Подарок, который изменил жизнь

Яркое солнце слепит глаза и не дает увидеть всю пестроту красок восточного базара. То тут, то там шныряют вездесущие зазывалы, рекламируя свои безделушки многочисленным прохожим и просто заблудившимся зевакам. Торгаши норовят за руку втянуть в нутро своих душных безликих магазинчиков, пестрящих разноцветной экзотикой, на которую так падки туристы. - Подходи, дорогой, покупай, что душе угодно, - залихватски нараспев, кричит толстый араб. Не слушаю. Не хочется знать весь ассортимент магазина. Да я и сама не понимаю, что тут делаю. Хотела просто прогуляться, а попала в самую гущу торговых отношений. Все как в жизни, кто-то хочет подороже себя продать, пряча от посторонних глаз всю свою темную сущность, гнилое нутро и выставляя напоказ весь блестящий лоск, а кто-то во всем этом стеклянном блеске хочет найти бриллиант. Пустышки. Маленький грязный мальчик лет трех с черными всклокоченными волосами что-то лепечет на не совсем понятном мне языке и тянет за лямки летней зеленой сумки, оставляя на ней грязные следы. Раздражаюсь страшно, но изо всех сил стараюсь запихнуть свое раздражение поглубже в душу. Ребенок смотрит на меня со слезами на глазах и пытается что-то сказать – не понимаю. Я, скорее подсознательно, чем по лепету ребенка, поняла, что он голоден. Остановилась и вытянула кошелек. Как назло мелочи нету, но не жалеть же ребенку денег - он их точно не пропьет. Достала из кошелька одну купюру и протянула ребенку. Он деньги взял, но сумку так и не отпустил. - Чего тебе, малыш? - присев перед ним на корточки, спросила я. - Ма-ма быть ма ма-ма, - малыш силился объяснить, но его слов не хватало, и он заревел навзрыд. И как мне теперь успокоить этот фонтан детских слез? В сумке очень кстати были обнаружены карамельки. Путем недолгих уговоров и конфет ребенок умолк. Не люблю детей. В принципе, как и людей вообще. Вечно жалуются на жизнь, врут не только близким, но даже самим себе. Мерзкие и алчные, готовы за тридцать серебряников продать даже мать родную, хотя с некоторыми можно уговориться и за меньшую сумму. Мальчик все лепетал и лепетал. Зацепил все же струны моей черствой души. Встаю, беру ребенка за руку и веду сквозь толчею. А куда веду? Без понятия. Малыш тихонько всхлипывает и растирает слезы по грязному лицу. Пробираться по базару было все труднее, плотное кольцо людей окружало нас со всех сторон, норовя оторвать мне руку, вцепившись в которую следом семенил мальчик. Нырнув в какой-то очередной закоулок, мы будто оказались в другом мире. Прохлада и тишина. Нет людей и толпы. Мне тут нравится. Мальчик отпустил руку и побежал вперед, шлепая босыми ножками по теплой брусчатке. Этот его поступок заставил меня улыбнуться. Интересный малыш. - МА-МА!!! - Крикнул мальчик и припустил что есть мочи к стоящей на ступеньках маленького цветочного магазина женщине. Женщина вздрогнула, вытерла слезы тыльной стороной руки и бросилась навстречу сыну. Я остановилась. Не хотелось нарушать своим присутствием семейное воссоединение. Она подбежала, обняла сына и долго-долго прижимала его к груди. А потом с такой благодарностью посмотрела на меня, что на душе потеплело. Женщина что-то прошептала ребенку, он кивнул и, подбежав ко мне, потянул в сторону своей мамы. На вид она была еще младше меня. Рыжие волосы гладко зачесаны и собраны в хвост, красивые изумрудные глаза в обрамлении длинных черных ресниц, россыпь веснушек на маленьком прямом носике. Ее нельзя было назвать красавицей, но что-то милое в ней определённо было. - Спасибо Вам большое, что нашли моего непоседу, - с благодарностью затараторила женщина. - Пойдемте, - она потащила меня в магазин. Упираться не было смысла. Она гостеприимно распахнула передо мной дверь, пропуская внутрь, при этом с такой любовью держала сына за руку, что почему-то защемило сердце. - Ты очень несчастна, - ее обращение ко мне немного покоробило, - но я хочу отблагодарить и сделать тебе поистине королевский подарок. Я недоуменно уставилась на нее. Какой еще королевский? Золото, бриллианты? Смешно. Зачем они мне? Счастья они не приносят, да и не люблю я всей этой мишуры. Женщина зашла в подсобку и, включив свет, что-то долго там искала. Что-то бубнила себе под нос, а потом вышла, держа в руке маленькую коробочку. «Всего-то?» - тут же ехидная мысль прошипела в моем мозгу. «Заткнись уже ради Бога, сколько можно? Сама же говорила, что подарок не главное, главное внимание. Не становись меркантильной и алчной сукой». Женщина протянула подарок на открытой ладони. - Я вижу, что тебе в жизни чего-то не хватает. Возьми, - женщина улыбнулась. Было так совестно отказываться. Я взяла коробочку. Такая крохотная, что же там может быть? Открываю ее и не верю своим глазам – семечка. Семечка? На вид тыквенная, только почему-то разноцветная. «Надеюсь, хотя бы сортовая» - снова шипит ехидный голосок. «Да уймись ты, наконец, что ты жить спокойно не даешь?» - вторил другой голос. Женщина тем временем, видя мое недоумение, начала сбивчиво объяснять, а я ее слушала в пол-уха и все смотрела на подарок - что-то было в нем такое теплое, что было частью меня. - Послушай, из этой семечки можно вырастить то, что так желает твое сердце. Я улыбнулась. Поблагодарила женщину и собиралась уже выходить из магазинчика, как она тихонько заговорила: - Только не забудь, что не всегда может вырасти совсем то, что ты хочешь. Временами наши желания доставляют нам очень много хлопот, слез и обид. Но все можно пережить и простить, если вправду любишь и ценишь. Тогда я так и не поняла, что она пыталась мне объяснить, наверное, надо было внимательно её слушать с самого начала. Возвращаясь домой, я всю дорогу думала, чего же я хочу всем сердцем? Это точно не материальные ценности, не то, что можно потрогать. Мое ехидство, скверный характер и здравый смысл спорили так, что перекрикивали все самые смелые мысли, даже не дав им сформироваться полностью. И только на подходе к дому я решила, что хочу, всем сердцем хочу настоящую дружбу. Почему-то ее в жизни стало еще меньше, чем даже мало кому известной любви. С этим желанием я и посадила подарок женщины. Шли дни, но всходов не было. «Ахахаха, я так и знала, что ты, идиотка, в сказку поверишь», - даже не скрываясь, кричало ехидство. «Умолкни, - вторил ему здравый смысл, - что ты с самого утра настроение портишь?» Но когда я в обед вышла в сад, то на месте, где много дней назад была посажена семечка, красовалась прекрасная благоухающая роза. Она была самой красивой из того, что я когда-либо видела. Ехидство притихло и даже перестало подавать свой голос. Ночи сменялись днями, и однажды, когда я хотела оборвать сухие листья, красавица больно меня уколола. Было непривычно и обидно, я ведь любила. Так и повелось, если не трогаю я, то не больно и мне. Несколько раз пыталась все вырвать с корнем и забыть. С глаз долой - из сердца вон. Но нельзя искоренить то, чего так жаждет твое сердце. И каждый вечер я вспоминаю слова женщины: «Временами наши желания доставляют нам очень много хлопот, слез и обид. Но все можно пережить и простить, если вправду любишь и ценишь». Люблю… Ценю…