Черновики отчаянной гриффиндорки

Мне пять лет, я — беззаботно живущий ребёнок, не познавший ещё всей человеческой боли. Мне уделено всё внимание. Мне разрешено покупать любые игрушки в магазине. Мне дозволено делать всё. Меня любят, не смотря ни на что. Не слишком ли много для меня? Нет. В пять лет тебе кажется привычным, что всё делается для тебя. Я капризная и не хочу признавать это. Я достаточно умна, что бы распознать сладкую ложь и принять горькую правду. Я хочу добиваться поставленных целей. Меня не пугают препятствия. Я выросту сильной и уверенной. Я буду делать всё для своих друзей и семьи. Потому что это самое главное, что может подарить нам жизнь. *** Мне одиннадцать. Я всё та же беззаботная девочка, но почему-то без друзей. Жизнь обделила меня таким щедрым подарком, как друзья. В моё окно влетая большая, каштанового цвета сова. В лапе у неё конверт. Я узнаю, что я — волшебница. Чья-то глупая шутка? Да, скорее всего. Я ведь не верю в подобные вещи. А за тем ещё одна сова, и ещё одна. Я сошла с ума? Может быть. Я сажусь в Хогвартс Экспресс, не веря в это, не зная, что меня ждёт. Я не отрекаюсь от своих принципов. Я по прежнему гордая, но добродушная. Я меняю жизнь или жизнь меняет меня. С этим я ещё не определилась. Но что-то мне подсказывает, что моя спокойная жизнь может теперь только наблюдать со стороны. О чём это я? Да уже и не так важно. *** Мне пятнадцать, и я впервые ощущаю это возвышенное чувство — любовь. Все говорят о ней, но что же это на самом деле? А на самом деле это камни на дне души, это затуманенный рассудок и синяки под глазами, это долговременная невнимательность и неосторожность, это невыносимая боль, это горькие слёзы, что неоправданная надежда, это отчаяние и обида. Любить приятно? Пусть в моём присутствии кто-то хоть намекнёт на это. Но я по прежнему горда и сильна. Уже менее добродушна, но так же верна всему, что имеет смысл в моей жизни. Я всё реже улыбаюсь и чаще задумываюсь о важности бытия. Мою голову поедают только самые важные, как мне казалось, мысли. Я продолжаю думать об образовании, но уже не считаю это частью своей жизни. А меня продолжают кидать головой об асфальт, добивать сильнее ногами и переезжать бетономешалкой. Я даже забыла, какого это — свободно дышать. Наверное, моё существование закончится на дней этой ямы, в грязи и холоде. Наверное, я буду дрожать, когда в последний раз закрою глаза и в последний раз вдохну этот воздух, прежде чем моя душа покинет моё непригодное тело. *** Мне семнадцать. В моей руке волшебная палочка. На лице грязь вперемешку со слезами и страхом. Сердце бьётся так сильно, что, возможно, скоро переломит мои рёбра. Я бегу. Бегу, не смотря ни на что. Вокруг лишь темнота, разрезаемая зелёными лучами. «Авада Кедавра» — возле моей левой руки пролетела ярко- зелёная вспышка. А я ускоряю своей бег. Голова болит, ноги устают, надежды покидают меня. Но я не сдаюсь. Ведь я обещала себе быть сильной. Обещала, а значит должна. Всё заканчивается. Я падаю. Ноги гудят от нестерпимой боли, перед глазами всё плывёт, но отчётливо видны зелёные пятна. Я пытаюсь встать, но неведомая мне сила тянет меня вниз. «Конец» — пролетает последняя мысль у меня в голове, прежде чем я закрываю глаза, в надежде, что всё закончилось. Я боюсь жить дальше. Не потому, что теракты могут участиться, нет. Или не потому, что меня могут мучительно убить. Нет. Я не боюсь смерти. Я принимаю её как должное. Как старого друга, который зашёл на чашечку чая. Только в отличии от друга, смерть заходит не за чашечкой чая, а за всей душой. Я боюсь лишь терять. Я боюсь потерять моих родных, смысл моей жизни. Боюсь, что у меня отнимут это. Но я обещала себе бороться, а значит я обязана выполнить своё обещание. Я открываю глаза и оказываюсь в незнакомом помещении. Тут тепло и светло. Тут нет совершенно никого, кто мог бы мне навредить. Тут нет ничего, чего я могла бы боятся. Я чувствовала это всем телом. *** Мне двадцать четыре. Всё закончилось. Мне больше нечего боятся. Я жива, а это уже хорошо. Война забрала так много тех, кого я любила. Она лишила меня много, но я до сих пор могу дышать. Разве это не подарок судьбы? За моими плечами горы отчаянья и страданий, но я всё так же могу идти по жизни с гордо поднятой головой, словно меня ничего и не сломало, словно я ничего и не потеряла. На моих руках смысл моей жизни. Рядом со мной — моя опора и поддержка. Я счастлива на столько, на сколько может быть счастлив самый избитый жизнью человек. Я не люблю то, что меня окружает. Я была бы не прочь умереть там, на войне, лишь бы больше не видеть этого человека рядом со мной. Я не любила Рона Уизли давно. Он был для меня предателем. Маленьким трусливым мальчиком. Я так не хотела вспоминать эти моменты, но всегда, когда видела его, меня поглощала ненависть к этому человеку. А сейчас, он