Всего лишь царапина

Юдзуру резко подскочил на кровати. Сердце глухо билось где-то поперек горла, воздуха в легких категорически не хватало, пот градом стекал по лицу, и мелкая дрожь сотрясала все тело. Кошмар уже отпустил его из своих вязких, словно зыбучие пески, лап, но яркие картинки все равно мелькали перед глазами, не позволяя толком прийти в себя. Тяжело дыша, Юдзуру с трудом выпутался из одеяла, противно липнувшего к влажному телу, и встал. Рука сама собой потянулась к кувшину с водой, стоящему на тумбочке у кровати. Яркие неоновые цифры на часах с Винни Пухом приветливо горели мягким голубоватым светом в полутемной комнате. Четыре пятьдесят три. Самое удачное время, чтобы очнуться от кошмара, хмуро усмехнувшись, подумал он. Жадно выпив почти всю воду, Юдзуру отставил стакан в сторону и, поднявшись с кровати, подошел к большому окну. Тонкая полоска рассвета едва лизнула горизонт на востоке, а мутное, серовато-синее небо, плотным маревом обступающее бледную луну, не прибавляло настроения. Скорее наоборот – навевало чувство неясной тревоги и удушающей вины. Олимпиада. Гала-концерт чемпионов. Небольшая оплошность, которая чуть было не обернулась трагедией и уже точно бы вошла в историю. Вот только определенно не с самой положительной стороны. Патрик смог увернуться в самый последний момент и удачно избежал лезвия конька. Да, у них было мало репетиций, да толком никто и не репетировал; сказывалась общая усталость и внутренняя опустошенность потраченных нервов, но это нисколько его не оправдывало. А Ханю винил в произошедшем только себя одного – в конце концов, он опытный фигурист, и он мог – нет, должен был такое предотвратить. Конечно, Юдзуру сразу же подъехал к нему, чтобы убедиться, что все нормально. Но Патрик даже не дал толком спросить, лишь улыбнулся и похлопал по плечу, со словами «Все хорошо, не беспокойся, всего лишь царапинка» и продолжил программу. Вот он и не беспокоился и не волновался, но только никак не мог справиться с тревогой, что засела где-то глубоко в душе. Ханю потребовалось немало времени, чтобы убедить самого себя, что и правда все хорошо, и вернуться в прежнее русло. В конце концов, у него впереди был еще Чемпионат Мира, на который он собирался поехать и, конечно же, победить. Тренировки проходили по расписанию, и все было хорошо… …До недавнего времени. Юдзуру крайне редко пользовался интернетом, только чтобы поговорить с семьей или если это было нужно для учебы. Честно говоря, он был не в ладах с новомодными гаджетами и постоянно нажимал не на те кнопки, и зачастую попадал туда, куда не надо. Так было и в тот раз - просматривая фотографии с твиттера Хавьера, он перешел по ссылке на страницу другого фигуриста, но капризный интернет решил по-своему и перевел его на страницу Патрика Чана. Под постом совсем в духе беспечного Патрика «После того, как вогнали конек в мой бок во время Олимпийского Гала-концерта (для тех, кто был удивлен, почему я возился с костюмом)» было прикреплено фото самого пореза. «Да, я точно живой, это только царапина» - повторял Чан и в раздевалке, продолжая так же задорно улыбаться все еще взволнованному и нервному японцу. Да, царапина. Всего лишь царапина. От которой останется шрам. Юдзуру не знал, как долго простоял, не в силах справиться с оцепенением, но когда голос Брайана наконец-то до него дошел, тренер уже оказался рядом, готовый хорошенько его потрясти. Орсер внимательно посмотрел на него, примечая неуклюжие попытки деть куда-то телефон, и спросил, все ли с ним в порядке. Ханю тогда отмахнулся, сказав, что просто задумался и как можно скорее ретировался на каток, пытаясь привести свои мысли в порядок. Ведь ничего плохо не