***
Коту страшно: он не знает, кто из его "я" настоящий он, потому что плюющий на все правила грубиян с ним с самого раннего детства; потому что тело все реже контролирует настоящий Кот и все чаще - желающее растерзать всех и вся нечто; потому что Коту кажется, что это он гость в голове чудовища, единственная цель которого - убивать. Коту страшно - все труднее балансировать на грани, стараясь не впадать ни в одну из крайностей; все сложнее не посылать Уинслоу к чертовой бабушке и не пытаться перегрызть синему мышонку глотку, исполнив самую сокровенную мечту обоих его "я", или не ответить на очередную сказанную вслух глупость Пса отборным матом. Коту чертовски, чертовски сильно хочется казаться нормальным. Но выходит это из рук вон плохо. Но Кот должен, Кот просто обязан держать себя в руках, на поводке, потому что когда он срывается, когда, разорвав все цепи, наружу выходит нечто, жившее у него внутри с самого рождения, Пёс с трудом оттаскивает его от в страхе забившегося в угол Уинслоу, которого он собирается съесть, или едва успеть убежать, пока Грязнули, медленно осмысливая, что Кот, робкий Кот, только что послал их в долгое и весьма увлекательное путешествие на все четыре стороны, не кинулись на них, горя желанием переломать им парочку ребер. Но это помутнение рассудка можно переждать без особого ущерба, если рядом есть Пёс. Пёс поймет, Пёс защитит, Пёс убережет. Пёс - это все, что у него осталось. "Все будет хорошо", - думает Кот в краткие моменты просветления, пока через туман в его голове не пробивается жалобный скулеж: - Кот, Кот! Что ты делаешь? Пожалуйста, не надо! И тогда второе "я" отступает на задворки сознания, Кот понимает, что держит в руках нож, склонившись над Псом. Холодная сталь падает на пол, разочарованно звеня, а Пёс неуверенно улыбается и хлопает Кота по плечу.***
Пёс знает, что их с Котом трое: он, Кот и снова Кот. Знает, но молчит и приветливо улыбается кролю в белом халате, явившемуся после телефонного звонка Уинслоу, уставшего это терпеть, - Кот едва не разрубил его пополам тесаком для разделки мяса. Но Пёс знает, что никто не поверит голубой мыши-недоростку, знает, что все обойдется и никто не заберет их с Котом в комнату с мягкими стенами. Знает, но в глубине души что-то ноет тупой болью: однажды его голос не сможет пробиться сквозь толщу сознания к настоящему Коту, и сталь наконец-то напоят - его кровью. И это "однажды" наступит скорее рано, чем поздно, обязательно наступит и погребет под собой Пса и заодно Кота, который не сможет держать поводок вечно натянутым. Погребет их обоих, погребет Котопса. Но Псу совершенно наплевать.