Розмарин

- Кругом обман... - он закусил губу и рассторыпырил пальцы левой руки.Его серая футболка была смята.Он лежал так уже не первый час.Он то соединял пальцы, то вновь пропускал сквозь них солнечный свет. Его пальцы были худыми.Прозрачными. Запястье было забинтованно, а на мизинце отсутствовал ноготь.Место без ногтя было прозрачнее всего. Его пальцы гипнотизировали меня. У меня начинала болеть шея. - ость, Сынок... - продолжал хрипло шептать отец.Его серо-бардовые руки трясли мои, его пальцы были большими и толстыми.Морщинистыми ладошки и грубыми запястья.Его руки были покрыты белым пухом старых волосинок.Это раздражало меня. Все его тело было покрыто странных величин родинок.Раньше их было куда меньше и они были гораздо меньше чем сейчас. Его кожа стала мутнее, она то серая, то мертвенно бледная, то красная, то фиолетовая, а на локтях она была черной.Чернее тьмы. Это меня раздражало. Это меня всегда в нем раздражало, но не сейчас.Сейчас я не думал о том, что у него рак и что он сейчас говорит, возможно, свою последнюю речь в своей жизни.Я не слушал его.Я был отвлечен.И меня совершенно не волновали его слова и то, что он скоро умрет.Если мне вдруг станет плохо и я за скучаю по нему, когда он умрет я смогу спокойной прочитать его подготовленную предсмертную речь.Я видел, как он строчил и усердно прятал ее под матрас.Я прочитаю ее потом, сейчас мне не важна его безвкусная речь. Я увлечен более красивыми речами. Палата номер четыреста сорок шесть.Расположена напротив двести двадцать шестой.Это совпадение. И мне это нравится.Лишь раздражает, что его палата ко мне спиной.Болит шея и трудно слушать. И хоть он повторяет всего два слова, его голос красив, слова звучат живыми, а его манера говорить привлекает внимание сильнее всего. Через несколько минут я сказал отцу что нужно выйти в туалет, он ни как не отреагировал и продолжил изрекать серые слова из серых губ, я вышел из холодной палаты где пахнет химией. Я шагнул в противоположную и тут же в нос ударил сильный запах розмарина и тепла.В палате было слишком жарко. Мальчишка заметил меня и улыбнулся.На его лице появились ямочки.Раз, три... - Шшш, - привставая с кровати он приложил палец к губам.Его волосы соскользнули с плеч обнажая сережку в ухе. Серебряная. - Ты слышишь? - он обошел меня и приложил голову к двери.Он прикрыл глаза. - Шшш, - повторил он - словно змея. Я подошел к двери и тоже прислушался. Это мой отец все так же продолжал говорить мне.Не замечая, что меня нет. - Кругом обман...ты ведь слышишь? - он посмотрел на меня - Слышишь, как шипит обман? Слышишь, словно как змея. Ядовитая змея, - он отошел от кровати и взяв меня за руку потащил к кровати. Холодная рука. Он усадил меня и сел рядом. - Слышишь? Она шипит на тебя... - шепотом, - она будто готова напасть, она уже обнажила свои клыки лжи и хитро извивается ожидая случая, момента, когда ты повернешься к ней спиной. Но ты стоишь на месте, ты стоишь к ней боком... - парень закрыл свой рот руками, пытаясь удержать свой смех. Горячий запах розмарина ударил мне в нос. - Она извивается, шепчет, смеется, плачет, кричит, но ты продолжаешь стоять к ней боком.Она готова напасть, ты открыт, но ты видишь ее, ты знаешь, что она ядовита.И как только она попытается на тебя напасть ты будешь знать об этом, ты и сейчас знаешь это. Отец продолжал шептать за дверью. - Она не уверена, сейчас напасть или попозже.Сейчас или немного погодя.Сейчас или никогда.Да или нет, - парень взял мою правую руку и поднес ее к себе к лицу. - Но там получилось, что ты ей дорог, - он коснулся моих пальцев губами, я продолжал молча наблюдать, - ты ее сын, ты ее дитя, ты ее продолжение, ты это она. Лишь эта маленькая деталь удерживает ее от рокового удара.От твоей смерти.Ты ведь слышишь шепот мольбы смерти? Слышишь, как она извиняется? Самое смешное, то, что ты должен извиняться, а не она.Из-за тебя она хочет убить тебя.Себя.Меня.Всех. Все из-за тебя.Но ты ее единственный, она должна тебя оберегать, хоть и не хочет этого.Она должна уберечь тебя от других.