случилось. Юдзуру подавил противный панический спазм. Но могло. И вот это «могло» ужасало до дрожи. Тренироваться ни в тот день, ни в последующий он уже не мог. Не получалось собраться, а в голову постоянно лезли ненужные мысли. Вдобавок стали сниться кошмары, с каждым разом становясь все хуже и хуже. Его настроение и состояние замечали все. Да и не заметить это было трудно: огромные тени под глазами, неуверенные движения на льду, частые ошибки даже в самых простых элементах и совершенно несвойственная ему нервозность. Поэтому Брайан, вопреки всем протестам Юдзуру, велел ему отдохнуть пару дней, собраться и вновь приступить к тренировкам. А на все возмущения Ханю пригрозил, что если тот не будет его слушаться, то он снимет его с участия в Чемпионате Мира. А слова с делом у Орсера не расходились никогда. Ханю дернул головой и посмотрел на часы – он ушел так глубоко в свои мысли, что не заметил, как пролетел целый час. Солнце уже показало яркий бок над горизонтом и разливалось по извилистым, еще сонным улицам. Пора и ему просыпаться. У него есть дело, с которым разобраться может только он. И лучше если об этом никто не узнает. Холодный, бодрящий душ сделал свое дело, и в голове прояснилось. Появился четкий план действий на этот день. Конечно, этот план был полным бредом, но ему, в конце концов, только девятнадцать, и он имеет полное право поступать немного безумно. Хотя бы самую малость. Собравшись, Юдзуру прихватил с собой сумку и покинул квартиру около восьми часов. Автобус до Детройда отходил в половину девятого, и этого времени ему должно хватить, чтобы добраться до автовокзала. И если ему повезет, то на пути никого из знакомых он не встретит. По крайней мере, Ханю хотелось на это надеяться. Спустя тянувшихся почти бесконечно пять часов Юдзуру стоял у дверей незнакомой ему квартиры и пытался собрать всю свою смелость, чтобы нажать на звонок. Предыдущие четыре попытки были проиграны страху и нерешительности. Протестующая и пронзительная трель показалась слишком громкой, а сердце галопом ускакало по коридору, поближе к выходу. Вот только Юдзуру продолжал стоять у двери и ждать, когда ему откроют, если, конечно, хозяин сейчас дома. О том, что он будет делать, если Патрика дома нет, думать не хотелось. Нерушимая и ужасающая тишина нарушилась щелчком дверного замка, и дверь наконец распахнулась. - Юдзуру? – сказать что Патрик был удивлен, значит не сказать ничего. Он явно пребывал если не в шоковом состоянии, то явно близко к нему. - Привет, - Ханю запоздало понял, что сказал-то на своем родном языке, но судя по улыбке, которая пробежала по лицу канадца, тот его прекрасно понял. - Привет, - повторил за ним Патрик. – Прости, но, боюсь, на этом мой словарный запас японского языка иссяк. - Не страшно, - Юдзуру выдавил из себя улыбку, стараясь не слушать доводы разума, которые вопили о том, что ему нужно бежать отсюда, сломя голову. – Я бы хотел с тобой поговорить. Без лишних слов Патрик сделал шаг назад, в квартиру, и приглашающе махнул рукой. Юдзуру нерешительно переступил порог, не забыв о манерах. Как только дверь за ним захлопнулась, стало ясно, что как бы он не боялся, обратной дороги уже нет. Чан стоял рядом, с любопытством смотря на него. И заметив его замешательство, ободряющего улыбнулся. - Проходи, - смешок. – Не бойся, я не кусаюсь. Он весело рассмеялся, смотря на шокированного японца, и потащил его по коридору, пока тот не стал сопротивляться неожиданному порыву. Ханю был настолько в прострации и своих мыслях, что не мог найти и слов возражения, только осматривался по сторонам. Квартира, которую снимал Чан, была довольно просторной, особенно для человека, что живет один. Все