Humanx University

Третий день не расходились тучи, и дождь, если и прекращался, то только для того, чтобы набраться сил и снова как следует полить улицы академгородка. Будь Бран конспирологом, немедленно решил бы, что погоду устанавливали специально к прибытию делегации с Ульдома: влажную и жаркую. Но в апреле Манаус всегда превращался в настоящее болото, истинный рай для транксов. Бран еще раз проверил наладонник. Пусто, ни одного сообщения: профессура опять мариновала их в собственном соку. Проклятье! Этот старый ублюдок Нови все время делал вид, что не доверяет компьютерам и проверяет каждую работу лично. То, что могло бы закончиться за тридцать пять минут чистого времени, например, какой-нибудь зубодробительный тест с автоматической проверкой результата, каждый раз растягивалось минимум на сутки. Но, если Нови поторопить, он заберет работы домой и сделает вид, что у него прихватило сердце. Однажды их староста уже совершил такую глупость. Поговаривали, что Нови преподавал в университете еще в пору челанскийско-питарской войны, но это было, разумеется, чистым враньем, просто старик пытался придать себе значимости, распуская нелепые слухи. Вся эта мелочность, недоверие к компьютерам, домыслы, ехидные угрозы, придирки во время экзамена просто выводила из себя. Наверное, не было студента, который не мечтал бы о том, чтобы покончить со зловредным старикашкой наименее гуманным способом. От Нови даже транксы скрипели челюстями. От мысленного ворчания Брана отвлек писк наладонника. На экране высветилась короткая абракадабра: «Резв3318Проф Нови». Еще одна дурацкая черта Нови: он все время вел себя так, словно только вчера научился пользоваться службой сообщений. Знаки препинания и пробелы расставлялись случайным образом, и далеко не все можно было разобрать так же просто, как это. − Результаты в 3318 аудитории, − привычный стрекот симворечи заставил Брана улыбнуться и чуть насмешливо ответить: − Все еще гордишься тем, что научился понимать причуды преподавателя, Дар? В принципе, подкалывать Дарвеналикса не стоило, молодым транксам не всегда легко давались все эти иносказания и умолчания, на которые были богаты обычные человеческие разговоры. Дар, правда, искренне старался освоить эту премудрость, вероятно, именно поэтому они так легко сошлись. Психологическая совместимость у них оказалась очень высокой, так что Бран морально готовился к тому, что им с Дарвеналиксом придется оказаться в одной рубке. В этом году вместо практики им, наконец, назначили распределение и парные тренинги, так что скучать не придется. Дарвеналикс был бы подходящим братом по кораблю, с ним было легко. Вот и сейчас он и жвалом не повел на шуточки приятеля, просто сообщил: − Еще ходят слухи, что с завтрашнего дня нас будут тестировать на совместимость. Если, конечно, ты полностью удовлетворил своего преподавателя, курсант Бран Цзе-Мэллори, − не без ехидства прибавил Дар и разразился насмешливым стрекотом. − До завтра еще дожить надо, − оптимистично заявил Бран, − а сейчас нам нужно поторопиться, по дороге поговорим. Наверняка у списков уже торчит половина нашего потока, я поседею, а ты потемнеешь, пока результаты узнаем. Он решительно направился в сторону учебного корпуса. − Что тебе досталось на устной части? − Дарвеналикс послушно припустил рысцой, не отставая от приятеля. Бран старался не смотреть на его конечности: засмотревшись на то, как ловко переставляются четыре пары поблескивающих лазурным хитином ног, можно было запутаться в двух своих. Задумавшись о том, насколько он уже привык общаться с транксами, Бран не сразу ответил на вопрос. Наконец он спохватился: − А, устная часть… Мне попались необитаемые зоны звездных систем Содружества. Я так долго рассказывал Нови про Зараженную зону, что он меня выгнал, не дослушав. − Видимо, это был какой-то хитрый план, курсант Бран? − судя по еле слышному пощелкиванию жвал, Дар был очень доволен тем, что сумел срифмовать его фамилию. − Все-то ты знаешь, − проворчал Бран. − Если бы Нови оказался чуть более терпеливым, он обнаружил бы, что я не помню название одной из питарских планет, которую