Love me, my darling

Ты так гипнотизируешь! Может, ты дьявол? Или ангел? От твоих магнетических прикосновений Я словно парю, и мое тело пылает. Мне говорят: Бойся! Ты не такой, как другие, фантастический любовник, Другое ДНК, они не понимают тебя. Ты из совсем другого мира, другого измерения. Открой мои глаза, и я готова идти, веди меня к свету! Поцелуй меня, поцелуй меня, Плени меня своей любовью и наполни мое тело ядом. Возьми меня, возьми меня, Хочу быть твоей жертвой, я готова к похищению. Парень, ты чужестранец, твое прикосновение так незнакомо, Это сверхъестественно, это что-то неземное... Ты быстрее звука. Хочу почувствовать твою силу, подчини меня своим взглядом. Твой поцелуй – неземной, каждое движение волшебно... E.T.(Futuristic Lover) Katy Perry

Он просто сидит на противоположной стороне широкой кровати, откинувшись спиной на низкую спинку, между моих широко разведенных ног. Его тонкие пальцы невесомо поглаживают кожу черной остроносой туфли на моей ступне, упирающейся подошвой в мягкий матрац у его бедра. Дым ментоловых сигарет, что он спокойно курит, наблюдая за моими страданиями, заполняет собой всю комнату... - Я люблю эти твои туфли. Знаешь? - Руки... - Они очень идут тебе. Этот фасон... Я сжимаю зубы в бессилии, откинув голову назад. Руки заведены за спину и перевязаны черной веревкой так, что кисти касаются локтей. Предплечья соединены и стянуты жестким жгутом, поднимающимся по плечам выше... Кожаные перчатки на ладонях сшиты так, что нельзя разжать кулак, они тесные, узкие и крепко затянутые на запястьях. Лежать на спине становится все труднее. Колющая боль в руках под поясницей сопровождает онемение, но это совсем не причиняет неудобства... Просто я болен, и именно поэтому мне не хочется свободы. - Ты тоже заметил это, Юу? Что бы я ни делал с тобой - тебе все нравится. - Пожалуйста... Жаркая Испания. Душный номер. А я напичкан какими-то афродизиаками, которые он подсыпал в мой бокал с красным вином... Только ради интереса, что станет с моим телом после этого. И вот уже около получаса я изгибаюсь перед ним, дрожа всем телом от слишком яркого и мучительного возбуждения, не в силах думать ни о чем другом, кроме его власти. Влажные пряди липнут к щекам и шее, схваченной широким ошейником с шипами и кольцом, в которое вдета цепь. Пот, проступивший на коже от закатной жары этой страны и неутолимой жажды внизу живота, осыпает все тело от лица до бедер. Если бы моя голова не была забита плотной ватой и гулом от бешеного хода крови в висках, я бы, конечно, отметил, что сверкающие рыжим капли смотрятся на коже красиво. Россыпью огненных страз, которые так любит мой хозяин... Но я не в состоянии оценить этого сейчас. Во мне с тихим однотонным звуком работает большая игрушка черного цвета, имитирующая напряженную плоть, разбрызгивая вибрацией волны похоти и садистского удовольствия по венам. А окаменевший орган, не скрытый тканью и выставленный на обозрение внимательных безумных глаз сидящего напротив мужчины, стянут у основания кожаной тонкой лентой, не позволяя окунуться в спасительный финал. И черные чулки-клеш из кожи и шелка, от каблука туфель до середины бедра, уже не смущают... - Помнишь, как мы начинали, Юу? - Таканори со вздохом выпускает густое бесформенное облако дыма в сторону, не отводя взгляда. Я задыхаюсь под этим зрительным изучением моего бьющегося на сбитых простынях тела, выпуская наружу новую порцию умоляющий стонов. - Когда с нами еще был Юнэ... Ты тоже носил чулки и шорты. Но это было так недолго... Очень недолго. Я успел забыть тебя в этой вещице. Но недавно вдруг наткнулся на старые фотографии. Знаешь, тебе идут эти вещи. Жаль, что ты отказался от них. Это невыносимо... Я больше не могу терпеть. Кожаные подтяжки чулок дергаются от резких движений, свободно болтаясь по бедрам - больше ничего на мне и нет, их не за что цеплять. А Матсумото... он просто смотрит. Вот уже полчаса. Чертовых