Что бы ты раньше времени не занял ее место.Место убийцы.Место палача.Место плача. Он укусил мой указательный палец. - Но она всем сердцем желает прокусить тебе шею, что бы твои глаза налились ее ядом, что бы твои слезы сочились смрадом, а твое сердце почернело от изъевших его червей. Ее клыки напряжены, а рот открыт.Ждет, выжидает.Но не сделает.Она знает.Она думает.Она злится, она плачет.Она сходит с ума. Мальчик вздохнул и отпустил мою руку. - Я больше не слышу.Она смирилась. - безжизненно сказал он и лег спиной ко мне на кровать. Я встал и открыв дверь вышел из палаты.У моего отца были закрыты глаза и открыт рот. Возможно он не дышал.Я не знал, я не хотел туда заходить. Я пошел домой. У него пахло химией и было холодно. Я одел пальто. Одел шарф. Настало время прочитать его речь. Через неделю я вновь пришел в ту больницу.Похороны были вчера. Розмарин тут же ударил мне в нос. Опять его улыбка. Опять его холодные пальцы касающиеся моей руки, И его горячие губы касающиеся моих пальцев. Раздражает... Раздражает как он каждый день мне улыбается, Как он с нежностью целует мои пальцы, Как он приглашает меня в свою кровать, Как он смотрит на меня, Касается меня, Говорит мне, Дышит мной. Меня раздражает его запах, запах розмарина и его душная палата.Она слишком белая, слишком яркая. - Маркая, - говорит он, прикасаясь к моим губам холодными пальцами - она очень маркая.Ее легко замарать.Достаточно лишь коснуться и белый уже не будет белым. Я выбрал именно эту палату, лишь что бы искушать себя, мне до дрожи хочется здесь все запачкать. Словами, поступками, взглядами, касаниями, мыслями... Но я держу себя, я пытаюсь держать себя в руках.Эта мысль о невинности, которую я хочу уничтожить не дает мне покоя. Я так близко и не могу ничего сломать.Поэтому я не сплю.Я мучаю себя.Я должен не спать.Я должен измотать себя.Я хочу слишком сильно устать, иначе какой будет смысл от долго сна? Его не будет, - твердо сказал он мне разглядывая мои часы. - Зачем тебе розмарин? - шепотом спросил я. Мальчик вздрогнул и удивленно посмотрел мне в глаза. Он молчал.Его ледяные пальцы легко коснулись моего лица.Он провел ладонями по щекам. - Это единственный терпкий запах, который чувствуют мертвые.Мертвые дышат розмарином.Мертвые источают розмарин.Я желаю запомнить этот запах.У меня слишком мало времени что бы запомнить нечто более мягкое и более приятное.А этот... его проще всего, - его пальцы продолжали исследовать мое лицо.Удивление сошло с его лица. - Твой голос я тоже желаю запомнить.Скажи что-нибудь, и я навсегда буду помнить тебя и твой голос.Тебя и только твой.Я буду помнить только тебя и розмарин.Скажи мне. Я молчал.За окном сорвались в полет птицы, их было много, они все не кончались и не кончались, солнце медленно садилось, облака рассеивались, а я все шептал улыбающемуся мальчику на ухо, отмечая, что на его сережке есть рисунок. Через неделю когда я пришел вновь навестить его - палата была пуста, на тумбочке стояли цветы, а окна были открыты. Запах розмарина заменила химия. Его измятая постель была застелена и заменена другой тканью. Привычная мне теплота испарилась, остался лишь холод.Холодный ветер влетал в окно и разбивался об мое лицо.Он был холодным, но не таким, как его пальцы... Я одел пальто. Шарф. Я пошел домой. По середине дороги я встал и из глаз полились слезы.День был солнечным.Безоблачным.Теплым.И он не пах розмарином. Я забыл его голос. Я забыл запах розмарина. Я забыл его запах. Я забыл его касания. Я забыл его улыбку. Я даже не знал его имени. Но это было не важно для моего сердца - оно разрывалось. Всю дорогу до дома я шел судорожно вытирая свое лицо от слез. Придя домой я сполз по двери и в голос заревел. Через две недели я пришел на его могилу. Я все в миг вспомнил. Мне вновь захотелось выслушать его, Мне захотелось его касаний. Мне захотелось вновь увидеть его. Мне хотелось его самого. Я положил букет неизвестных мне цветов на могилу и присел на лавочку, что стояла рядом. - Эй, парень, ты же не забыл мой голос...