выжгли во время войны. Ладно! Тут можно срезать, встретимся потом! Он ускорил шаг и легко перемахнул через невысокую ограду газона. Дарвеналикс, как он и ожидал, дисциплинированно пошел по дорожке: транксам вообще было несвойственно суетиться, особенно из-за того, что уже нельзя изменить. Кроме того, Дар прекрасно понимал, что Бран, добравшись до аудитории, обязательно уточнит, сколько там баллов за экзамен набрал его приятель. Действительно, в 3318 было не протолкнуться. Каким-то чудом Бран просочился в первые ряды, едва не отдавив ногу секретарю из деканата, безуспешно пытавшейся выделить желтым маркером фамилии тех, кому предстояло явиться на пересдачу. Девушка нацелилась было и на «Цзе-Мэллори, Бран», и у него сердце ушло в пятки, но желтая черта пришлась на строку выше, решив судьбу некоего Константина Малайки. Что ж, восемьдесят девять баллов из ста возможных вполне достойный результат. Дарвеналикс опередил его ровно на один балл. Выбраться из толчеи оказалось несколько проще. Бран устало выкатился из аудитории и лениво набрал сообщение для Дара, который умудрился куда-то запропаститься: «90/100!». Не было смысла многословно поздравлять приятеля, в любом случае сегодня они еще встретятся на вечеринке по поводу окончания сессии. В садовой беседке они уже припрятали ящик медового пива. В ответ, правда, пришло неожиданное: «Срочно приходи ко мне в комнату». Срочно так срочно, Бран не стал возражать. *** Общежитие транксов могло показаться непривычному человеку настоящим раем для ленивых: всюду были расставлены удобные кушетки, на которые так и тянуло завалиться и поспать. Правда, непривычных людей на Земле давно не было: за годы существования Содружества почти все привыкли, что рабочая поза инсектоидов лежать, распластавшись лицом вверх. Сейчас ни одна из кушеток не была занята, занятия закончились, и Бран с трудом переборол желание прилечь: накануне он отдежурил ночь на подработке у диспетчеров на учебном космодроме, так что соблазн был слишком велик. Если бы не странная срочность, о которой написал Дар, Бран все же поддался бы ему. В комнате Дарвеналикса собралась довольно большая компания, с Браном их стало шестеро. Три взволнованных транкса наполнили воздух своим естественным сладковатым запахом, так что дышать толком не получалось: было ощущение, что этот аромат совершенно вытеснил весь доступный кислород. Бран пробрался к окну, чтобы приоткрыть его, но на него моментально набросились с протестами. − Мы тут скоро задохнемся, − буркнул Бран. − Что вообще происходит? Дар сложил верхние конечности в умоляющем жесте, из-за которого моментально стал похож на земного богомола, разумеется, с поправкой на то, что богомолов такого размера и такого цвета на Земле не водилось. − Бран, мы не можем рисковать. Разглашение нашей тайны грозит катастрофой, поэтому, будь любезен, потерпи немного. Похоже, что тайна, неведомым образом выросшая за четверть часа, была, действительно, серьезной: ни один из присутствовавших курсантов-людей его не поддержал, несмотря на то, что один из них, Бёрнс из параллельной группы, старательно обмахивался конспектом. Второго Бран пару раз встречал на лекциях и знал о нем только то, что его папаша «крупная шишка» из попечительского совета. Сын шишки молча краснел и, к вящему неудовольствию транксов, обливался потом. − Ладно, ребята, может, объясните в чем дело? − Бран вскарабкался на второй «этаж» койки Дара и поборол жгучее желание прикрыть глаза, от духоты его повело в сон куда сильнее, чем прежде. − И почему такая секретность? − Все дело в том, что наш многоуважаемый друг Антониадис, − заговорил один из транксов, кивая в сторону попечительского сына, − позаимствовал некоторое количество парных доз ГИП-наркотиков, что, разумеется, совершенно недопустимо и невероятно соблазнительно для нас, как для будущих потребителей этого удивительного зелья. Оба инсектоида, присутствовавших в комнате Дара, прежде не встречались Брану, или, по крайней мере, он не запомнил их в лицо, что странно: тот, что сейчас так цветасто излагал суть дела, казался весьма примечательной личностью. Во-первых, он