полчаса - без движения. Только любуется работой искусственного возбудителя, ввергнувшего меня в агонию. А вибратор глубоко внутри заставляет рефлекторно подкидывать бедра навстречу, передергивая тело вновь и вновь. Я сойду с ума... - Ру... я не... не могу... больше... прошу... Говорить сейчас почти невозможно. Речь обрывается громкими глотками духоты и дыма под потолком, стонами и хрипами. Сильное возбуждение стирает две трети словарного запаса в голове. Я уже ничего не понимаю. Я могу только просить его. Просить успокоить это измученное тело, изнывающее от ожидания, томящееся и плавящиеся под лучами слишком жаркого заката, заглядывающего в окно между полосами невесомого тюля по бокам. Он висит без движения по обе стороны рамы, нагретый и мертвый, лишенный потоков ветерка с улицы. - Юу, ты весь мокрый. Тут, - скрытый атласной перчаткой указательный палец прижимается к головке, собирая с нее подушечкой обильно покрывшую ствол влагу, и это прикосновение бьет тело в судороге удовольствия, мимолетного, но очень сильного в этой ситуации. Я шумно хватаю губами воздух, зажмурившись. Перчатка намокает... - Так много. Видел бы ты себя со стороны. Ты похож на продажную блядь. Ты знаешь, что было в твоем бокале? - Н... нет... - Этот один из самых сильных афродизиаков называется "Шпанская мушка", - Таканори отнимает руку, вырывая из горла жалобный всхлип. Мне придется ждать еще, потому что ему так хочется поговорить об этом. - Он получил свое название от золотисто-зеленого жука-нарывника, на основе яда которого и приготовлен. Я несколько дней изучал этот препарат. Искал информацию на просторах интернета, читал отзывы, тщательно просматривал описания. Это было необходимо, ведь знаешь, передозировка этим чудным порошком может привести к смерти. Все из-за кантаридина. Это ядовитое вещество поражает нервную систему, но при этом способно вызывать и усиливать половое влечение... Ты слушаешь? Я заторможенно киваю, закусывая губу и прогибаясь навстречу, когда игрушка во мне сильно вжимается в простату, вызывая электрические разряды по телу, сопровождающиеся тихим вскриком, утонувшим в плотности витающего над нами кислорода. Матсумото только тихо усмехается. - Так вот, при попадании в мочеиспускательный канал, кантаридин вызывает воспаление нежной ткани внутренних стенок и способствует притоку крови к половым органам. А в совокупности эти факторы и вызывают возбуждение. Но в современных препаратах содержится незначительное количество яда, и при малых дозах он не несет вреда. Надо же, я прямо выучил эти строки! Видишь, как я забочусь о тебе? Ты должен быть благодарен мне. Ты благодарен? - Да, - из последних сил хриплю я, обжигаясь трением грубых веревок на руках, вгрызающихся в кожу четким узором... кажется, это предел. Слишком много... всего много. Моей эйфории от связывания, вибраций внутри тела, его взгляда, ленивого спокойного голоса, жара, дыма, жажды, беспомощности, афродизиака... Я не могу больше! - Хорошо. Попробуй упросить меня избавить тебя от страданий. Дыхание становится еще чаще, когда мой мучитель наконец-то тушит сигарету в пепельнице и поднимается с места, неторопливо подползая к моему лицу, словно кошка, скользнув вверх по дрожащему телу. Я распахиваю глаза, пытаясь прогнать нечеткость картины с сетчатки, и ловлю взглядом узкую ладонь в белой перчатке на полкисти. Она обнимает цепь моего ошейника, потянув ее на себя, и Таканори продевает вторую руку под моей спиной, помогая оторваться от мокрых простыней и сесть на пружинистом широком матраце. - Давай, ты знаешь, как я люблю. Да... я знаю. Я всегда делаю, как ты хочешь. Ради тебя я готов на все. Только ради тебя. Дрожащее тело принимает нужную позу. Матсумото прижимается к нему вплотную, стоя на коленях передо мной, когда как я сижу на них - нельзя, чтобы я был выше. Но от этих движений игрушка во мне вновь сдвигается, заставив забиться в его руках безвольной марионеткой, выпустив