Ты не один

– Ох, – внезапно сказал Чарльз, и лицо его при этом приобрело редкое выражение одновременной радости и смущения. Обычно такое "ох" звучало в те моменты, когда на них находило внезапно, и означало примерно следующее: "Эрик, мне очень льстит твой энтузиазм, и, честное слово, я хочу этого не меньше, чем ты, но не надо прямо сейчас засовывать в меня пальцы, это будет негигиенично. Давай я лучше тебя поцелую. Везде." Эрику всегда хотелось сказать, что в его жизни случались вещи и похуже, чем нестерильная задница лучшего друга, но что-то его каждый раз сдерживало. То ли нежелание окончательно сбивать романтический настрой Чарльза, то ли то, что Чарльз и в самом деле принимался его целовать. Везде. Это отвлекало. – Ох, – еще раз сказал Чарльз и закусил губу, выгибаясь и дрожа. – Что? – спросил Эрик невнятно, тычась носом ему в шею и толкаясь сильней. Сейчас в плане гигиены точно все было в порядке, а если и нет, то плевать, потому что сейчас Эрик точно не будет отвлекаться ни на какие санитарные процедуры, пока не закончит, потому что как тут отвлечешься, когда он такой податливый и жаркий, и так в нем хорошо, что... В его волосы вплелись сильные пальцы и потянули вверх, вынуждая оторваться от невероятно вкусного и душного местечка на шее Чарльза. – Эрик, – сказал Чарльз, слегка задыхаясь и неловко улыбаясь, заглядывая ему в глаза, и Эрик моргнул и невольно застонал от внезапно обрушившегося на него вороха визуальных образов. Полутьма, облитая медовым светом неяркого ночника спина и обнимающие, перекрещенные над ягодицами щиколотки, сбитые простыни и медленное движение, перекаты мышц, скользящие по плечам руки, зарывающиеся в короткие волосы пальцы, и совсем в темноте – еле различимое лицо Чарльза, выгнутая шея с острым кадыком... "Он на нас смотрит", раздалось в голове, – губы соединяются с губами, ягодицы поджимаются в неторопливом сильном толчке, ногти вдавливаются в гладкую кожу. "Он нас слышит" – шорох и тихий мучительный стон, выдох и судорожный вздох, влажные непристойные звуки проникновения. "И... Он нас хочет..." – колотящийся в ушах пульс, дрожащие руки, тяжесть в паху, пересохшие губы... – Черт, – выдохнул Эрик, едва не кончая тут же. Замер, пересиливая себя, сорванно дыша и глядя, оскалившись чуть не до боли, на судорожно облизывающего губы Чарльза. – Кто? – спросил он шепотом, но Чарльз только помотал головой. Я ему ноги выдерну, пообещал Эрик мысленно, морально готовясь к тому, чтобы вытащить себя из тесного и пульсирующего, встать и пойти учить манерам какого-то не в меру любопытного мальчишку. Найду. Опознаю. Не сбежит, сученыш. Стой, попросил Чарльз. Не надо. – Это еще почему? – возмутился Эрик вслух. Он не виноват в этом, сказал Чарльз у него в голове со всем доступным ему убеждением. Поразительно, но даже в мысленной речи он сохранял все те же самые задолбавшие Эрика до зубовного скрежета проповеднические интонации. Он такой же, как мы. Мы не можем его оттолкнуть. Эрик мысленно застонал, утыкаясь лбом Чарльзу в плечо, и невольно еще немножечко толкнулся внутрь, уж очень хотелось. Ты сдурел? Ты, может, еще и для педиков отдельную школу откроешь? Давай, чего уж там. Будем проводить мастер-классы... Он хотел было подумать еще что-нибудь такое же, как ему казалось, язвительное, но Чарльз неожиданно с силой провел по его спине ладонью и чуть сжал внутри – так, чтобы уже никаких мыслей в голове не осталось. Несколько поразительно сладких минут Эрик не думал ни о чем, только о гнущемся под ним и толкающемся навстречу, стискивающем, обволакивающем, плавящемся теле, и только когда длинная судорога оргазма наконец прошила насквозь от основания черепа до копчика, только тогда... Впрочем, и то не сразу, Эрик осознал, что наглый вуайерист уже стоит у самой их постели, а Чарльз, его Чарльз, его личный, собственный, персональный Чарльз, который только что тут под ним стонал как заведенный и подмахивал, – приветливо улыбается, на этого вуайериста глядя. – Все хорошо, Шон, – сказал Чарльз немного охрипшим голосом. – Тебе нечего стыдиться. Ты не один. О господи, подумал Эрик. Больше всего ему хотелось сейчас зажмуриться и оказаться где-нибудь в другом месте, но поскольку это уж точно было невозможно, он приподнялся на локте и придирчиво оглядел красного как помидор и едва не дымящегося Банши. Несмотря на дикое смущение ширинка у парня топорщилась что надо. Он считает, что ты очень сексуальный, мысленно сказал ему Чарльз. – С ума сойти, какая честь, – пробурчал Эрик, скатываясь наконец с Чарльза. Шон испуганно дернулся, но снова замер, неловко шевеля пальцами и глядя Чарльзу в глаза. Не пугай его, попросил Чарльз. Это просто маленький мальчик, который не понимает, что с ним происходит. Надеюсь, ты не собираешься объяснять ему на практике, что именно с ним происходит, поинтересовался Эрик. Чарльз посмотрел на него влюбленным взглядом и так празднично улыбнулся, что Эрик только закатил глаза. Ну конечно. – Имей в виду, – сказал он, тяжело и пристально глядя на Шона, – я не собираюсь тебя с ним делить. Чарльз мягко усмехнулся и, протянув руку, взял Банши за ладонь. – Тогда тебе придется позаботиться о нас обоих.