был весьма рослым для транкса: не меньше двух метров в длину, на полметра больше нормы. Во-вторых, в «руках» он держал учебник земшарского языка с углубленной грамматикой, а ведь обычно присущие этому языку логические несообразности вызывали у транксов головную боль, то ли дело симворечь. Но этот жук, похоже, оказался не так-то прост. Бран потряс головой, пытаясь перевести мысли с ерунды на суть сказанного. Несколько доз ГИП-наркотиков! В своем ли уме этот Антониадис? Скорее всего, ему всучили подделку, каких много на черном рынке, и покупать их себе дороже, тем более предлагать попробовать их своим товарищам. Бран немедленно озвучил свои сомнения и прибавил: − Потому что, если я правильно понимаю, мы собрались здесь именно для дегустации. Антониадис возмущенно стукнул кулаком по стене, и на цветастой штукатурке яркого кобальтового цвета остался заметный влажный отпечаток. − Я достал их у своего отца, у него настоящие гиперболизирующие, все точно! − обиженно заявил он. − Да я бы не просил так скрываться, если бы шла речь об обычной дури! Если отец узнает, что это я забрал дозы, он меня убьет! А я хочу знать, что меня ждет на практике… Последнее можно было и не озвучивать. Полное действие ГИП-наркотиков им предстояло испытать на себе только через пару лет, и только тем, кто не вылетит после практики, не уйдет в гражданский космофлот и гарантированно захочет занять место в боевом стингере. Остальным оставалось слушать байки о том, как ГИП-наркотики повышают восприятие и дарят невероятные ощущения. Принимали их, разумеется, не для этого: гиперболизация инстинктивного поведения обеспечивала эмпатическую связь между членами экипажа боевого космического корабля и до неприличия повышала эффективность действий и людей и транксов. Соблазн приобщиться к этому прямо сейчас был велик, и Антониадис, разумеется, об этом знал. − Сами подумайте, − несмотря на соблазн, Бран решил быть голосом разума в этой компании, − на что способны люди под ГИПами? Никаких тормозов, сплошное желание порвать кого-нибудь. И ведь порвем: сегодня все будут праздновать, наверняка нарвемся на приключения. − Бран, тише, − Дарвеналикс нервно переступил с ноги на ногу. − Мы ведь специально и подобрали такую компанию. Нас поровну, мы друг друга удержим. Ну, согласен? Бран пожал плечами. Разумеется, транксы под ГИП-наркотиками вели себя совсем иначе, у них, напротив, включалось невероятное логическое мышление, которому не мешали никакие сложные этические кодексы родного улья. Однако, если какой-то паре взбредет в голову отправиться разгуливать по студенческому городку, при этом человек в паре будет достаточно взбудораженным, а транкс логически обоснует принятие такого решения, у них может случиться веселая ночка. И все-таки уговоры Дара не прошли впустую. Бран махнул рукой: − Ладно, я с вами. − И что же, мы прямо сейчас..? − нервно спросил Бёрнс. − Незачем, − прощелкал в ответ Дарвеналикс. − У Трузензюзекса есть доступ в хранилище библиотеки, ночью мы там никому не помешаем и уж точно никому не навредим. Трузензюзекс, тот самый великан с учебником земшарского, только степенно поклонился в ответ. *** − Кажется, теперь я понимаю, почему стингеры проектируют с учетом управления двумя пилотами, − проворчал Бран. Несмотря на то, что его рабочее кресло было удобным и создавалось с пониманием того, что пилот будет проводить в нем довольно много времени без возможности размяться, после нескольких суток патрулирования Цзе-Мэллори находил в нем одни недостатки: жестко, неудобно, холодно, на заднице скоро мозоли нарастут. Разозленный вынужденным бездействием, Бран многословно изливал свои чувства Трузензюзексу, а тот в ответ только посмеивался и предлагал поменяться местами. Это, разумеется, было невозможно, и Бран изобретал все новые и новые бранные прилагательные к слову «жук». − Своими невероятными речами, о драгоценный Бран, ты побуждаешь меня обзывать своего брата по кораблю, которого я безмерно уважаю и люблю, маленькой вонючей макакой, которая не в состоянии держать язык за зубами… Или хотя бы придумывать что-то новое в своих оскорблениях. Бран