Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно. Оскар Уайльд
***
В маленькой комнатушке, больше напоминавшей один из уголков музея, ютился все еще отдаленно похожий на самого себя Великий Герой Магической Британии. Он, укрывшись по пояс серо-голубым пыльным пледом в клетку, пустыми глазами смотрел в потолок и проглатывал стоны, словно гордый нашкодивший мальчишка, которого стегали розгами. Слегка расставив ноги, он быстро и рвано двигал рукой вдоль члена, запрокидывал голову назад и прогибался в спине. Стыд, прожигающий его щеки, не давал возможности откинуть покрывало и растянуться голышом на кровати, медленно и с чувством гоняя крайнюю плоть. Гарри не был бы Гарри, если бы не ощущал, что подводит подобным поведением своих друзей, бывших учителей, даже министра, поэтому он и решил спрятаться в этой халупе от всех на свете. Прежде всего, разумеется, Поттер стремился убежать от себя. И вот итог - мутным взором и прикушенной губой распугивая страхи, всеми любимый мальчик дрочил на яркое школьное воспоминание, пронзившее стрелой все надежды на нормальную семейную жизнь, честную работу и крепкий сон.***
Год назад, когда Гарри, победив Волан-де-Морта, отправился доучиваться в Хогвартс, с ним приключилась забавная история во время урока профессора Снейпа, чудом спасшегося в ту злополучную ночь. Хотя для Гарри она вовсе не казалась такой уж забавной. Вечером перед днем «Х» Гарри умудрился сыграть в карты на желание с Симусом Финниганом, который славился не только шулерским мастерством, но и своей неуемной фантазией в купе со странным чувством юмора. Именно он загадал Гарри желание прийти на урок зельеварения до крайности возбужденным и в распахнутой мантии, чтобы его оттопыренные брюки не скрывала такая досадная помеха. Для чистоты эксперимента Симус подарил нашему герою чудесную таблетку, которая вызывала почти неконтролируемое возбуждение, и проследил за тем, чтобы он ее выпил во время завтрака в большом зале. Перед тем, как опозориться у всех на глазах, Гарри почти убедил себя, что это не так страшно, но уже перед входом в кабинет его установка рухнула, словно старый многоквартирный дом. Мальчик-который-победил-сами-знаете-кого начал краснеть, бледнеть и спотыкаться, и за пару минут пока Гарри шел до своего места, он умудрился привлечь к себе больше внимания, чем за последний месяц. Упав на стул и слегка раздвинув колени, Поттер стеклянным взором посмотрел на доску, где был написан очередной рецепт, но он не понимал буквы. Они просто не складывались слова. Ему хотелось одного – скорее запереться в ванной перфектов и яростно дрочить возбужденный до крайности член, представляя как он занимается сексом с Вудом, Захария Смитом, Чарли Уизли или кем-нибудь еще. В собственных мыслях он уже смирился со своими грязными, как ему самому казалось, фантазиями относительно мужчин, но он никогда не посмел бы открыто заявить об этом в обществе, где в сущности это не было чем-то постыдным. Снейпу в тот день все казалось невероятно раздражающим, даже более чем обычно, однако когда он увидел состояние Гарри Поттера и сложил два плюс два, то настроение сразу же поднялось на пару пунктов. Это же такой чудесный повод поиздеваться над тем, кто посмел рассказать о его юношеской привязанности журналистам и выставить его полным идиотом. У Северуса Снейпа не было никаких сомнений относительно степени жестокости своей шутки даже после того, как Гарри, мучительно покраснев, сорвался с места и покинул аудиторию, громко хлопнув дверью. Северус чувствовал полное удовлетворение. Уголки губ почти невидимо поднимались, когда он вспоминал то, каким вкрадчиво-шипящим голосом он прошептал Поттеру на ухо эти невероятно порочные слова, одновременно скользя колючим взглядом по оттопыренным брюкам самого главного кумира местной молодежи. - Поттер, может вам помочь?***
И вот снова Гарри разглядывал свою ладонь, которая была почти полностью перепачкана спермой, и ненавидел тот злополучный день, потому как не мог забыть этот невероятный по своей силе сексуальный голос, преследовавший его даже после окончания школы. Он не хотел никого другого. Совершенно. Вначале он даже считал, что его неудачно приворожили, но Гермиона досконально проверила и подтвердила, что никаких следов магии подобного рода не замечено. Но Гарри не смирился. Гарри не понимал причин подобных чувств, поэтому сразу после выпуска, проигнорировав уйму приглашений на работу, поселился на окраине Лондона, купив маленькую неблагоустроенную квартирку, и решил переждать свое помешательство. Но оно все не проходило. Поттер, сжав от злости на самого себя зубы, почти с ненавистью схватил с прикроватной тумбочки свой дневник, обитый кожей, и ручку. В последнее время он пытался сублимировать свои эмоции в творчество, чтобы хоть как-то забыться и перестать представлять себя в объятьях худого некрасивого мужчины, разрушившего его жизнь одной фразой. Двумя хлопками зажигая свет, Гарри принялся неаккуратно выводить буквы, выпуская все эмоции наружу. Слова цеплялись друг за друга, соперничали и стремились перетянуть основной смысл на себя. Гарри с ними не спорил, а просто писал так, чтобы спокойно поспать несколько часов до рассвета и снова проснуться от ощущения собственной никчемности и неправильности. Через полчаса Морфей сманил Гарри в свое царство, а в дневнике осталась запись, которая продолжала серию из похожих набросков.«Воздух в комнате плавился, словно сыр в микроволновой печи И тяжело оседал на влажные от пота Плечи. Дышать становилось Легче, Только тогда, когда я мысленно рисовал Свой искалеченный Труп После нашей личной встречи. Ваш образ в моей голове давно сплелся С вечностью, ядовитой горечью, томно-бархатной речью, запахом трав вместо Одеколона. Я хотел бы стать шаблонным героем В истории магии, но вы – сердечный перелом моего пути в люди - вы сорвали флаги, повесив на шею груз. Я влюбиться в аккуратный почерк вдоль серой бумаги, в ваше имя, словно дыхание Севера. Се-ве-рус.»