наружу громкий протяжный стон. Он ударяется в шею вокалиста, к которой он притягивает меня за цепь, и я нетерпеливо набрасываюсь на нее губами, не в силах вынести этих пыток. Не знаю, насколько силен афродизиак, растворившийся в моем вине сорок минут назад, но... клянусь, вкус Таканори - во много раз сильнее этой химии. Самый действенный возбудитель - его молочная, мягкая кожа, на которой я не имею права оставлять следов в положении саба*. Я впиваюсь губами в солоноватое полотно лишь на пару секунд, вылизывая участки кожи один за другим быстро, рвано, жадно и отчаянно, зацеловываю плавный изгиб до плеча, оставляя лишь тонкую пленку слюны на горячей бледности, которая почти сразу высыхает. Словно безумец, не пропуская ни сантиметра, я сминаю ее губами, опаляя своим быстрым громким дыханием, слетая с катушек. - Руки... - болезненным хрипом я шепчу его сценическое имя вновь и вновь. Матсумото тихо низко смеется, запуская пальцы в мои волосы и чуть откидывая голову назад, предоставляя доступ к горлу. Эти связки для меня - бесценный дар, и я готов боготворить его голос, принесший нам славу и успех, без устали. Зацеловывая красивое горло с азартом умирающего в ломке наркомана. - Юу, не уж-то и правда так сильно? - я тихо мычу от переизбытка любви к этому мужчине, ведя языком влажные полосы на другой стороне шеи, но сказать в ответ что-нибудь сложнее простого "да" не могу. Но даже это "да" застревает в глотке неясным комком. - Ну-ка, посмотри на меня. Таканори останавливает меня, ловит в ладони мое лицо и поднимает его к себе, склоняясь надо мной так, что приходится запрокинуть голову. Мы встречаемся взглядами, но я не думаю, что мои радужки сейчас могут что-то сказать ему. Кажется, там один туман. И жажда, без сомнений. - Развра-а-атник, - выдыхает он на мои губы, отчего я только вновь всхлипываю, пытаясь украсть такой необходимый сейчас поцелуй с улыбающихся полных губ напротив. - Нельзя. Приказ, которого я не могу ослушаться. И мне кажется, что я вот-вот расплачусь от отчаяния и перенасыщенности им. Но он знает, что я не стану сопротивляться. - Мне никогда не надоест смотреть на тебя такого. Жаждущего, ненасытного, покорного. Готового на все. Это крайняя степень возбуждения. Когда ты не можешь говорить... Просто не можешь выдавить из себя ни слова. И мне остается только смотреть в дикие алчные глаза мужчины, требующие моей полной капитуляции, которую он так легко получает. - Сегодня я хочу трахнуть тебя. Это заявление передергивает так сильно, что я едва удерживаю равновесие, захлебнувшись воздухом. Матсумото тихо смеется, не отпуская моего лица. - Вижу... Ты согласен на что угодно, да, Юу? Лишь бы все это прекратилось. Даже если я позову к нам в номер мальчишку из обслуживающего персонала и прикажу отсосать ему на моих глазах, ты без раздумий сделаешь это, правда? Твое тело слишком порочно, чтобы отказать мне хоть в чем-то. Ты слишком испорчен, чтобы противостоять мне. Потому что я единственный, кто может удовлетворить тебя. Ведь так? О, боже, как же я хочу его... И я действительно соскучился. По его присутствию в моем теле. Я хочу, чтобы он взял меня - сейчас беззащитного и такого открытого для него. В своей манере собственника, развращенно и чувственно одновременно. Rape me... my beloved.** Чувство беспомощности отравляет сладостью почти погасший рассудок, и я поспешно киваю, кусая свои опухшие губы. - О, ты еще понимаешь меня. Правильно, слушай мой голос. Ты не можешь позволить себе забыться и перестать понимать меня. Ведь я говорю тебе те вещи, от которых ты готов биться в экстазе передо мной. Тебя заводит все, что я делаю. Грязная бесстыдная Бэтти. Ты создан, чтобы подчиняться мне. Ты создан для секса, Юу. Чувствуешь? Его пальцы смыкаются на восставшей плоти тесным кольцом, пуская по нервам новый электрический импульс, перехватывающий дыхание и сокращающий каждый мускул. Мои стоны оглушают меня же самого, а