невольно улыбнулся. Он хорошо различал интонации в голосе Трузензюзекса, и сейчас понимал, что все же умудрился задеть своего напарника, хотя сделать это было непросто. − Извини, Тру, − виновато пробурчал Бран. − Не стоит беспокоиться, брат, − откликнулся Трузензезюзекс. − Однако, поливая меня потоком своего красноречия, ты забыл закончить свою фразу о двух пилотах. Полагаю, ты имел в виду не симбиотическое управление компьютером. − Верно, − усмехнулся Цзе-Мэллори. − Это для того, чтобы не свихнуться от скуки во время патрулирования. − Позволю себе возразить. Наш маршрут проложен через удивительные уголки космоса. Удивительно пустые, если мне будет позволено выразиться таким образом. Ты прав, дорогой Бран, будь я человеком, я бы тебя ударил от скуки. Но это противоречит технике безопасности. − Можем поиграть в планеты, − вздохнул Бран. − Ульдом. Тебе на «м». − Мотылек, − привычно ответил Трузензюкекс. − Кашалот, − парировал Бран. Этой игру они развлекались по десять раз на дню, и проигрывали только тогда, когда заканчивалась карта путей Содружества. − Талиа. − ААны. − Бран, это не по правилам, нужна планета, а не раса. − Тру, да взгляни на экран! − Бран позволил себе прикрикнуть на транкса. − Это корабли ААнов! Что эти ублюдки здесь делают? − Как всегда, − голос Трузензюзекса стал холодным как металлическая переборка, к которой Бран сейчас прижался лбом, пытаясь собраться с мыслями. − Эта их вечная война, ты знаешь об этом. Скорее всего, это перегруппировка войск. Всего четыре корабля, как видишь, а они предпочитают нападать с полной уверенностью в своем превосходстве. − Четыре корабля! − яростно прорычал Бран. − Уж будь уверен, нам этого хватит! − В таком случае, − спокойно ответил Тру, − ситуация мне неясна. Я не могу зафиксировать ни одного дружественного нам корабля поблизости, а ты понимаешь, что это означает, не так ли? Если бы я был склонен к преждевременной панике, я бы, пожалуй, предался ей, потому что мы, если я правильно понимаю, влезли в чужие дела. ААны этого не любят. Разумеется, ни Тру, ни Бран до этого не встречались с ААнами напрямую, хотя и знали о них достаточно из курсов истории и политической космографии, которую когда-то сдавали старику Нови. Кроме того, иногда их показывали в новостях, в последнее время все неохотнее. Не так давно Объединенной Церкви и Челанскийскому Содружеству удалось заключить с этой рептилоидной расой шаткое перемирие, суть которого проще всего было бы назвать «принципом невмешательства». Войска ААнской Империи обязались не нападать на планеты Содружества, хотя с их стороны это являлось вовсе не проявлением миролюбия: новый тип двигателя на челанскийских кораблях и симбиотический экипаж из человека и транкса действовали настолько эффективно, что можно было бы говорить, что ААны испугались. Если бы они умели пугаться, разумеется. Поговаривали, что это чувство у них совершенно отсеялось естественным отбором. Как бы то ни было, экипаж патрульного стингера №25 прекрасно понимал, что, если им, и правда, довелось влезть в дела ААнов, никакое перемирие не заставит этих хищников спустить такое событие на тормозах. Если учесть, что их стингер находился в пределах видимости кораблей противника, необходимо было срочно предпринимать какие-то действия. На той стороне это тоже понимали: заработал экран связи, на котором теперь вместо чернильной черноты отобразилось лицо ААнского офицера. Приятного в нем было мало: внешность ААнов казалась одинаково безобразной и людям, и транксам, последним в особенности. Империя вела войны с транксами задолго до первого контакта с человечеством. А этот ААн, к тому же, от злости корчил такие рожи, что Бран еле сдержал ругательство. − Доброго времени суток, которое установлено на борту стингера №25, − прошипел ААн. − Офицер Второго Флота Всекосмических Оборонительных Сил Императора Маана приветствует экипаж корабля Космического Флота Челанскийского содружества и предлагает пилотам назвать себя. Привычная ААнская вежливость, которую они обязательно проявляли даже по отношению к тем противникам, которых собирались в следующую секунду размазать по