в светлых тонах, много фотографий и свободного места и, что самое странное, ваза с цветами на кухонном столе, за которым оказался Юдзуру. - Ты хотел о чем-то со мной поговорить? – Патрик стоял у плиты и что-то готовил. Судя по запаху, разлетевшемуся по кухне, это что-то было довольно вкусным. - Да, я… - Юдзуру подозрительно посмотрел на тарелку, что оказалась перед ним. – Что ты делаешь? - Собираюсь завтракать, - усмехнулся Патрик. – У меня каникулы, и я могу позволить себе встать на час попозже и поесть в свое удовольствие. Это немыслимая роскошь для нас. Согласен? - Эм… да, конечно. - Все, - не менее довольный собой, сколь и блюдом, Патрик приземлился на стул напротив Юдзуру и улыбнулся. – Итак, разговор. - Как… ты себя чувствуешь? – запинаясь пролепетал Юдзуру, всеми силами старясь вспомнить английский язык. В моменты паники или шока выученные слова вылетали из головы и никак не хотели возвращаться обратно. - Превосходно, - было видно, что вопрос удивил Патрика. – А что, скверно выгляжу? Чан был жизнерадостен и улыбчив, собственно как всегда, но все равно продолжал пристально наблюдать за сидящим напротив Юдзуру. Во-первых, было очень странно, что он приехал к нему сейчас, перед самым Чемпионатом. Во-вторых, вопросы и поведение были не совсем характерны для Юдзуру, обычно он куда более собран. - Почему ты соврал? Брови Патрика взлетели почти до корней волос, а в глазах читался невысказанный вопрос. Чертыхаясь и что-то прошептав на японском, Юдзуру достал телефон и стал быстро нажимать на кнопки, ища нужную страницу в интернете, и только после повернул светящийся экран лицом к Патрику. - Почему ты соврал? Чан переменился в лице, и улыбка получилась какой-то неловкой. - Ну, это и правда не серьезно, так, царапинка, - под не читаемым взглядом Юдзуру он поправился: - очень большая царапинка. Но на концерте я даже толком и не понял, что произошло, наверное, на адреналине ничего не заметил. А потом... Да как-то все не до этого было. Тем более, это моя вина, мне нужно было быть внимательнее. Стоп, ты бываешь у меня в инстаграме? Юдзуру пропустил мимо ушей последнее замечание. - Как ты мог не заметить подобное? Это же... не просто большая царапина! - он пристально смотрел на Чана. - Нет, Юдзуру, это просто большая царапина. Видишь, я же нормально двигаюсь, никакие жизненно важные органы не задеты. Тем более, фигурное катание - опасный спорт, всякое бывает. И... И ты ушел от моего вопроса. Тебе было любопытно? Ханю возвел глаза к потолку, не понимая, как можно столь легкомысленно относиться к своему здоровью. - Ты меня не слушаешь, - выдохнул Юдзуру, отложив телефон. – Я пытаюсь тебе сказать, что мог тебя убить. Патрик закашлялся, подавившись чаем, и недоуменно уставился на японца. - Убить? Так, Юдзуру, ты что там уже успел нафантазировать? - Это вполне могло произойти, и только счастливый случай позволил тебе увернуться. - Но не произошло же, - Патрик, чуть поморщившись, перегнулся через стол и мягко сжал плечо Юдзуру. - Не стоит терзать себя мрачными картинами, которые не произошли. Ты же видишь, сейчас мы сидим у меня на кухне и разговариваем. Это важно. А не то, что могло бы быть. - Но ведь могло же… - Юдзуру не собирался сдаваться. - Ох, боже, - Патрик со стоном выдохнул, - Ну что мне сделать, чтобы убедить тебя? Сальто прыгнуть? Тройной ритбергер на ковре? - он начал уже откровенно веселиться, видимо, представляя то, что может сделать. Юдзуру сурово посмотрел на него, но Патрика этого не остановило. - Мммм, опробовать себя в брейкдансе? Знаешь, я даже тут недавно в керлинг играть учился... Вернее, пытался учиться... - Разденься. Патрик знал, что выглядит очень глупо с открытым