перед глазами расползаются черные пятна, когда я пытаюсь удержать равновесие тем, что прижимаюсь к груди любовника, рефлекторно толкнувшись бедрами навстречу его руке, которая может окунуть в ослепляющий оргазм или... оставить мучиться до потери сознания, если мое поведение перестанет удовлетворять его натуру, обожающую видеть меня таким. - Прекрасен. У тебя получилось вымолить у меня свою награду. Мне приходится держаться самому, когда мужчина отодвигается от меня и жестом заставляет встать на коленях. Я опускаю взгляд вниз, стараясь не шевелиться, хватая глазами стройное порочное тело вокалиста, сейчас с улыбкой опустившееся на кровать, проскользнув между моих расставленных ног. Таканори ложится подо мной, сбросив с плеч рубашку, и ловко расстегивает ремень своих летних легких брюк, с низким стоном стягивая светлую ткань с узких бедер. Я сглатываю накопившуюся во рту слюну, захваченный этим маленьким представлением. - Давай усложним тебе задачу? Его ладонь опускается на мое обнаженное бедро, с нажимом пройдясь по внутренней стороне к паху, и изящные пальцы, невесомо пробежавшись по ремешку у основания члена, спускаются ниже, находя гудящий вибратор во мне. Я прогибаюсь всем телом назад, когда Таканори резко выдергивает из меня крупную игрушку, пошатнувшись от неожиданности, но все же устояв на дрожащих коленях. - Хороший мальчик... ммм, Юу, - его губы растягиваются в широкую улыбку, когда капля смазки с моей головки срывается на его оголенный живот, а сам вокалист медленно погружает пальцы в растянутое им тело. - Ты так сжимаешь меня. Уже не терпится? Отдай мне мои пальцы, негодник. Лучше возьми его. Вторая кисть любовника лениво принимается поглаживать собственный ствол, на который мне следует насадиться уже сейчас. И я немедленно выполняю игривый приказ, с готовностью опускаясь на бледные бедра, но... едва влажная головка касается моей кожи между ягодиц, меня схватывает крупная судорога, которая предательски роняет меня на тело вокалиста, садя голос до скрипучего шепота. - Тшш... Юу, тише, - комната переворачивается перед затянутыми жидкой пеленой глазами, и лицо Таканори возникает на фоне кремового потолка снова. - Все хорошо. Он гладит пальцами мои скулы и щеки, успокаивая от приступа сухого оргазма и вжимая спиной в матрац. - Я понял. Тише, - шепчет так мягко, ласково убирая с глаз мокрые пряди. - Ничего страшного, я все сделаю сам. Матсумото понимает, что я не в состоянии выполнить его указания - тело предало меня, но я все еще возбужден до боли в паху, стянутого черной преградой, которая не дает кончить. - Я... прости... - Тц, какой совестливый, - тихо смеется вокалист, расставляя мои ноги шире и подтягивая ближе к себе. - Ты молодец, Юу. Я горжусь твоей выдержкой, но сейчас просто лежи и ни о чем не волнуйся. Его пальцы быстро и умело расплетают узлы веревки на моих руках, ослабляя и в конце концов избавляя от тугого плена, стершего кожу до красноты, и я со стоном боли и облегчения роняю руки на кровать, сдвинув брови и крепко сжав зубы, когда к конечностям начинает возвращаться чувствительность. Но пошевелить ими нет возможности, а перчатки не позволяют размять сжатые в кулак пальцы. - Ты так старался, - шепчет с улыбкой Таканори совсем близко от моего лица. - Юу. Я люблю тебя, не забывай об этом. - Така... Стон тонет в его жарком рту, когда он награждает меня за муки глубоким вязким поцелуем. Я раскрываю губы навстречу, чувствуя, как разливается по венам ощущение безграничного счастья, и закрываю глаза, сраженный. Этот человек изменил меня до неузнаваемости и заставил полюбить все, что он так щедро отдает мне во время наших сессий. И себя в том числе. А сейчас, когда он так требовательно насилует мой рот своим горячим языком, кусая и зализывая покраснение особенно тщательно, я и вовсе растворяюсь в нем без остатка, отвечая на редкую ласку со всем рвением, какое только смог собрать после пережитого. - Подними