поверхности ближайшей луны, страшно взбесила Брана, но он все же ответил: − Мичман Цзе-Мэллори и мичман Трузензюзекс, патрульные Космического Флота Челанскийского содружества, Четвертая Боевая Группа Шестого Корпуса Мироблюстительной Руки Объединенной Церкви приветствуют офицера… − И предлагают уродливому пескоеду, который осмелился высунуть свой нос из родного гнезда, засунуть его себе обратно в задницу! − закончил форму вежливости Трузензюзекс и обрубил связь. Про себя Бран горячо одобрил действия Тру: тот умудрился оскорбить ААна по всем фронтам. Теперь, разумеется, им предстояло умереть, но это не столько пугало, сколько будоражило. Задавать вопросы было некогда, равно как и пытаться снова наладить дипломатический контакт. После такого прекрасного приветствия имперские офицеры не будут даже интересоваться, кто и какие пункты мирного договора нарушил. Нужно было бежать, попытаться вырваться за пределы ААнских локаторов. − Извини, Бран, совершенно случайно вырвалось, − наконец нарушил молчание Трузензюзекс, при этом в его голосе отчетливо слышалась насмешка. − Я обратил внимание, что они начинают перестраиваться в боевой порядок и решил, что долгие разговоры нам ни к чему. Надеюсь, ты не подумал, что я осмелился оскорблять союзников Содружества без каких-либо оснований на это. − Мне в напарники достался сумасшедший транкс, − рассмеялся Бран. − Что ты собираешься делать? − Просчитываю курс отступления. − И каковы наши шансы? − этот вопрос Цзе-Мэллори задавал скорее для проформы: торопливые расчеты Тру высвечивались на экране прямо перед его носом, и полученные цифры не сулили ничего утешающего. Компьютер, равнодушная скотина, предлагал принять бой, вероятность выживания в котором составляла целых четыре и две десятых процента против двух процентов успеха с побегом. − Ни малейших шансов, разумеется, у нас нет, − судя по голосу, Тру уже успел отдать команду автоматам, и они впрыснули в прозрачную кровь инсектоида ГИП-наркотики. Под действием химии транксы становились замечательным образцом управляемой кровожадности, способным на исключительно правильные решения в боевой обстановке. То, что назвалось связкой «наркотик-транкс-человек-машина», сейчас должно было послужить небольшим преимуществом в самоубийственной атаке, которую они собирались предпринять. − Перед тем, как мы начнем… − Бран сам не понимал, говорит ли он это вслух, или пытается громко думать, так, чтобы услышал Тру, − я хотел вспомнить что-то приятное. Помнишь тот день, когда твой приятель раздобыл нам ГИП-наркотики, и мы попробовали их из любопытства? − Разумеется. Но сейчас это воспоминание лишнее, сосредоточься на деле, смотри, они заходят справа, − голос Трузензюзекса оставался холодным и абсолютно лишенным каких-либо эмоций. В любое другое время он заткнулся бы, но сейчас, пока действие наркотиков не накрыло с головой, хотелось высказаться: − Я просто подумал: забавно, что мы именно тогда друг друга выбрали в напарники, правда? По такой дури… У нас были все шансы промахнуться мимо друг друга. − Ты прав. Забавно, − отчеканил Трузензюзекс, и это было последнее отчетливое воспоминание мичмана Брана Цзе-Мэллори. *** Жутковатый, холодный свет аварийной системы корабля слепил глаза. Бран прищурился, пытаясь уйти от настойчивых световых потоков, которые как будто вознамерились дополнить картину окружающей нелепицы. На корабле царил первозданный хаос, и, надо полагать, теперь они находились в свободном дрейфе. Двигатели молчали, не нарушая успокаивающим гулом зловещую тишину. Трузензюзекс почему-то лежал у него в ногах, пристроив голову на его ступнях, словно на удобной подушке. Определить выражение золотистых фасетчатых глаз было, как всегда, сложно, но Бран видел, что его брат по кораблю, по крайней мере, в сознании. − Тру, ты цел? Тру, прием, ответь! − громко прошептал Бран и выдернул ступни из-под головы транкса. Тот вяло зашевелился и стал похож на жука, который всю зиму пролежал между рамами, а по весне ожил. Видимо, образ получился яркий, а у них все еще сохранялась остаточная телепатия: от Трузензюзекса повеяло обидой. Бран вздохнул