ртом, но ничего не мог с собой поделать. Особенно если учесть, насколько мило смотрелся стремительно краснеющий Юдзуру. В этот момент он выглядел как самый настоящий ребенок - очаровательно. - Я хотел сказать, - поправил себя Юдзуру, - что хочу видеть «царапину». - Зачем? – Патрик все же улыбнулся, пытаясь за этим скрыть свое смущение. - Я хочу сам убедиться, что все с тобой… хорошо, - Юдзуру потер ладонью щеку, от чего румянец стал еще ярче. Патрик вздохнул, поднялся из-за стола и, повернувшись многострадальным боком, приподнял край футболки. Красный порез уже покрылся коростой и почти не докучал ему. Только когда он резко пытался повернуться или потянуться, кожу неприятно саднило и тянуло. Хотя в первые дни все было куда хуже,но явно не настолько, насколько этот забавный юноша уже успел себе напридумывать. Юдзуру медленно поднялся из-за стола и в нерешительности застыл рядом. С одной стороны ему очень хотелось прикоснуться, провести пальцами вдоль рубца и посмотреть на реакцию Патрика, но с другой - это было бы верхом неприличия. - Вот видишь, со мной все хорошо, - Патрик опустил рубашку, потрепав Юдзуру по плечу. – И не о чем больше волноваться. - Надо было сразу сказать. - Чтобы ты не приезжал? – Патрик задорно улыбнулся. – Итак, я не получил ответа – ты читаешь мой твитер? - Это вышло абсолютно случайно, - Юдзуру насупился как ребенок и посмотрел на повеселевшего Патрика. – Я не собирался… Но во взгляде Юдзуру было что-то такое… притягательное и одновременно по-детски наивное, что противиться было невозможно. - Ты так забавно оправдываешься, - усмехнулся канадец. Ханю, думавший было возразить, вскинул взгляд, встретившись с глазами Патрика, и замер, завороженный темной, глухой бездной на дне темных расширившихся зрачков. - Па… - Тсс… - тонкие, прохладные пальцы коснулись губ Юдзуру, будто призывая молчать, нежно мазнули по щеке, оглаживая нежную кожу, и соскользнули на подбородок, притягивая юношу ближе к этому невозможному канадцу. Слишком долго они смотрели друг на друга, даже не думая о том, чтобы шелохнуться. А потом Ханю нервно облизнул губы, и тогда Патрик его поцеловал. Губы у Чана были сухие, обветренные и теплые, и в груди у Ханю все сжалось от какой-то необъяснимой нежности – он так давно об этом мечтал и так сильно боялся себе в этом признаться, презирая себя за подобные чувства. А теперь, когда это наконец свершилось, по ту сторону век будто сотнями ярких красок взорвался фейерверк. На мгновение Юдзуру забыл, что ему нужно дышать. Но Чан отстранился так же быстро, как и приблизился. В глазах его горел лукавый огонек, словно отражение его улыбки. - Знаешь, а вот эта царапинка явно стоила этого момента. - Царапина? - тихо переспросил Юдзуру, все еще пребывая в странном состоянии между эйфорией и ступором. Патрик ничего не ответил, только озорно улыбался и еще раз почти невесомо провел пальцами по щеке, делая шаг назад. Внезапный порыв перерос в необдуманный, но столь желанный поступок. Нет, Чан совершенно не жалел ни о чем: ни о той случайности на Гала-концерте, ни о внезапном чувстве вины Юдзуру, ни тем более об этом поцелуе. В конце концов, они уже давно ходили вокруг до около, не решаясь сделать первый шаг. - Мда... Наверное, это тоже надо было сфотографировать и выложить в инстаграм... - ПАТРИК! Патрик не обращал никакого внимания на возмущенный возглас Юдзуру, смеясь от души. И слушая этот голос, Юдзуру не удержался и улыбнулся, а на душе наконец стало спокойнее. Состояние определенности и мира с самим собой вернулось, а вместе с ним и новое, теплое чувство. И Юдзуру был абсолютно уверен, что эта ночь впервые за долгое время будет спокойной и полной добрых снов.