бедра. Таканори выпрямляется, движением головы откидывая выбеленную челку с лица, и подхватывает меня под коленями, вынуждая приподняться с простыней. Его плоть вновь прижимается к судорожно сокращающимся мышцам, которым не терпится сомкнуться вокруг твердого горячего ствола, и один рывок вперед разом выбивает из легких весь воздух, сильно прогибая спину дугой. Вскрик наслаждения застревает звенящими колокольчиками в стеклянных предметах огромного номера и в ушах, отрезая от реальности так, что я даже не замечаю, как стемнело за нашим окном. Меня словно выбросило в другую реальность, стоило ему оказаться полностью во мне, и даже растяжка вибратором не помогла - я так сильно сомкнулся вокруг него, наконец получив желаемое, что совсем не смог отпустить себя. Чувствуя пульсацию в своем теле и жар, как от огня внизу живота, я забился под вокалистом выброшенной на сушу рыбкой, теряя зрение в тот же миг. - Юу... Его голос, его пальцы, стискивающие мои бедра до синяков, его запах и тело... Я сосредоточился лишь на этом. Мой мир сузился до одного лишь человека, но стал таким огромным, благодаря ему же, что я просто потерялся во времени и пространстве. Ощущая, как он медленно движется назад, чтобы в следующую секунду вновь заполнить меня до отказа грубым, сильным толчком. Отошедшие руки принимаются панически шарить по простыням под нами, но зафиксированные кисти просто не могут ухватиться ни за что, чтобы помочь удержаться. Наверное, мой голос звучит непрерывно, оживая с каждым новым движением внутри тела, которое ударяет по точке удовольствия - внутри, и по ягодицам - снаружи, лишая опоры под ногами. - Таканори! Низкий грудной стон надо мной, после которого на шею обрушивается град из жестких поцелуев. Я обхватываю руками крепкую грудь любовника, прижимаясь кулаками к выпирающим под кожей лопаткам, хаотично двигаясь навстречу, чувствуя прилив сил с открывшимся вторым дыханием в этом сумасшествии. Оглушительный звон сбоку - мы смахнули на пол пепельницу... Грудь обжигает сильный укус над соском, который после накрывается жаром чужого рта, и я неосознанно обхватываю ногами тонкую талию любовника, позволив рукам соскользнуть с его спины и упереться в кровать локтями. Чтобы сильнее поднять бедра, касаясь простыней одними лопатками, и тем самым пропустить его еще глубже в себя. Матсумото опирается вытянутыми руками в матрац по обе стороны от моего лица, и резко движение навстречу вгоняет окаменевший орган до самого основания в мое дергающееся в волнах экстаза тела. - Смотри на меня! - рычит хрустящий голос сквозь мои вскрики, и я тут же распахиваю глаза. Его движения становятся все быстрее, перерастая в насилие, и трение внутри подводят обоих к финишной прямой. - Ру... пожалуйста... - Да. Знаю... Таканори падает на локти надо мной, зубами стягивает перчатку со своей кисти, выплевывая ее в сторону и тут же запечатывая мои губы новым хищным поцелуем, и в бешеном ритме двух распутных тел проводит ладонью по ходящей ходуном груди вниз, к напрягшему животу, обводя подушечками рельеф мышц под липкой кожей. И все же обхватывает пальцами ноющий ствол, грубыми движениями принимаясь ласкать ждущий разрядки орган. Наши стоны сливаются в борьбе губ, пошлые влажные звуки поцелуев и секса закладывают уши, и через несколько долгих минут кожаная полоска соскакивает с основания, стирая память о дальнейших событиях. Только восторг, удовольствие, ощущение полета в никуда и долгожданное облегчение, а после - спасительная темнота без сновидений. Но такая приятная, что и в бессознательном состоянии я все еще чувствую, как разливается во мне чужая сперма, а медленное движение выводит слабеющий орган из тела, разрешая забыться. Наверное, это и есть счастье. Солнечные лучи ложатся на веки раздражением, но обнимающий меня во сне мужчина, забравшийся на мое плечо и ткнувшийся лицом в мою шею, спасает от негативных эмоций. На мне не осталось даже ошейника, и