и, опустившись на колени, начал спасительный массаж. С учетом открытой кровяной системы транксов такая помощь оставалась наиболее актуальной. − Не очень понимаю исход битвы, Тру, но, судя по тому, что мы все еще не дрейфуем по космосу в качестве двух обугленных трупов, победа осталась за нами. − Можно сказать и так, − Бран мог бы поклясться, что Трузензюзекс еле сдерживает смех. − Однако, мой любезный брат, я хотел бы отметить два немаловажных факта. − Занудствуй, занудствуй, мармеладный жук, − проворчал Цзе-Мэллори, переходя просто к легким поглаживаниям. Раз Тру произносит такие речи, активно спасать его жизнь точно не требуется. − Если можно, чуть правее и ниже, там затекло, − попросил Трузензюзекс и продолжил. − Так вот, первый факт заключается в том, что после попадания нескольких снарядов, которыми обеспечены все корабли ААнского имперского флота, от нашего корабля и от нас лично не осталось бы никаких идентифицируемых останков, вероятно даже пепла. − Это довольно интересная тема для обсуждения, Тру… тьфу, черт, − Бран легко шлепнул напарника по хитиновому панцирю, вызвав новую порцию стрекочущего смеха. − Я подцепил твою манеру общения, и, поверь, она мне не по вкусу! − Разумеется, − важно ответил Трузензюзекс. − Однако второй факт… Я бы сказал, важное обстоятельство… оно представляется мне более важным. − Говори уже, не тяни, − буркнул Бран. − Удивительно только, что ты сам не обратил на него внимания. Я рекомендую тебе оглядеться, мой дорогой брат по кораблю, и принять во внимание все мелочи. Бран резко обернулся, едва не выворачивая шею, как будто ожидал увидеть у себя за плечом желтомордого ААна. В принципе, он ожидал многого: и боевой экран, на котором отобразится привычное построение Четвертой Боевой Группы Шестого Корпуса Мироблюстительной Руки Объединенной Церкви, которая могла бы прийти на помощь двадцать пятому стингеру, и плазменную решетку, отделяющую их от остальных пленников ААнского корабля, и… У Брана была богатая фантазия, но она точно не могла подсунуть ему в этот момент то, что в реальности находилось за его спиной: бесконечные ряды стальных стеллажей, загроможденных книгами, и обычный диодный фонарик, холодным светом заливающий тот угол, где они устроились с приятелями для незаконного употребления краденых наркотиков, гиперболизирующих инстинктивное поведение… *** В такие моменты, если судить по древним фильмам в стиле «нуар», главному герою, разочарованному в своей личной жизни, профессии и вообще во всем существовании, полагалось сидеть под дождем, смотреть на луну, которая неведомым образом проглядывает через сплошную облачность, и курить дешевые сигареты, отравляя легкие. Из всех составляющих ни законы физики, ни законы Содружества не отменяли только тропический ливень. Для того, чтобы хоть немного удовлетворить инстинкты саморазрушения, Бран удалился в садовую беседку и теперь пил отвратительно-теплое пиво на меду. Шаги он услышал сразу, но старательно делал вид, что поглощен своим занятием, пока Трузензюзекс деликатно не щелкнул жвалами у него над ухом. − Ну, что? − откровенно грубо спросил Бран. − Если «что» относилось к твоим приятелям, уважаемый курсант Цзе-Мэллори, то они теперь определенно «кто», пришли в себя и не требуют никакой дополнительной медицинской помощи, рискованный эксперимент им не повредил. Я хотел бы отметить, что, если уж ты переложил на меня почетную обязанность уточнять самосознание и самочувствие наших однокурсников, то мог бы и… − На, держи, − не давая транксу договорить, Бран сунул ему оставленную на этот случай непочатую бутылку и кусок сахара. − Спасибо, − Трузензюзекс издал торжествующее жужжание и начал возиться с пробкой. − Благословление Улью, Бран, ты знаешь, что нужно делать в таких случаях. − Велика премудрость. Как они? − Ошеломлены. Подавлены. Шокированы. Я думаю, ты и сам примерно представляешь, каким цветом у них сейчас расцвела бы психограмма. Достопочтенный Антониадис, инициатор этого безумного приключения, изукрасил пол продуктами своей жизнедеятельности, но нам хватило такта не заметить это печальное свидетельство его некрепкой