Когда гаснет солнце, загораются звезды

Элронд стоял, глядя вдаль насколько хватало глаз. Заходящее солнце золотило верхушки деревьев и стены замка. Казалось, будто лучи обнимают и убаюкивают всё сущее перед отходом ко сну. Птицы понемногу смолкали, тропы пустели, а в покоях по обе стороны зажигались огни. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул. В воздухе пахло чем-то сладким — цветами, прогретыми солнцем листьями и, наверное, надеждой. В такие минуты не хотелось думать о тьме, неизменно приближающейся, пока еще незаметной для большей части жителей Средиземья, но уже угнетающей сердца тех, кто зрит дальше и глубже. Сзади послышались легкие шаги, больше похожие на шорох упавшего листа, гонимого ветром по каменному полу, чем на поступь человека или эльфа. Владыка не обернулся. Он знал кто это. Легкая рука легла на плечо правителя Ривенделла, едва ощутимо сжав его. Движение одежд и волос вошедшего создали почти незаметный поток воздуха, добавивший что-то новое к дыханию угасающего вечера. — Простите меня, владыка Элронд, но вы просили разбудить вас завтра на рассвете. Вам пора спать. — Да-да, Линдир, я знаю... Лицо Элронда выглядело озабоченным, словно он был в плену не лучших предчувствий о грядущем или старых сожалений о давно ушедшем. Взгляд Линдира смягчился. — Если хотите, я немного помузицирую вам перед сном, возможно, это поможет хоть ненадолго отвлечься от тяжких дум, которые одолевают вас. Элронд внимательно посмотрел на эльфа, являвшегося его правой рукой во всем, что касалось Имладрис и ее сохранности, а, может быть, и не только. — Ты ведь знаешь о чем я думаю, да? Менестрель склонил голову. Тогда владыка продолжил. — Столько разных мыслей мечутся во мне, светлые и тревожные, о былом и о настоящем, одна картина сменяет другую, не оставляя места для покоя. Возможно, мне надо было давно уплыть на Запад, но я знаю, что это не так, что мое присутствие необходимо. И будет необходимо еще долго — еще не все песни сложены и не все дела окончены. Он облокотился на перила и укрыл усталое лицо в ладонях. Рядом послышался легкий вздох. — Не мучайте себя. Нет смысла корить себя за то, что вы уже не совершили или еще не успели завершить. Что бы вы ни предприняли и как бы вы не поступили, всегда найдутся те, кто поддержит вас, кто разделит вашу участь и вашу судьбу, повинуясь как долгу, так и зову сердца. В глазах Линдира что-то мелькнуло и тут же скрылось незамеченным где-то в глубине немного расширенных из-за гаснущего небосвода зрачков. — Я всегда буду рядом с вами, позади вас. Вы это знаете. — Знаю... Элронд поднялся, выпрямившись в полный рост. В его глазах сиял свет предвечных звезд — этих мерцающих напоминаниях о начале времен, когда мир еще только создавался. — А что думаешь ты? — О гномах? — Линдир бесстрастно пожал плечами. — Этот народ никогда не отличался ни особой мудростью, ни прозорливостью. — Ты слишком жесток в своих суждениях о них, друг мой. Этот отряд сопровождает Митрандир, а значит у него есть причина верить, что то, что они намереваются сделать — правильно. Даже если Саруман Белый с ним не согласен. И, затем, немного помолчав, добавил. — Главное, чтобы он не ошибался... На еще расцвеченном яркими отблесками небе зажигались первые звезды. Ночные цветы спешили раскрыть свои бутоны, а на вершины гор, опоясывающих долину, неспешно опускался туман. Холодало. Теплый воздух будто бы стремился уступить место ночной прохладе, украдкой заползающей в широкие рукава расшитых одеяний. На Ривенделл медленно опускалась ночь. — ...Но, смею надеяться, это уже не моя забота. Владыка эльфов улыбнулся. Свет этой лучезарной улыбки, пусть едва задевшей краешки его губ, неизменно согревал сердце того, кто на нее смотрит. — Пора идти. Правая рука одного из наиболее значимых государей в истории настойчиво намеревался сопроводить своего господина ко сну. Элронд взял менестреля под руку и направился во внутренние чертоги. — Ты ведь споешь мне сегодня мою любимую? — Да, владыка. — Линдир, тебе всерьез стоило бы задуматься о том, чтобы слагать песни во время наших празднеств. — Мне достаточно того, что я пою для вас.

_________

Тихий голос разносился по опустевшим залам и комнатам, влекомый ночным ветром. Владыка Элронд спал. Его дыхание было ровным, лишь иногда веки чуть вздрагивали и вновь отдавались во власть спокойствия и безмятежности. Линдир пел. Тихо, нежно и столь мелодично, что человеческий слух не смог бы этого уловить, решив, что должно быть птицы поют где-то на окраине леса. Свет цветка Телперион проникал в покои сквозь большое окно и мягко ложился на каменный пол. Менестрель смотрел на высокое небо над головой, сидя на подоконнике, и пел, даря покой своему повелителю и собственному сердцу.