильнее прижималось к нему, билось, как пойманная в силок птица, истекало болезненным наслаждением. Она дышала всё более хрипло и безостановочно целовала и прикусывала мочку уха Бертольда. Приятная тяжесть её тела сводила его с ума и заставляла биться в эйфорической агонии. Мышцы быстро сокращались, а в глазах уже появились пляшущие чёрные точки. Весь превратился в один оголённый нерв. Бертольд понял, что был уже близок к пределу. Новое, сильное, как проклятый ураган за окном, чувство словно обрушилось ему на затылок.
Захлёбываясь собственной загустевшей слюной, он одними губами произнёс:
— Я уже скоро.
Саша прижалась к нему ещё сильнее, чем раньше, будто хотела вдавиться в его грудную клетку, слиться с ним окончательно, и обхватила за подрагивающие сильные плечи. Она негромко ахнула, когда член Бертольда выскользнул из неё, и тело под ней ещё раз, уже в последний, скорчилось в оргазме.
В голове было потрясающе пусто. Звуки, мысли... всё это перестало существовать. Была только опустошающая усталость, потрескавшийся потолок над головой и живой тёплый комочек, примостившийся у его груди.
— Ты, это, тоже... того? — неловко поинтересовался он онемевшими губами.
Саша почесала нос и лишь после непродолжительного раздумья ответила:
— Не знаю. Я не поняла.
— Прости меня, — Бертольд зарылся носом в её взмокшие волосы. Он уже плохо соображал, и сон начинал овладевать им.
Саша подтянула к себе одеяло, сбившееся к ногам, и укрыла им Бертольда. Неуклюже развернувшись, она положила голову ему на плечо и обняла поперёк живота ногой.
— Замёрзнешь ещё, — сказала Саша и прижалась щекой к его щеке. Заботливое прикосновение её губ к виску и сбившееся сиплое дыхание у самого уха. Это было последнее, что Бертольд запомнил из той ночи.