нервной системы. Бёрнс и Дарвеналикс решили, что нуждаются в укреплении отношений и проследовали в город для подкрепления впечатлений. Полагаю, они знают, как уйти из поля зрения нашего коменданта. Слушая уютную трескотню Тру, Бран постепенно успокаивался. Очнулся он от того, что бутылка выпала из расслабленных рук и скатилась по склону в пышные заросли. − Мы можем пойти спать. Мой прекрасный сожитель выписался из общежития на прошлой неделе, поэтому второй этаж моего ложа абсолютно свободен, равно как и моя комната, − предложил Трузензюзекс. Бран тут же сердито буркнул: − Так дело не пойдет. Он соскочил с жесткого сидения садовой скамейки и встал перед Трузензюзексом так, чтобы смотреть ему в глаза. Взгляд получался сверху вниз, но транксы к этому давно привыкли и не видели в этом ничего обидного. Сейчас Бран даже пожалел об этом. − Знаешь, жучара, нам нужно сразу все прояснить. Не знаю, что было в этой дряни, которую притащил Антониадис, чистых ГИП-наркотиков там точно не содержалось, а эти буйные глюки, которые с нами случились, вряд ли могут дать представление о том, какое оно на самом деле, это боевое взаимодействие. И уж тем более мы не занимались тем, чем занимались в этих глюках. По сути, ты, жужелица, оттрахал меня в мозг, и теперь еще приглашаешь в свою комнату! − Я внес бы поправку и отметил, что имело место взаимное проникновение. − Держи свои яйца подальше! − Боюсь, что с точки зрения нашей физиологии, Бран, это невозможно: я не женщина. Несмотря на то, что в голосе Трузензюзекса послышался холодок, как будто он все еще не отошел от ГИПов, Бран не выдержал и фыркнул в кулак, пытаясь унять некстати вскипевший смех. Теперь он понимал, почему ночные клубы Манауса забиты по большей части первокурсниками, и почему пилотам боевых кораблей так сложно найти себе подружку. Редкая девушка сможет принять тот немаловажный факт, что ее парень все время думает об огромном жуке в голубом хитиновом панцире. Бран сейчас мог сколько угодно возмущаться и пошло шутить, но это не помогало спрятаться от ощущения, насколько все-таки охренительно на полной скорости нестись к звездам вместе со своим братом по кораблю. И слово «брат» здесь еще было недостаточно точным. Понимал он и тех, кто отваливал из университета после первой практики. Тяжело смириться с тем, что твой мозг становится половиной чего-то более сложного, и это более сложное полностью тебя поглощает, без шансов уцелеть, как на одном стингере против четырех ААнских кораблей. − Тру, я ведь серьезно. У нас произошел общий глюк, это верно, но кто сказал, что мы действительно совместимы? − Я склонен относиться к этому не как к галлюцинации, вызванной отравлением неизвестным веществом, а как к некоему предварительному этапу, − парировал Тру. − И где гарантия, что на практике нас не засунут в разные пары? Вот представь, что нас разделят. У Трузензюзекса встопорщились крылья: − Я полагаю, мой страдающий от недостатка уверенности друг, что как раз это не самая большая проблема и все зависит от нашей нацеленности на результат. − Техника медитации и подстраивания под партнера? − усмехнулся Бран. − Нет, я имею счастье быть знакомым с лаборантом, который отвечает за проведение тестов на совместимость, − золотистые глаза Тру едва не светились от удовольствия. − В таком случае, все вроде бы в порядке, − усмехнулся Бран. − Не совсем. Мы все еще официально не сообщили друг другу о своих отношениях… наяву, разумеется. Я думаю, ты не обидишься, если я заменю подобающее такому случаю парадное издание Челанскийской конституции на этот томик «Декамерона», который я временно позаимствовал в книгохранилище? У него тоже очень красивый переплет, а мы вряд ли будем вдаваться в содержание. Тру бережно положил книгу на скамейку, накрыл «рукой» обложку и торжественно произнес: − Я, Тру из семейства Зен, клана Зю, улья Зекс, признаю тебя, Бран Цзе-Мэллори, братом по кораблю. Бран положил ладонь поверх хитиновой конечности напарника и подтвердил: − Я, Бран Цзе-Мэллори, признаю тебя, Тру из семейства Зен, клана Зю, улья Зекс, братом по кораблю. Том «Декамерона», разумеется, не возражал.