рядом, он готов быть со мной до конца, в достатке и бедности. Для него не важно, здорова я или тяжело больна, он был рядом. До конца. И я верила ему, но не хотела, что бы он был здесь. Я всё так же любила другого человека. Но я не была уверена, что он выжил. Что смог убежать и спастись. Что он сейчас так же свободно дышит, как и я. Хотя я не дышу свободно. Не научилась. Или просто не могу позволить себе такой роскоши. Каждый день меня тревожит мысль о том, что я никогда в жизни больше не увижу его серые глаза. И каждый день я проживаю в надежде, что он объявится. Но этого не происходит. Уже долгих 5 лет это не происходит… *** Мне тридцать. Я смирилась со своей судьбой и принимаю всё происходящее, как должное. Меня не пугает больше неволя. Я и так птица в запертой клетке уже давно. Сколько себя помню, у меня никогда не было выбора. Я либо раб, либо труп. Что ж, выбор не велик, правда? А что бы выбрали вы? Я предпочла стать рабом. Я была рабом своей судьбы. Не слишком ли часто слово судьба? Нет. Это и есть то, что происходит со мной всю мою жизнь. Несчастный случай, неизбежная катастрофа, наболевшие раны, горечь потери всё это — моя судьба, которую я никогда бы не смогла изменить. Я как рыба плыла по течению реки. И чаще всего какая-то очень сильная волна откидывает меня на острые камни, на которых я прибываю дольше положенного. Я потеряла веру и надежду, но не свою гордость, с которой так уверенно шла всю жизнь. *** Мне сорок. Я сижу в роскошном ресторане, допиваю остывший капучино. А за соседним столиком сидит он. Живой, настоящий. Так близко и одновременно так далеко. Стоит мне встать и подойти, и тогда я потеряет всё, что обрела за время своего существования. Я не готова. Не готова к такой потери, даже если она стоит того. Я слишком долго ждала, слишком много пролила слёз, слишком много потеряла нервов, что бы сейчас так просто подойти к нему и посмотреть в эти стеклянные глаза. Изменился ли он? Да, наверное. Война всех изменила. Кого-то в лучшую, а кого-то в худшую сторону. Никто не остался обделённым. Никто. Спросить как жизнь и разойтись? Нет. Это не стоит того, что я ощущала всё это время. А сердце бьётся так же сильно, как и раньше. Кажется, я слышала, как хрустнуло моё ребро. *** Мне шестьдесят. Я сижу в своё опустевшем доме. В моих руках фотография человека, который обещал быть со мной до конца, но так и не сдержал своего обещания. Где он, ведь это ещё не конец. В камине лишь потрескивают ветки. Кричать нет смысла, ведь всё равно никто не услышит. А мне бы так хотелось закричать. Закричать обо всё, что наболело за всю жизнь. Лишь сейчас, будучи в преклонном возрасте я понимаю, что вся моя жизнь — пустое место. Я прожила её не так, как хотела в детстве. Моя жизнь не имеет абсолютно никакого смысла. Я доживаю свою старость в полном одиночестве. Ни Гарри, ни Рон, ни мои дети не разделят со мной последние минуты моего существования в этой заржавевшей клетке. Я была так молода, и могла изменить всё. Но у меня не хватило упорства, смелости, желания. Я плыла по течению, но никогда не пробовала против. Это и сгубило меня. Часы пробили 12 раз. Руки дрожат. Похоже, я даже слышала, как стучится в мои окна смерть. Вот она уже стоит на пороге… Я опять закрываю глаза. И снова открываю их и оказываюсь в знакомой комнате. - Прости, что не пришёл за тобой раньше. В кресле сидел он. Такой измученный и израненный жизнью. Такой утомлённый и такой родной. Я ждала его 60 лет. Как жаль, что мы, иногда, слишком поздно осознаём то, что нам действительно важно. Как жаль, что мы слишком поздно пытается всё исправить и возвратить. *** Мне восемьдесят семь лет. Я лежу на нашей кровати. Рядом он. Человек, которого я так долго ждала. Теперь он рядом. Мы держимся за руки. Он сильно сжимает мою ладонь. Он всегда думает, что если отпустит — опять потеряет. Мы лежим с закрытыми глазами. И впервые за огромное время я искренне улыбаюсь. Уже ничего не вернуть. И будь мне опять 18, я бы никогда не согласилась выйти замуж за Рона. Но сейчас это не имело никакого значения. Мы держались за руки, как никогда раньше. И сейчас я ощутила то, что бежало за мной так давно. Это было ни что иное как смерть. Я наизусть выучила её симптомы. Мы держались за руки, как в первый раз. -Я люблю тебя. Произнёс его осипший голос. -Я чувствую это. Мы держались за руки, с гордостью принимая смерть, как подарок. Он был рядом, а значит, мне нечего боятся. Я знала, что он защитит меня от всего. Я верила ему. Мы так и умирали, держась за руки. И будь я умнее, я сжимала бы его руку ещё с самого начала. Как жаль, что чаще всего мы совершаем необдуманные поступки, от которых потом жалеем больше всего. Если бы мне дали ещё один шанс прожить жизнь с начала, я бы никогда не сделала этой ошибки. Я бы никогда не посмела потерять его так надолго. Последний вздох. Мы делаем