мои руки свободны и вольны делать, что захочется, так что пальцы сами вплетаются в испорченные краской волосы, которые кажутся мне самыми мягкими в мире, несмотря на бесконечные эксперименты над ними. Таканори тихо сопит. Это растягивает губы в улыбку, и я приоткрываю один глаз, находя припухшее ото сна лицо взглядом. Сейчас, спящий, тихий, умиротворенный, он выглядит много моложе своих лет, и я даже поражаюсь тому, как этот мальчишка мог делать этой ночью все те вещи со мной. Такой невинный в это время суток... Настоящий ангел. Или демон? Кто из них? Днем один, ночью другой, но это не раздвоение личности, уже нет. "Тот" Руки ушел несколько месяцев назад и больше не возвращался. Но эта потеря никак не ощущалось, совсем. Матсумото остается моим хозяином, преображаясь временем суток вновь и вновь, прекрасно помня каждую минуту проведенного со мной времени. И я ни разу не заскучал рядом с этим мужчиной, бросаясь в его фантазии с головой без капли сомнений. А сегодня вечером в Испанию прилетают остальные участники группы. Визит во Францию окончен, и они остановятся в нашем отеле до конца короткого отпуска после туров, чтобы после всем вместе вернуться в родную Японию. Я вздыхаю, ощутив свежий поток воздуха из приоткрытого окна, приносящего с собой уличные ароматы чужой страны. Чувствую слабую резь в горле и понимаю, что не смогу разговаривать ближайшие несколько часов из-за сорванных связок. Тело ломит от опасных игр сильнее обычного, но боль не перестает быть приятной. Я отдохнул и выспался, остальное переживем. Ведь это стоило того, черт возьми! - Юу... Я поворачиваю лицо к мальчишке, с трудом разлепившему веки и сладко зевнувшему мне в плечо. - Как дела? - спрашивает он, нехотя выбираясь из объятий и склоняясь надо мной, нежно касаясь щеки кончиками пальцев. Я улыбаюсь искусанными губами, кивнув, и прижимаюсь поцелуем к открытой ладони, прикрыв глаза. - Ты слишком довольный для человека, который вчера отключился после того, как испачкал меня спермой. Я хмыкаю, изогнув насмешку на лице, мстительно зыркнув на своего любовника из-под ресниц. - Да-да, знаю. Отомстишь, родной, обязательно, - тихо смеется мужчина, чувственно прижавшись к моим губам в вялом коротком поцелуе. - Но сначала чай с медом. Я ловлю зубами его нижнюю губу, неспешно втягивая ее в себя и нехотя отпуская, когда мужчина тянется к установленному у кровати телефону, чтобы заказать завтрак в номер. И ради таких вот моментов я могу выдержать все, что угодно. Ради него я на все готов. Скажи мне кто полгода назад, что я буду извиваться на кровати под собственным вокалистом, пройдя через все предшествующие этому пытки, я бы точно переломал тому все существующие в теле кости. А сейчас мне даже не стыдно показаться друзьям в футболке, открыв на обозрение следы веревок на руках и яркие метки на шее. Он и правда в конец меня испортил... Этот чертенок... - Сейчас прине... Аой! Таканори смеется, оказавшись подмятым под мое тело, поднимая ко мне игривый хитрый взгляд. - Сначала чай, помнишь? Конечно. Но только после нормального полноценного поцелуя. Который я получу без лишних слов, как и всегда. - Я люблю тебя, - одними губами, беззвучно выдыхаю, и Матсумото понимает меня без работы голосовых связок, обнимая руками за шею. - Тогда целуй, пока сюда не заявилась прислуга... моя любимая Бэтти. Ты знаешь, как мне нравится, когда ты так называешь меня? Уверен, ты знаешь обо мне даже больше меня самого... распутница Мэри. Все, что захочешь... Ты ведь знаешь, я не смогу отказать. Для этого я слишком испорчен, Матсумото. А ты единственный, кто может меня удовлетворить. Так стоит ли сопротивляться? Ответ мы знаем и без слов. ______________________________________________________ *Сабмиссив (саб) - пассивный партнер, роль которого состоит в приеме и выполнении приказаний доминирующего партнера, другими словами нижний, раб. Термин BDSM. **Изнасилуй меня, мой возлюбленный.